«Для меня не существует другой профессии»
— Вы родом из дирижерской семьи: Ваш отец, дядя, брат — дирижеры. Трудно ли было сыну Неэме Ярви начинать карьеру дирижера?
— Совсем нет, наоборот. Мой отец сыграл огромную роль в моем самоопределении и моей профессии: можно сказать, я выбрал эту профессию потому, что мой отец был дирижером. С детства я рос в окружении музыки, если можно так выразиться. Она часто звучала в доме, о ней постоянно говорили, и я ходил на репетиции наблюдать, как дирижирует отец. Кроме того, мы с ним играли на рояле в четыре руки разные симфонические произведения — например, симфонии Гайдна. Тогда мы не могли, как сейчас, приобрести любую понравившуюся запись, и я отдаю должное своему замечательному отцу, который фанатично собирал все записи, которые только существовали в то время.
Например, у нас были абсолютно все интерпретации бетховенских симфоний — от известных до самых редких. И мы вдвоем с отцом слушали все эти исполнения, но не просто слушали, а анализировали. Отец обращал мое внимание на особенности разных трактовок, детали той или иной интерпретации. Это стало моей первой и, пожалуй, главной дирижерской школой, хотя тогда для меня все это воспринималось как игра, очень увлекательная и забавная. Сейчас я понимаю, что мой отец — великий педагог, который смог не только многому научить меня, но и заразить своим энтузиазмом. И он всегда потрясающе интересно рассказывал о музыке.
— В этом году Ваша программа объединяет Седьмую симфонию Бетховена и Первую симфонию Энеску. Это довольно необычное сочетание...
— Мне очень нравятся оба этих произведения. Однако бетховенские симфонии исполняют часто, в то время как Первая симфония Энеску достаточно редко звучит в концертных программах, что, на мой взгляд, несправедливо. Это прекрасное произведение, которое заслуживает знакомства с ним, — вот почему я хочу исполнить его и, поставив в один концерт с известным сочинением, привлечь к нему таким образом внимание аудитории. Кроме того, я считаю, что между этими двумя симфониями немало общего, поэтому они составят хорошую «пару».
— Вы выступаете с самыми разными оркестрами по всему миру. Зависит ли Ваша трактовка от коллектива, с которым Вы выступаете, или Вы всегда стремитесь донести свое видение произведения?
— Безусловно, зависит. Вообще, я не очень люблю выступать в роли «разового» приглашенного дирижера; предпочитаю, чтобы у меня было время познакомиться с оркестром, с которым я буду работать. Например, я исполнял бетховенские симфонии с немецкими оркестрами, которые работали с великими дирижерами, в частности, с Караяном, но я чувствовал, что они надеются узнать что-то новое и от меня.
Вот почему я люблю сначала послушать, как играет оркестр, понять его традиции, особенности звучания. Впоследствии я обязательно учитываю это, стремлюсь найти баланс между собственным видением и тем, чем обладает данный коллектив. Я никогда не буду играть Бетховена с Парижским оркестром так, как я играю его с оркестром из Германии. Каждый раз я интуитивно пытаюсь понять, как далеко можно зайти с тем или иным коллективом.
— Думали ли Вы о какой-то другой профессии, кроме дирижерской? В юности Вы играли на ударных в рок-группе...
— Да, я был увлечен роком и обожал ударные — ну, наверно, как и все мальчишки, которые мечтают играть в рок-группе и играть на ударных инструментах. Но для меня не существовало никакой другой профессии, кроме дирижерской! Я не думал, как стану дирижером, есть ли у меня к этому способности, талант. Я с раннего детства знал, что это мое призвание, что я должен им стать, скажу более — это ощущение было врожденным, как бы генетически обусловленным. Конечно, тоже благодаря моему отцу, с которым мы всегда были очень близки. И я не представляю себя никем иным, кроме дирижера.
— Ваш творческий график невероятно интенсивен. Остается ли время на что-нибудь, кроме музыки?
— Да, я много времени провожу в самолетах и не так часто вижусь со своей семьей, о чем очень жалею. У меня две замечательные дочки, которые живут и учатся в Америке, обе играют на фортепиано, а старшая еще занимается и на виолончели, и, конечно, я использую каждую возможность, любой промежуток в своем плотном гастрольном графике, чтобы навестить их. И мне было очень приятно слышать, когда старшая дочь как-то раз очень серьезно меня спросила: «Папа, а девочки могут стать дирижерами?» «Конечно!» — ответил я ей.
Я буду очень рад, если она тоже выберет себе эту нелегкую, но такую интересную профессию, и буду во всем ей помогать — так, как мне помогал мой отец. Хотя мне кажется, что среди ее кумиров должны быть обязательно и женщины-дирижеры. Так что я надеюсь, наша династия получит достойное продолжение!
Беседовала Надежда Кулыгина
Опубликовано в буклете XXI фестиваля «Звёзды белых ночей»
7 июля. Симфонический оркестр Мариинского театра, дирижёр Пааво Ярви. Концертный зал Мариинского театра.
