«Octopus» Филиппа Декуфле
Компания «DCA — Филипп Декуфле» приезжала на 14-й фестиваль «Новый европейский театр» (NET) со спектаклем «Octopus». Знаменитых французов в Москве не видели 15 лет.
Имя Филиппа Декуфле уже вписано в историю нового европейского танцевального театра,
хотя хореографу едва перевалило за пятьдесят. Он в буквальном смысле стоял у его истоков.
Родился Декуфле в Париже в 1961 году. Учился на артиста цирка, затем изучал пантомимную технику Марселя Марсо, танец у Мерса Каннингема, и после еще закончил режиссерские курсы. Начинал он как танцовщик, выступая с разными труппами, но уже в 1983-м основал собственную театрально-танцевальную компанию «DCA», первой продукцией которой стал спектакль «Un Vague café» («Кафе “Волна”»), представляющий собой некое синтетическое действо, состоящее из танца, цирка, клоунады, кабаре, пантомимы, мелодекламации и живой музыки. Вскоре труппа начинает с успехом выступать на летнем фестивале во французском департаменте Сен-Маритим (область возле Руана, где Сена впадает в Ла-Манш).
Путь большинства французских авангардистов от танца лежит через фестивали:
сначала они показывают вроде бы ничего не значащие безделки пляжной публике, потом их вдруг «открывают» местные журналисты, которые сообщают о перспективных новичках директорам более крупных фестивалей, и пошло… или не пошло.
Важным спектаклем тех лет был «Trio épouvantable» («Ужасное трио»), принесший Декуфле имя открывателя оригинального жанра внутри стремительно развивающегося во Франции современного танца. В 1986 году компания уже представляет одну часть культового балета хореографа «Кодекс» на Авиньонском фестивале. На создание этого спектакля Декуфле вдохновила энциклопедия вымышленного мира в картинках «Codex Serafinianus», автором которой был молодой итальянский художник-сюрреалист Луиджи Серафини.
В 1988 Декуфле ставит «Техниколор» в Барселоне, снимает рекламные ролики для Диора и «Полароида»,
за которые получает «Серебряного льва» в Каннах в 1990-м.
В тот же год делает эстрадную программу «Ноябрь» в парижском музее восковых фигур «Гревен». В 1992-м Декуфле доверяют инсценировку открытия XVI Зимних олимпийских игр в Альбервиле, и это танцевально-цирковое шоу приносит Декуфле мировую известность. На основе «Кодекса» Декуфле снимет фильм, потом — в 1995 году — соединит лучшие гэги из «Кодекса» в «Декодексе», покажет на престижном фестивале в Марселе, а в 1996-м даже привезет его в Москву (как и нынешняя, первая гастроль проходила на сцене Театра Моссовета). И на этом не остановится — в 2005 он выпустит фильм «Трикодекс», доступный на DVD.
Очевидцы той замечательной московской гастроли вспоминают, что, если в первый день выступления оставались свободные места, то во второй день народ сидел в проходах и стоял в дверях.
Декуфле творит элитарное зрелище, равно увлекательное для интеллектуала и обычного зрителя.
Его спектакли не имеют единой сюжетной линии — или она есть, но необязательная для понимания. По желанию смотрящего ее можно увидеть или не увидеть. Формально, «балет Декуфле» — это калейдоскоп пестрых историй, номеров, аттракционов. Обозначение эпизодов варьируются в зависимости от жанра, который преобладает в каждом конкретном эпизоде, но поскольку все номера зацементированы единым музыкальным рядом и пластическим рисунком, «поймать» чистый жанр очень трудно. Декуфле не стесняется эксплуатировать самую примитивную из эстетических реакций — радость узнавания.
Говорящие жесты, симметричные композиции, простейшие секвенции
— когда за A идет B. Вроде бы эта простота — язык Декуфле. Но на самом деле есть и второй план – удивляясь понятности и доступности зрелища, мы ничего не знаем о театральной кухне Декуфле. Каким образом, например,
танцовщики превратились в водоросли, морских ежей, осьминогов,
или какой такой технике они обучены, чтобы танцевать в ластах как на пуантах.
Двухтысячные Декуфле встретил на сцене Дворца Гарнье. Его спектакль «Shasam!» был показан в стенах Парижской Оперы в 2001-м и потом записан на DVD как фильм-балет, причем фильм получился не менее интересен, чем живое действо. В эту постановку кроме своих артистов Декуфле набрал студентов Национальной цирковой школы, и в итоге целая команда танцовщиков и циркачей в буквальном смысле захватила грандиозный оперный дворец.
Артисты вылезают из окон здания наружу и куролесят на крыше и балках.
Маршируют внутри на лестницах и в фойе. В собственно спектакле, который длится почти два часа, много чисто танцевальных эпизодов, включая изящные пародии на балерин Дега, как бы разминающихся в том самом знаменитом зеркальном зале возле сцены. Пафосные девицы кидают пафосные батманы, величественно потрясая длинными белыми пачками, резными как вышивка ришелье. Все идет под живую музыку, причем
музыканты периодически обнаруживают себя и свое мастерство, оказываясь героями спектакля в виде искаженных проекций на экране.
Периодически хочется упрекнуть режиссера за то, что он выбрал для своих аттракционов неподходящее место, но он всегда выруливает. У спектакля Декуфле есть и музыкальная партитура (чаще всего это новые, специально написанные музыка и вокал), и хореографическая, и световая — не придерешься.
После триумфа в Парижской Опере Декуфле снова свернул с академической дорожки.
Видимо, ему вскружили головы успешные уличные постановки, как то режиссура празднования 200-летия Французской революции, чисто цирковые проекты — он поставил несколько шоу для канадского «Цирка дю Солей» и ревю для печально известного своей сомнительной репутацией парижского кабаре «Crazy Horse». Мы могли бы ничего про это не узнать — просто отмотать пленку на пятнадцать лет вперед, держа при этом в голове «Декодекс», если бы Декуфле сам себя не выдал в «Octopus’е».
Нет, конечно,
его тонкий юмор не пропал, как не пропало и искусство гениального комбинатора.
Все составляющие его шоу присутствуют. Особенно сильна музыкальная часть. В «Octopus’е» заняты замечательный вокалист Лабиала Носфель, который на следующий день выступил в Москве с сольной программой в клубе «Zavtra», и шикарный бас-гитарист Пьер Ле Буржуа. Стоя в импровизированной оркестровой яме, они выплескивали на сцену тонны эмоций, провоцировали действие, но содержимое того, что на сцене, далеко не всегда отвечало на пожарные позывные музыкантов.
«Octopus» (в переводе с древнегреческого — осьминог) закручен вокруг цифры восемь — в спектакле восемь частей, в нем восемь танцовщиков, и в нем закодированы несколько историй про осьминога — морского гада с восемью ножками.
Вполне балетная идея — воспеть существо, у которого так много главных рабочих инструментов артистов балета.
В роли осьминога сначала выступила забавная женщина, которая болтала всякую философскую чепуху про оплодотворение вселенной, прибавляя к каждому слову своего спича приставку «мега». А когда она поняла, что ее болтовня изрядно надоела,
круто повернулась к зрителям спиной и продефилировала в платье, которое оказалось… фартуком.
Второй осьминог был менее скабрезным — его изображала парочка, состоящая из хрупкой белой балерины и мощного темнокожего атлета. Они синхронно двигались — одна под другим — и даже пританцовывали, стоя на четырех «лапках». В зал шли эротические токи, публика завелась, но хореограф в данном случае не имел в виду ничего «такого».
Другие вариации на тему «восьми ног» воплотились в ставном мини-балете о муках творчества:
танцовщик скачет вокруг стола, пытается что-то создать, у него не получается,
он раскидывает бумаги, а потом выходят его «коллеги» и начинают коверкать па из бежаровского «Болеро», держась рукой за стол и подкидывая себя в воздух в бешеных аттитюдах. Еще одна группка танцовщиков под психоделические «наяривания» гитары играла в бежаровское же «Бхакти».
Не забыл Декуфле и про языки — они ведь тоже конечности.
В какой-то момент артисты исчезли со сцены, и пошло кино о том, как две дамы показывают друг другу свои языки, а языки вдруг начинают вальсировать…
Трудно сказать, почему этот спектакль Декуфле не был таким ошеломляющим, как «Декодекс», а
многим и вовсе показался буржуазным, если не сказать больше — пошлым.
Скорее всего, Декуфле, сам, потеряв вкус к новому танцу, адептом которого он когда-то был, перестал уделять должное внимание хореографической подготовке своих артистов. Пластический рисунок стал нерезким, в том смысле, как это говорят о фотографии. То есть танец больше не уравновешивает все остальные элементы и не держит их в рамках единой пластической композиции.
И банальность, если таковая присутствует в спектакле, становится такой же неприкрытой, как та дамочка в платье-фартуке.
Фотографии: Компания «DCA — Филипп Декуфле»
