Даже те, кому повезло родиться в семье, обладающей «подпиской» на ежегодные байройтские священнодействия, относятся к Зелёному холму как к капищу: для подавляющего большинства посетителей Вагнеровского фестиваля происходящее здесь значит намного больше, чем изысканное проведение культурного досуга.
Для многих Байройт — это святыня, причем не местного, и даже не национального значения.
Созданное в 1949 году Общество Друзей Байройта насчитывает сегодня более пяти тысяч трёхсот членов по всему миру. Лишь за последние двадцать лет Обществом было собрано и передано на нужды фестиваля более 28 миллионов евро, и даже в последние годы, несмотря на экономические катаклизмы, суммы пожертвований постоянно растут, а попасть в список Друзей и Спонсоров фестиваля можно всего за 205 евро годового взноса.
На этом фоне особенно примечателен тот факт, что
былая элитарная недоступность байройтских спектаклей в последние годы претерпевает серьёзные изменения.
И дело тут не в ценах на билеты, и без того стартующих от 15 (пятнадцати) и финиширующих на вполне приемлемой отметке в 280 евро, а в самой возможности их приобретения. С прошлого года в дополнение к почтовым (административная консервативность мероприятия нередко служила предметом насмешек и критики, и общественности) кассы фестиваля начали принимать электронные заявки, и, насколько мне известно, хотя бы один билет в руки получить сегодня уже не проблема.
Не очень сложно приобрести билеты и перед началом спектакля: публика, получающая приоритетный доступ к лучшим местам в не слишком удобном и слабо проветриваемом фестивальном зале, к сожалению, в массе своей пожилая, и отказы от билетов случаются хоть и не часто, но весьма регулярно. Во всяком случае, на такие спектакли, как «Тристан и Изольда» и «Тангейзер», этим летом билеты в партер можно было без проблем приобрести за полтора часа до начала представлений.
Как у любого культового мероприятия, овеянного ажиотажным психозом, у Байройтского фестиваля имеются и свои злопыхатели, которые связывают демократизацию, проводимую на Зеленом холме правнучками композитора и руководителями фестиваля Катариной Вагнер и Евой Вагнер-Паскье, с очевидным снижением качества как постановок, так и исполнительского уровня. Если с упреком в кризисе сценических интерпретаций согласиться можно едва ли не безоговорочно (художественные достоинства последних спектаклей самой Катарины Вагнер, Себастьяна Баумгартена, Ханса Ноэнфельса и Филиппа Глоггера едва ли выдерживают даже самую доброжелательную критику), то музыкальное качество фестивальной программы заслуживает более ответственного подхода. И главная проблема здесь — кастинг.
С одной стороны, к участию в спектаклях приглашаются певцы, уже зарекомендовавшие себя в вагнеровском репертуаре, но, с другой стороны, это, увы, далеко не всегда лучшие певцы. При том, что я переслушал в Байройте едва ли не весь вагнеровский репертуар,
припомнить хотя бы один однозначно удачный и ровный по качеству ансамбль солистов я не могу. В лучшем случае, «один поёт за всех».
И я не думаю, что такая неровность составов связана с дефицитом хороших вагнеровских голосов: у Байройтского фестиваля такой статус и такая репутация, что, как говорится, стоит только свистнуть, чтобы получить в своё распоряжение звезду любой величины.
Скорее всего, основная причина слабого подбора солистов — некоторая местечковость, с которой администрация фестиваля делает ставки на проверенных и на своих — на тех, кто борозды не портит, хоть и глубоко не пашет. Однако, как показывает практика, такой подход ни к чему хорошему не приводит: отсутствие вокального блеска в сложнейших вагнеровских опусах наносит серьёзный вред самой идее Gesamtkunstwerk, которая и так трещит по швам от неуместных и нелепых постановочных экспериментов последних лет.
Вместе с тем, несмотря на кадровые проблемы, связанные с набором персонала на главные роли и выбором постановочных команд,
Байройт был и остаётся главным хранилищем оркестровых традиций вагнеровского наследия.
И в этой связи упрёки к музыкальному качеству сопровождения фестивальной программы выглядят просто нелепыми.
Однажды, просматривая прессу о фестивальных событиях байройтского лета, я наткнулся на один комментарий, автор которого отмечал, что Байройтский оркестр — всего лишь номенклатурный коктейль из музыкантов Мюнхена и Дрездена, отчего ожидать какого-либо феноменального звучания или интерпретационной оригинальности от такого коллектива совершенно бесполезно: всё то же самое можно услышать и в Мюнхене, и в Дрездене, а еще лучше — в Берлине.
Нелепость этого утверждения меня серьёзно озадачила. И дело здесь не в субъективности восприятия неповторимого звучания Фестивального оркестра, а в том, что этот уникальный коллектив объединяет музыкантов из тридцати восьми (!) городов Германии, а также Швейцарии (Берн), Австрии (Вена) и даже Венгрии (Будапешт). А «подконтрольные» злому гению некоронованного музыкального руководителя Байройтского фестиваля маэстро Кристиана Тилемана Дрезден и Мюнхен в этом списке даже не на первых местах: основной костяк оркестра составляют музыканты из Берлина, Кёльна, Штутгарта и Франкфурта.
Словом, беспочвенность таких нападок очевидна. Как, впрочем, и то, что
Байройтский фестиваль сегодня — это скорее оркестрово-хоровая Мекка поклонников творчества Вагнера, чем мелодраматический форум.
И вот об этом руководителям фестиваля следовало бы серьёзно задуматься: ведь вагнеровское наследие состоит не только из партитур. Фундаментальная реформа музыкального театра была и остаётся одним из важнейших революционных открытий поисков байройтского гения. Впрочем, правнучки (Катарина Вагнер, прежде всего) понимают и интерпретируют эти достижения своего великого предка весьма своеобразно, отчего их опёка вагнеровского наследия нередко выглядит издевательством. Но повлиять на это уже не представляется никакой возможности: дело здесь, как это ни грустно, сугубо внутрисемейное.
Подводя краткий итог прошедшему предъюбилейному марафону и просматривая обозначенные руководством фестиваля перспективы, можно сделать вывод, что
в активе Байройтского фестиваля сегодня имеется лучший вагнеровский оркестр, за пультом которого появляются лучшие вагнеровские дирижеры во главе Кристианом Тилеманом,
блестящий вагнеровский хор, продуманная программа воспитания юного зрителя («Вагнер для детей»), экстремистская постановочная политика, снижающая уровень театральной гармоничности спектаклей, но провоцирующая скандальную активность вокруг постмодернистской пены, которая медленно, но верно накрывает сценические прочтения, предлагаемые на суд зрителей, и серьёзные проблемы с кастингом солистов, решать которые сегодня нужно в первую очередь.
Как видно, баланс хорошего и не очень не слишком критичен. Тем более что фестиваль очевидно перестаёт вариться в собственном соку. Так, в сентябре этого года впервые после шестидесятипятилетнего перерыва оркестр, хор и солисты Байройтского фестиваля выступили с гастрольной программой в барселонском театре «Лисео», представив в концертном исполнении «Летучего голландца», «Тристана и Изольду» и «Лоэнгрина». Сам по себе этот факт более чем примечателен, так как способствует расширению аудитории, получающей доступ к уникальному, хоть и не совсем аутентичному исполнению вагнеровских шедевров.
На следующий год в честь двухсотлетия Вагнера фестиваль представит расширенную программу, в которую, кроме торжественного юбилейного концерта 22 мая 2013 г., войдут ранние работы композитора «Запрет любви», «Феи» и «Риенци». Расширенной программе фестиваля выделена вторая неделя июля, тогда как основная программа, включающая новое «Кольцо» в постановке Франка Кастрофа, «Тангейзера» в фабричном обрамлении Себастьяна Баумгартена, «Летучего голландца» в корпоративном преломлении Филиппа Глогера и «крысиного» «Лоэнгрина» Ханса Ноэнфельса, по обыкновению стартует 25 июля.
Уже сейчас можно с уверенностью говорить о том, что и
на будущий год музыкальная составляющая фестивальной программы по своей художественной ценности будет снова превалировать над театральной.
Особенно с учётом того, что принципиальных изменений в кастинге старых постановок не намечается, а в новом «Кольце» основные партии исполнят беспроигрышные тенора Йохан Бота (Зигмунд) и Ланс Райан (Зигфрид) и надежные сопрано Кэтрин Фостер (Брунгильда) и Аня Кампе (Зиглинда). Любопытным мне кажется выступление в партии Вотана (Странника) Вольфганга Коха, хотя основной интригой, на мой взгляд, станет симфоническая интерпретация эпопеи новым музыкальным руководителем Баварской оперы Кириллом Петренко.
Сравнивать весомость издержек, ошибок и просчетов фестивального руководства с ценностью осуществляемых им нововведений и реформ непросто. Но тот факт, что Байройт, не переставая удивлять, волновать и нервировать, не просто старается удерживать планку высочайшего исполнительского уровня (хотя бы инструментально-хорового), но и активно открывается широкому кругу поклонников вагнеровского наследия во всем мире, переставая быть закрытым клубом «для своих», не радовать не может.
