Мюнхенский летний фестиваль 2013 вошел в историю Баварской государственной оперы как последний год и кульминация творческой деятельности Кента Нагано на посту генерального музикдиректора. Давняя мечта маэстро осуществилась — в центре фестивального репертуара засияли звезды современной оперы. Прощальные премьеры Кента Нагано — настоящие новинки жанра: оперы «Написано на коже» Джорджа Бенджамина и «Вавилон» Йорга Видмана (год создания — 2012).
В юбилейный год Рихарда Вагнера и Джузеппе Верди Кент Нагано, известный специалист в области современной музыки, откровенно сознался в одном интервью:
«Центральное место я отвел, прежде всего, операм ХХ-ХХІ веков».
Нагановская трактовка репертуарных в Мюнхене опер («Лоэнгрин», «Кольцо нибелунга», «Тристан и Изольда», «Тангейзер», «Парсифаль», «Молчаливая женщина», «Саломея», «Ариадна на Наксосе») воспринималась как альтернатива традиционному «звуковому идеалу» Вагнера и Штрауса.
Проблемный с репертуарной точки зрения отбор маэстро произведений для премьер стал причиной завершения его сотрудничества с Баварской государственной оперой. Интеллектуальность Нагано-дирижера, определенная в немецкой прессе как kühl, strukturell, analytisch, остается в центре дискуссий мюнхенской театральной критики.
Особо удачными премьерами Нагано были признаны русские оперы:
«Хованщина» (режиссер Дмитрий Черняков, 2007), «Борис Годунов» (режиссер Каликсто Биейто, 2013) и даже сомнительная интерпретация «Евгения Онегина» (режиссер Кшиштоф Варликовский, 2007).
На протяжении семи лет на посту генерального музикдиректора (2006—2013) Кент Нагано настойчиво расширял репертуар, инициируя постановки оперных шедевров классики ХХ века. Среди них «Билли Бад» Бенджамина Бриттена, «Доктор Фауст» Феруччо Бузони, «Бассариды» Ханса Вернера Хенце, «Палестрина» Ханса Пфицнера, «Енуфа» Леоша Яначека, «Диалоги кармелиток» Франсиса Пуленка, «Франциск Асизский» Оливье Мессиана, «Воццек» Альбана Берга, «Дитя и волшебство» Мориса Равеля, «Гном» Александра Цемлинского.
Дирижер познакомил публику и с оперными новинками композиторов-современников: «Клетка» Вольфганга Рима, «Алиса в стране чудес» Унсук Хин, «Трагедия черта» Петера Етвёша.
Заслуга дирижера — растущее внимание публики к новому, насыщенному контрастами и парадоксами музыкально-театральному космосу современной оперы.
На прощание Кент Нагано блестяще представил новые оперы Джорджа Бенджамина (р. 1960) «Написано на коже» и Йорга Видмана (р. 1973) «Вавилон».
Опера Джорджа Бенджамина «Написано на коже»: belcanto ХХІ века
С известным британским композитором Джорджем Бенджамином Кента Нагано связывают годы учёбы у Оливье Мессиана. Результат длительной дружбы и сотрудничества композитора и дирижера — постановка оперы «Написано на коже» («Written on Skin»), которую без преувеличения можно назвать кульминацией мюнхенского фестиваля 2013 года.
По мнению Кента Нагано, «Написано на коже» является уникальным образцом belcanto ХХІ века.
Сюжет оперы черпает из источников вокальной лирики трубадуров и средневековой книжной миниатюры Прованса (Опера «Написано на коже» написана на заказ Бернара Фокруля, интенданта Международного фестиваля в Экс-ан-Провансе и является ко-продукцией Баварской государственной оперы с Нидерландской оперой, Театром дю Капитоль Тулузы, лондонского Ковент-Гардена и флорентийского музыкального театра Дель Маджио.).
Автор либретто, известный современный британский драматург Мартин Кримп предложил новый вариант провансальской саги о «Съеденном сердце» известного трубадура Гильома де Кабестаня. Героем оперы он сделал художника, автора книги миниатюр, в которой вместо традиционных Рая и Ада, изображены сцены любви с Аньес, женой зажиточного землевладельца Протектора.
Узнав в серии портретов художника свою жену, Протектор зверски убивает юношу, поджаривая для Аньес его сердце на ужин.
Историю любовного треугольника Кримп превратил в вечный конфликт образов-символов (ангелов) и средневековых человеческих архетипов, представленных сквозь призму урбанистического мировосприятия (офис, неоновое освещение, бетон автостоянки, о который разбивается Аньес, бросаясь вниз с балкона средневекового провансального жилища).
В состав оркестра включены старинные инструменты (виола да гамба, мандолина, стеклянная гармоника).
Оригинальный синтез импрессионистической звукописи и напряженной экспрессии бенджаминовского оркестра — настоящая стихия Кента Нагано. Неповторимое мастерство дирижера в координации вокальных линий с оркестровой полипластовостью, а также высочайшее качество исполнения вокальных партий Барбарой Ханниган (Аньес), Кристофером Парвесом (Протектор) и Джастином Девисом (Художник) заслуживают наивысшей оценки.
После «Воццека» Альбана Берга «Написано на коже» демонстрирует новый этап развития жанра в направлении пост-экспрессионистской, сюрреалистической драмы ХХІ века.
Индивидуальная трактовка композитором традиционных оперных форм породила оригинальную модель «театра картин». Фрагментарность композиции в духе брехтовского «театра в театре» с монтажным сопоставлением различных сцен-картин также напомнила композицию «Картинок с выставки» М. Мусоргского.
Мотивы постмодерной деструкции пространственно-временного континуума убедительно воспроизведены в режиссуре Кати Митчелл (сценограф Вики Мортимер).
Для создания симультанного интимно-камерного формата композиции сцена разделена на четыре пространства.
Левые комнаты заселены ангелами, правые — героями драмы. В каждом простанстве высвечены отдельные фрагменты символико-реалистичной драмы. Рассказ о событиях и собственно драма представлены в виде иллюстраций, запечатленных как бы со страниц средневековой рукописи. Художник, он же первый ангел, возвращается после земной смерти в гештальте юноши в офис ангелов и наблюдает за сценой самоубийста Аньс.
В заключительном ариозо героини раскрывается скрытый двойной смысл названия оперы «Written on Skin»:
это и тайна древнего искусства рисунка на пергаменте «Velum Illustrierens», и чувственно-эротичный «почерк» художника на теле Аньес.
Завершает оперу эффектное в своей «холодной очарованности человеческим страданием» послесловие художника-ангела о падении женщины, потерявшейся во времени.
Опера-мистерия «Вавилон» Йорга Видмана
Для озвучивания партитуры монументальной оперы «Вавилон», для которой специально был изготовлен дирижерский пульт, необходим именно нагановский аналитизм и мастерство акустической режиссуры.
Воссоздание образа Вавилона как могучего центра протоантичной цивилизации древнего Ориента, его уникальных открытий, в том числе, семидневного деления недели, послужил импульсом совместного археологически-театрально-музыкального проекта композитора Йорга Видмана, либреттиста-философа Петера Слодердайка и режиссерской группы La Fura dels Baus.
В режиссуре очевидны параллели с современностью:
Вавилонская башня состоит из гипер-клавиш компьютера с разными шрифтами (шумерским, аккадским, латинским). Пресловутая вавилонская мифологема confusio linguarum (с лат. — языковая путаница) трансформируется в спектакле в символ интернационального сообщества, а Вавилон становится метафорой культурно-религиозной гетерогенности и мировой глобализации.
Confusio linguarum ощутимо и в музыке на уровне стилевых аллюзий от классики (колоратуры моцартовской Царицы ночи в партии Инанны) до авангарда, джаза, поп-музыки, от А. Шёнберга («Моисей и Аарон»), А. Берга, С. Губайдулиной до баварского духового марша.
В драматургии скрестились вечные конфликты хаоса и порядка, неба и земли, богов и людей, жизни и смерти.
Сюжетные линии развиваются вокруг религиозного противоречия вавилонян и иудеев, в центре которого — фигура ветхозаветного пророка Иезекииля и ритуал жертвы. Доминирование масштабных ритуальных хоровых сцен израильтян и вавилонян позволяет определить жанр оперы как оперу-мистерию, оперу-ораторию.
В центре любовной линии — израильтянин Таму, раздваивающийся между иудейской Душой и вавилонской жрицей/богиней свободной любви Инанной.
Мотив треугольника внешне напоминает героев Вагнера и Верди.
Однако главный герой Таму странствует не только между двумя неразделёнными ипостасями любви, но и принимает действенное участие в двух религиозных ритуалах вавилонян и израильтян. Как заметил Йорг Видман, «сегодня Таму стал бы бюргером с двойным гражданством».
Технически сложные вокальные партии солистов рассчитаны на виртуозное владение голосовой динамикой.
Блестяще справились с вокально-оркестровым балансом исполнительницы главных женских ролей: Инанна — Анна Прохаска и Душа — Клерон Мекфедден. Юсси Миллис выглядел на их фоне более слабым партнером и не всегда акустически перекрывал оркестр. Образ Евфрата как неконтролируемой природной стихии эффектно озвучила Габриелла Шнаут.
Семь картин от расцвета до гибели Вавилона обрамлены соло Человека-скорпиона, бессмертного свидетеля космических катастроф и крушений цивилизаций.
Микротональная жалобная монодия прозвучала в исполнении Кая Весселя (контратенор) как откровение.
Контрапункт аккордеона создал при этом неповторимую мистическую атмосферу cirсulatio Универсума.
В результате синтеза философско-визуально-акустических рефлексий древнего Вавилона на сцене состоялось рождение нового Вавилона, современного Gesamtkunstwerk в интеракции древней и современной цивилизаций и их общим опытом познания хаоса и порядка, будней и катастроф, жертв и спасителей.
Авторы фото — Felix Broede, Stephen Cummiskey, Wilfried Hösl (Bayerische Staatsoper)
