Венский филармонический оркестр под управлением Риккардо Мути, который около 20 лет был главным дирижёром Ла Скала, а сейчас возглавляет Чикагский симфонический оркестр, в конце апреля дал в России четыре концерта. 27 апреля оркестр выступил на новой сцене Мариинского театра в Петербурге, 28 и 29 апреля — в Москве, на сцене Государственного кремлёвского дворца, а 30 апреля открыл Международный музыкальный фестиваль в Клину, посвящённый 175-летию со дня рождения Чайковского на сцене концертного зала мемориального дома-музея.
Приезд Венского филармонического оркестра, одного из лучших симфонических оркестров мира, в любую страну — это явление экстраординарное вне зависимости от объективного качества его выступлений.
Само по себе появление Венских филармоников на любой концертной эстраде вне стен их родного Музикферайна — событие, привлекающее внимание меломанов.
Ваш корреспондент побывал на двух концертах Венского филармонического оркестра в Кремлёвском дворце.
Мотивы проведения концертов Венского филармонического оркестра в Государственном кремлёвском дворце непонятны. Этот зал, мягко говоря, не лучший для выступлений оркестров, рассчитанных на нормальную, а не микрофонную акустику. Тем более, что этот зал проектировался для совершенно иных целей — в первую очередь для проведения съездов КПСС.
Обычно перед проектировщиками залов ставится задача, чтобы в зале было максимально хорошо слышно то, что происходит на сцене. Перед проектировщиками тогда ещё «Кремлёвского дворца съездов», так он первоначально назывался, вероятно,
впервые в истории была поставлена диаметрально противоположная задача — чтобы в зале не было слышно ни единого слова, произнесённого на сцене без микрофона.
Этого потребовали «кремлёвские старцы», заседавшие в президиумах партийных съездов и других официальных мероприятий, проходивших в этих стенах.
Таким образом, президиум акустически был изолирован от зала, и звук поступал туда через систему микрофонов и огромного пустого помещения, в котором он многократно отражался от стен и худо-бедно обогащался обертонами.
Наладка этой системы была весьма трудоёмкой и проводилась редко, главным образом перед официальными мероприятиями, что сохранилось и по сей день. После неё музыку какое-то время можно было слушать. Такая настройка была произведена перед вторыми обменными гастролями Ла Скала и Большого театра в 1974 году. Именно на сцене КДС Монтсеррат Кабалье исполняла легендарную Casta Diva в «Норме» Беллини, стоя у самого задника в виде кубистического дерева.
Можно предположить, что сегодня такая наладка или не проводится вовсе или делается кое-как, поскольку подавляющее число мероприятий в Государственном кремлёвском дворце эстрадного характера и всё равно исполняются с микрофонами.
Посему многие квалифицированные слушатели уже давно избегают посещать в ГКД концерты классической музыки, оперы или солистов.
Вот почему (да ещё потому, что цена билетов была запредельной, до 25 000 руб. на некоторых билетных сайтах) огромный зал, вмещающий 6500 зрителей, был заполнен, дай Бог, наполовину — по крайней мере, слушателей с балкона согнали в партер. А на 29 апреля билеты раздавали в консерватории.
Так что и речи не было об аншлаге. Вряд ли этот проект был финансово успешным. В этих обстоятельствах можно было изыскать возможность для венских филармоников дать один концерт в Большом зале консерватории или, на худой конец, в Зале им. Чайковского.
Насколько то, что слышали зрители в зале ГКД, соответствовало замыслу Риккардо Мути, останется загадкой.
Симфония «Мария Терезия» Гайдна прозвучала изысканно, а может даже слишком разукрашено для такого зала и наполнявшей его публики. Об уровне её подготовки к восприятию нюансов, которых было множество, красноречиво свидетельствовали беспрерывные аплодисменты между частями, а иногда даже в паузах. Но эта изысканность временами бывала несколько намеренно артикулированной избыточными ферматами и пианиссимо, просто терявшимися в этом зале.
Гайдн не нуждается в обилии внешних «бантиков» и выигрывает в скупых интерпретациях.
«Большая» симфония № 9 Шуберта прозвучала в ГКД органичнее, не так намеренно вычурно, как симфония Гайдна. Особенно удались две средние части: Andante con moto, где пиано и кантилена убедили, и Scherzo. Allegro vivace — Trio, с его динамическим и ритмическим разнообразием.
На бис не самым лучшим образом, довольно прямолинейно была исполнена увертюра к опере Верди «Набукко», которая открывала программу следующего дня. Во второй раз увертюра прозвучала ещё хуже, чем накануне. Для оркестра такого уровня было неожиданно услышать такой дисбаланс групп, особенно деревянных духовых.
Симфония № 35 ре мажор Моцарта («Хаффнеровская») получилась у Мути гораздо лучше, не только по сравнению с увертюрой к «Набукко», но и с «Марией Терезией» Гайдна, исполнявшейся накануне. Мути в целом исполнил её строго и сдержанно. Хорошо была собрана форма. Да и оркестр в полную меру продемонстрировал своё мастерство, баланс групп и отличное звуковедение у струнных.
Вторая симфония Брамса была интерпретирована Риккардо Мути очень сдержанно, если не сказать сухо.
Стихия брамсовского симфонизма располагает к более широкому и свободному дыханию. Музыка должна клубиться как обильные кучевые облака или ассоциироваться с мощными водяными потоками Дуная. Этого не хватало.
На бис прозвучала полька Schnelle, соч. 324 Иоганна Штрауса (сына), во время исполнения которой маэстро периодически оборачивался к залу, приглашая хлопками соучаствовать в её исполнении. Это несколько напомнило атмосферу Новогоднего концерта Венского филармонического оркестра.
В Клину филармоники исполнили 35-ю симфонию Моцарта, Увертюру в итальянском стиле Шуберта и Пятую симфонию Чайковского.
Концертный зал музея вмещает 300 слушателей. Но горящих желанием попасть на концерты фестиваля, даже в небольшом Клину, гораздо больше. Чтобы максимально расширить аудиторию, на центральной площади города был установлен экран, по которому в реальном режиме времени горожане могли слушать и смотреть выступление легендарного Венского филармонического оркестра.
Губернатор Московской области Андрей Воробьев заявил, что хочет, чтобы Клин стал русским Зальцбургом с таким же фестивалем, как и австрийский.
Хорошо бы, кто же спорит, но где в условиях кризиса, когда расходы на культуру сокращаются, взять деньги, в том числе на создание инфраструктуры? Клин — это вам не Сочи-2014.
Да есть ещё одна загвоздка — где найти авторитетного директора фестиваля, с которым согласятся иметь дело звёзды, выступающие в Зальцбурге. Здесь проблема может быть посложнее, чем финансовая. Так что, как говорится, «дай Бог нашему теляти, да волка поймати». Выглядит заманчиво, но уж больно утопически. Мечтать не запретишь.
