Солисты Парижской оперы выступят на «Летних балетных сезонах» в Москве
С 28 июня по 28 августа в столице уже в 16-й раз проходят «Летние балетные сезоны». Ежедневно на сцене Российского академического молодежного театра — шедевры балетной классики, в исполнении ведущих театральных коллективов из России, а также зарубежных артистов. По традиции, в проекте принимают участие солисты парижской Opéra Garnier (современное название Grand Opéra). В 2016 году в Москву приглашены молодые, но уже известные танцовщики Элоиз Бурдон (Héloïse Bourdon) и Жереми-Лу Кер (Jérémy-Loup Quer). Французская пара исполнит ведущие партии в двух спектаклях — «Дон Кихот» (19 июля) и «Щелкунчик» (21 июля).
О совместной работе с партнером по сцене, творческих предпочтениях, классическом и современном танце, а также о выступлениях в России рассказывает Элоиз Бурдон — солистка Opéra Garnier, лауреат премии Prix du Cercle Carpeaux (2010) и Prix du public, присуждаемой Ассоциацией Парижской оперы (2011).
— Как и когда сложился ваш сценический дуэт? Какой балет был дебютным для вас как для дуэта?
— Мы уже несколько лет работаем в одной труппе, исполняем ведущие партии в Парижской опере, но наш сценический дуэт зародился совсем недавно — всего месяц назад. Хореограф Себастьян Берто пригласил нас в свою современную постановку «Молва кораблекрушений». Ее оригинальность заключается в том, что мы танцуем среди публики в зрительских фойе Опера Гарнье. Это было наше первое совместное выступление, от которого мы получили большое удовольствие. И мы были особенно рады, что наш дуэт пригласили в Москву — станцевать в двух легендарных балетах «Дон Кихот» и «Щелкунчик» вместе с российскими артистами. Для нашего дуэта это будет своего рода премьера: мы хорошо знаем эти партии, но вместе будем исполнять их впервые. Надеюсь, что российская публика нас примет благосклонно.
— Элоиз, недавно вы уже выступали в России. В апреле 2016 года приняли участие в ХVI международном фестивале балета «Мариинский» в Санкт-Петербурге, где исполнили партию Одетты-Одиллии в балете «Лебединое озеро». Каковы ваши впечатления от работы с труппой Мариинского театра, с вашим сценическим партнером Тимуром Аскеровым и американским дирижером Гавриэлем Гейне? Понравилось ли вам в России?
— Участие в фестивале Мариинского театра подарило мне незабываемые впечатления. Возможно, самые яркие и насыщенные с тех пор, как я стала солисткой Парижской Оперы. Во-первых, приятным сюрпризом для меня стало доверие со стороны Юрия Фатеева (руководителя балетной труппы театра), который пригласил меня в Мариинку, хотя только один раз видел меня на сцене Парижской оперы в «Баядерке», в роли второго плана. Во-вторых, танцевать на легендарной сцене Мариинского театра, которая видела таких выдающихся танцовщиков как Нижинский, великая Павлова, Лопаткина или Вишнёва, — это огромная радость и ответственность. И, наконец, творческая встреча с моими партнерами, ведущими солистами театра Тимуром Аскеровым и Константином Зверевым, была очень насыщенной и в хореографическом плане, и с точки зрения человеческих отношений, общения и взаимодействия на сцене. Эти два невероятных танцора, обладающие впечатляющим профессионализмом, были со мной необычайно открыты и прислушивались ко всем моим просьбам во время работы на сцене.
Для русской публики мне захотелось станцевать свою партию в версии Константина Сергеева. В Парижской опере мне уже много раз выпадала честь танцевать «Лебединое озеро» в версии Рудольфа Нуреева. Был запланирован большой объем работы, чтобы наша интерпретация этого культового русского балета, родившегося в стенах Мариинки благодаря Мариусу Петипа, никого не разочаровала. Я с энтузиазмом готовилась в Париже под руководством русской балерины Ольги Кострицки, с которой меня познакомила Орели Дюпон, звезда Парижской оперы. Затем я отрабатывала финальные репетиции на сцене Мариинского театра под руководством господина Фатеева. И пятого апреля состоялся выход на сцену, который я буду помнить всегда. Помимо ауры самого театра, была гармония с великолепной музыкой Чайковского, исполненной под руководством замечательного дирижера Гавриэля Гейне. Казалось, что с первым взмахом крыльев моего лебедя время остановилось. Секунды казались мне вечностью… Это были мгновения настоящего чуда, своего рода сон наяву!
Еще одно важное ощущение – взгляд и внимание русской публики. Чувствуется, что люди пришли не только посмотреть балет, но и пережить, разделить те эмоции, которые являются неотъемлемой частью их культуры. Это ощущение проявляется как в моменты абсолютной тишины в некоторых фрагментах представления, так и через шумное одобрение в других его местах. Эта особая вибрация зала подтверждает, что «Лебединое озеро» — часть внутреннего мира каждого зрителя. И даже если он знает этот балет наизусть, то все равно приходит в театр, в надежде почувствовать, узнать что-то необычное, благодаря новым интерпретациям, которые предлагают танцоры. И даже если мы больше не танцуем так, как танцевали в эпоху Мариуса Петипа, то эмоции все равно остались прежними. Это ни с чем несравнимая атмосфера!
С теми же эмоциями и с той же остротой я храню воспоминания о посещении Санкт-Петербурга, который сияет своей романтической красотой, силой и в то же время спокойствием. Город, которым гордятся его жители, настолько важны исторические события и величие здешних мест. Я была поражена посещением дома Пушкина и историей его гибели на дуэли.
— На сцене РАМТа в рамках «Летних балетных сезонов – 2016» вы будете солировать в двух спектаклях — 19 июля в «Дон Кихоте» и 21 июля в «Щелкунчике». Кого вы считаете своими кумирами в исполнении сольных партий в этих спектаклях?
— В «Дон Кихоте» мне всегда нравилось исполнение Орели Дюпон — точная, живая, искусная, утонченная. Она блестяще танцевала свою партию вместе с Мануэлем Легри. В «Щелкунчике» эталоном для нас в Парижской опере является Элизабет Морен, первоклассная исполнительница роли, кудесница нюансов и разнообразия чувств, присущих ее персонажу. Ее Клара стала эталоном для других солисток в этом балете. Ее партнером и наставником был Рудольф Нуреев, он выдвинул ее на сольную партию, которую, на мой взгляд, никто не смог сыграть так, как она. Мне хотелось бы приблизиться в танце к ее стилю, который используются во французской школе.
Я много слышала о выдающихся исполнительницах партии Китри в «Дон Кихоте», создающих фантастически красочный образ, — Тамаре Рохо, Алине Кожокару, а также бразильской балерине Марсии Хайде. А в России ее танцевала знаменитая Наталья Макарова, которой я особенно восхищаюсь, так же как и незабвенной Майей Плисецкой. Эти балерины хорошо известны во Франции и являются моими кумирами.
— В вашем репертуаре как балетная классика, так и современные постановки. Вы работали в таких известных режиссеров как Уильям Форсайт, Уэйн МакГрегор, Джон Ноймайер, Иржи Килиан. Насколько сложно танцору перестраиваться с классики на современные постановки или для вас это естественный переход? Хореография какого исторического периода вам наиболее близка как исполнителю?
— У меня классическое образование. Я окончила Парижскую школу оперы и балета в Нантере, затем совершенствовалась в балетной школе при Парижской опере под руководством мадемуазель Клод Бесси. Я начала заниматься с восьми лет, в шестнадцать лет меня пригласили в кордебалет Парижской оперы. Мне повезло: я очень рано, в двадцать лет, получила главную роль в балете «Баядерка». Наш бывший директор Бриджит Лефевр дала мне такую возможность. Я ей бесконечно благодарна, потому что после этого ко мне возросло доверие со стороны наши директоров. Они предоставили мне возможность танцевать почти все главные партии репертуара Парижской оперы, в таких балетах как «Этюды», «Тема с вариациями», «Спящая красавица», «Лебединое озеро», «Баядерка» (Никия и Гамзатти), «Сюита в белом», «Ручей», «Драгоценности», «Агон», «Щелкунчик», «Дон Кихот».
В то время у меня были совсем небольшие познания в современной хореографии. Эти знания появились у меня позже, уже во время работы в Опере с МакГрегором, Ноймайером, Форсайтом и Эдуардом Локом, великим канадским хореографом. Я обожала встречи с ними, которые меня во многом обогатили и научили работать с пространством. Недавно я прошла прослушивание для Иржи Килиана и очень надеюсь, что у меня появится возможность поработать с ним в его спектакле в сентябре.
В современном балете каждый должен найти свое пространство, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность и темперамент. Современный балет становится способом познания чего-то нового, время от времени в нем появляется импровизация, к которой нас подводит сам хореограф. А в классической хореографии все более строго, а иногда даже «сковано железным ошейником». Не так просто прийти к самовыражению, например, в «Баядерке» или в «Лебедином озере». Но можно, все же, вложить часть своего жизненного опыта и личных качеств в персонажи. Это то, чего ждет публика и за чем она пришла в театр: что-бы слиться с душой исполнителей, позволить эмоциям захватить себя — эмоциям жеста, руки, плеча, натянутого арабеска, танца по кругу, аттитюда, амплитуды прыжка… взгляда.
Когда я танцевала Мирту в «Жизели» в прошлом месяце, то я попыталась придать роли различные нюансы в тех местах, которые каждая балерина может выразить по-разному. Но роль должна оставаться сформированной: нематериальной, сильной и в тоже время оберегающей солиста-танцовщика. С партией самой Жизели все было так же. Манера танцевать поменялась со времен Иветт Шовире, но танцовщик должен всегда точно передавать хореографию, прописанную в наших традициях.
А в современном балете все по-другому, особенно если у нас появилась возможность участвовать в чем-то новом. Самое захватывающее здесь — совместные поиски с хореографом. В современном танце существует особое звучание тела, которое передает что-то сокровенное. Мне трудно сказать, что я больше предпочитаю — классический или современный балет. Каждая работа — увлекательный процесс, приносящий удовлетворение и творческое развитие.
С другой стороны, я абсолютно уверена, что нужно танцевать классические произведения с раннего возраста. Балет в трех действиях требует большой физической силы, нужно выполнить определенные технические требования, хорошо исполнить фуэте, танцы по кругу с большими жетé или вращением — как, например, в «Этюдах». Эти элементы вызывают сильное сердцебиение и требуют сверхбыстрого восстановления.
— Приходилось ли вам ранее выступать в Москве или это ваш первый визит в российскую столицу?
— Это мой первый большой тур по Москве и первая встреча с городом, с которым я не знакома. Хотя я уже приезжала в Москву три года назад, с гастролями Парижской оперы в Большом театре. Это было впечатляюще. Этот театр излучает очень сильную, благородную энергетику. Зал очаровывает, его роскошь похожа на наш Дворец Гарнье. Кто не слышал об этом легендарном театре и не хотел в нем танцевать, или просто войти в него, чтобы вдохнуть его особенное прошлое? А что сказать о танцорах, которые прославили его, таких как Плисецкая, Васильев, Александрова, Осипова, Лунькина, Цискаридзе, Уваров, Холберг? Они олицетворяют Великий Танец во всем мире.
Тогда, три года назад в Москве, я встретила Жереми-Лу Кера, который тоже приехал на гастроли. Мы привезли балет «Пахита». Большое количество репетиций удерживало нас в театре, а вечером, уставшие, мы запирались в гостинице. Никаких экскурсий, никакого общения. Я надеюсь наверстать упущенное. На самом деле, для нас с Жереми-Лу возвращение в Москву — это еще и юбилей нашей встречи. Со мной приехали мои родители, для которых Россия, ее история и народ представляют собой основные духовные ценности.
Перевод Ирины Коркодиновой
Литературная редакция Юлии Дмитрюковой
