Открытие II Международного музыкального фестиваля «Петербургские набережные»
Везет Петербургу с музыкальными фестивалями! Явно везет, причем, – не только со «Звёздами белых ночей»! К примеру, в летний период, опять же, в сезон белых ночей, в городе на Неве проводится и один из полюбившихся петербуржцам фестивалей под названием «Дворцы Санкт-Петербурга». Но на сей раз речь пойдет не о нем, а о его, если так можно выразиться, «дочернем» музыкальном проекте под названием «Петербургские набережные». В свое время у истоков фестиваля «Дворцы Санкт-Петербурга», сегодня насчитывающего уже многолетнюю историю (в 2012 году состоится юбилейный двадцатый!), стоял Константин Орбелян. Напротив, фестиваль «Петербургские набережные», родившийся всего год назад, – полностью эксклюзивный проект Марии Сафарьянц, которая, являясь в настоящее время президентом Международного фонда «Дворцы Санкт-Петербурга», выполняет функции художественного руководителя обоих фестивалей.
В прошлом году I Международный музыкальный фестиваль «Петербургские набережные» открывался концертом американского тенора Майкла Спиреса: он состоялся в Большом зале отреставрированного исторического здания бывшего Сената и Синода, в котором по соседству сейчас располагается уникальная Президентская библиотека. Открытие нынешнего фестиваля удачно совпало с Днем народного единства 4 ноября и ознаменовалось выступлением американской оперной примадонны Николь Кабелль, певицы-сопрано, до настоящего времени абсолютно неизвестной отечественной публике. Ее концерт в сопровождении Балтийского симфонического оркестра под руководством Константина Орбеляна состоялся в Большом Тронном (Георгиевском) зале Государственного Эрмитажа.
По праву принимающей стороны, первое приветственное слово было предоставлено находившемуся в зале директору Эрмитажа Михаилу Пиотровскому, который особо подчеркнув торжественность и необычность момента, заметил, что свой национальный праздник мы отмечаем сегодня «в главном, Екатерининском, зале Российской империи – главнее не бывает!» Затем к участникам концерта и публике обратился Брюс Тёрнер, генеральный консул США в Санкт-Петербурге, ведь приезд Николь Кабелль в Россию стал возможен благодаря поддержке возглавляемого им ведомства и был организован под эгидой Российско-американской президентской комиссии в рамках программы «Американские сезоны в России». Краткую вступительную часть завершила сама хозяйка фестиваля Мария Сафарьянц – и, прежде, чем перейти к необычайно оптимистичным музыкальным впечатлениям первого фестивального вечера, исключительно для полноты официального протокола следует заметить, что генеральным партнером открытия фестиваля стал «Сбербанк России», который включил этот концерт в программу празднования своего 170-летия.
Интерес к этому музыкальному событию был настолько велик, что достаточно большой по вместимости Георгиевский зал Эрмитажа был заполнен «под завязку». Честно говоря, в таком роскошном историческом интерьере слушать классическую музыку мне довелось впервые – и в общую палитру впечатлений сей штрих уже сам по себе лег запоминающейся торжественной краской. Итак, в этот вечер всё началось с Россини, как известно, «Европы баловня – Орфея». И, конечно же, выбор закономерно пал на увертюру к его опере «Севильский цирюльник», самой известной и любимой среди широких слоев отечественной публики! Однако интерпретация именно первого номера программы вызвала некоторые вопросы и к оркестру, и к дирижеру. Всё дело в том, что в чрезвычайно «плотной» и непривычно «сухой» акустике Большого Тронного зала Эрмитажа изысканно-филигранному россиниевскому письму заметно недоставало акварельной прозрачности, а фактуре знаменитых crescendi – нюансировки. Впрочем, даже такой преувеличенно «плотный» Россини прозвучал вполне задорно и обнадеживающе. На протяжении всей программы оркестр «сольно высказывался» еще четырежды: в увертюре к опере «Кармен» Бизе, в интермеццо из оперы «Манон Леско» Пуччини, в увертюре из музыки Дунаевского к кинофильму «Дети капитана Гранта» и в «Мамбо» из «Вестсайдской истории» Бернстайна. И надо сказать, что и музыка Бизе середины девятнадцатого века, и музыка Пуччини, написанная в конце того же столетия, и музыка века двадцатого, родившаяся на различных континентах и вышедшая из различных национальных культур, под управлением Константина Орбеляна прозвучала очень эффектно и драматически выразительно. «Прямолинейно» энергичная жизнерадостность музыканта и его совершенно открытая дирижерская непосредственность при интерпретации названных опусов оказались как нельзя кстати. При этом с удовлетворением можно было отметить и хороший коллективный строй, и яркую, эмоциональную подачу оркестрового звука.
Что же касается функции аккомпанемента главной виновнице торжества Николь Кабелль, то во взаимоотношениях солистки с оркестром маэстро Орбелян нашел тот самый заветный оптимум, тот самый уровень творческой совместимости и баланса, при котором комфортно было всем: и певице, и оркестру, и слушателям, которые собрались в зале. Не скрою, как только обсуждаемый концерт был анонсирован, то, несмотря на мой личный огромный интерес стать его живым свидетелем, меня преследовали некоторые сомнения. Причина их в том, что кто бы из зарубежных исполнителей к нам ни приехал, их сразу же возводят в ранг звезд, причем, зачастую, как показывает опыт последнего времени, – совершенно необоснованно: сегодня титул «звезда» в известной степени девальвировался. И на сей раз, еще задолго до концерта, всё начиналось, как будто бы, так же. Но уже первая ария, спетая Николь Кабелль, однозначно сняла все сомнения: на этот раз перед нами была действительно восходящая звезда мировой оперной сцены! Перед нами предстала певица с удивительно чувственным, теплым и при этом драматически «темным» насыщенным звучанием, но это не драмсопрано в классическом понимании, которому присуща кровавая стенобитная аффектация. Перед нами предстала исполнительница с удивительно изящным, пластически подвижным звуковедением и филигранной нюансировкой, но это и не лирический в классическом понимании голос, ибо по фактуре он гораздо «прочнее», выразительнее и выносливее. По отношению к Николь Кабелль мне не хочется применять и термин «лирико-драматическое сопрано», ибо сие будет выглядеть некоторым нивелированием, что называется, банальным «осреднением по госпиталю»: всё же это лирическое сопрано, но сопрано с ярко выраженной драматической формантой – именно в этом и заключается его уникальность.
Меня совершенно поразили репертуарные переходы певицы, свидетелями которых мы стали в этот вечер. Судите сами. Начала Николь Кабелль с арий двух разноплановых героинь из оперы Пуччини «Богема» – с вальса Мюзетты («Quando me’n vo’») и рассказа Мими («Sì. Mi chiamano Mimì»). Затем она перешла к изысканной романтической лиричности Бизе, спев арию Лейлы из «Искателей жемчуга» («Me voilà seule ... Comme autrefois»). После этого последовал неожиданный зигзаг в сторону «Цецилии» Рихарда Штрауса («Cäcilie», op. 27, № 2) на стихи Генриха Харта («Wenn du es wüsstest»). Наконец, в финале первого отделения концерта прозвучала сцена и ария Маргариты «с жемчугом» из оперы Гуно «Фауст» («Les grands seigneurs ont seuls des airs si résolus ... Ah! je ris de me voir») – жаль, что только этот фрагмент, а не вся большая сцена с предшествующей балладой о фульском короле…
Начало второго отделения арией Русалки («Měsíčku na nebi hlubokém») из одноименной оперы Дворжака, премьера которой состоялась в 1901 году, в самом начале ХХ века, словно напомнила, что вся первая часть вечера (за исключением штраусовской «Цецилии») была посвящена опере XIX века. Линию XX века продолжили ария Бланш Дюбуа «I want magic» из оперы Андре Превина «Трамвай “Желание”» (1995, первая постановка – 1998), два фрагмента из мюзикла Бернстайна «Вестсайдская история» («Somewhere» и «I feel pretty») и популярнейшая песня Элизы Дулиттл из мюзикла Лоу «Моя прекрасная леди» («I could have danced all night!»). Первый номер, спетый на бис, ариозо Лауретты «O mio babbino caro» из оперы «Джанни Скикки» Пуччини, «закольцевал» всю программу: вспомним, что в начале ее прозвучали фрагменты из другой оперы этого композитора. В силу этого известнейший хит «Summertime», колыбельная Клары из оперы Гершвина «Порги и Бесс», исполненная в качестве второго биса, стала данью, скажем так, «американской оперной классике» 30-х годов ХХ века. В контексте двух бисов этого вечера уместно проследить также одно «нечаянное» сближение: премьера «Триптиха» Пуччини, финальной частью которого и является «Джанни Скикки», состоялась на сцене нью-йоркской «Метрополитен-опера» в декабре 1918 года.
Согласитесь, приведенная вокальная программа, несмотря даже на свою компактность, отличается явным разнообразием. Но ее можно рассматривать и как избирательную мини-антологию музыкально-певческого театрального жанра XIX – XX веков, и как визитную карточку исполнительских возможностей певицы. Николь Кабель потрясающе владеет фразировкой и искусством точно рассчитанного интонационного посыла. Лично меня наиболее всего впечатлили ее интерпретации французского оперного репертуара. В них было столько вокальных нюансов, столько восхитительных переливов драматургических оттенков образов представленных героинь, что слушая певицу, я невольно «пел» вместе с ней «где-то внутри себя», в который раз переживая страдания несчастной Лейлы и наслаждаясь виртуозным музыкальным букетом в арии Маргариты. И всё это не удивительно, ведь поистине благодатное воздействие голоса певицы, его мягких, но вместе с тем драматически наполненных обертонов, явно ощущалось на уровне безотчетного подсознательного. А сколько трогательной просветленной лирики было в ее пуччиниевских героинях – просто не передать! Но мне хочется сказать особо об исполнении арии дворжаковской Русалки. Этот номер в последние годы настолько стал популярным на концертной сцене, что редкое сопрано не включит его в репертуар своего сольного вечера. В моей коллекции таких исполнений накопилось достаточно много. Все они разные, но, как правило, удачные (по-своему удачные). Трактовка же Николь Кабель этого номера, наделенного истинно славянской мелодической задушевностью, словно открывает в нем новое измерение, новый эмоциональный пласт: лирическая вселенная певицы вдруг наполняется рафинированным, эстетически притягательным драматизмом, так что отказать ему в благородстве выражения абсолютно искреннего всепоглощающего чувства решительно невозможно.
Не относя себя к поклонникам театрального жанра под названием «мюзикл», тем не менее, не могу не признать, что в его стихии исполнительница чувствует себя, просто как рыба в воде. Однако мне всегда бывает немного досадно (да простят меня поклонники мюзиклов!), когда такие роскошные оперные голоса размениваются на освоение еще и этого «параллельного» жанра (в отличие, скажем, от классической оперетты, в отношении которой я всегда «за»). Но зато невероятно интересно на этом концерте было услышать арию из современной оперы, главная героиня которой Бланш Дюбуа сошла со страниц известнейшей, но, казалось бы, совсем «неоперной» пьесы Теннесси Уильямса. К сожалению, с музыкальным материалом созданной на ее основе оперы нашего современника Андре Превина (американского дирижера, пианиста и композитора с немецкими корнями) я совсем не знаком, но сольный фрагмент из «Трамвая “Желание”» в интерпретации Николь Кабелль – кстати, это было первое исполнение в Санкт-Петербурге! – немедленно укрепил меня в номинальном желании когда-нибудь непременно познакомиться с этой оперой в театре…
Как известно, всё хорошее заканчивается всегда слишком быстро, но это ведь только первый концерт из четырех заявленных фестивальных проектов. Просматривая их составы, я сразу же оживился, увидев в них знакомое мне имя поистине феноменального итальянского кларнетиста-виртуоза Джампьеро Собрино. Моя неожиданная встреча с творчеством этого удивительного музыканта состоялась нынешним летом на фестивале в Мартина Франка: в его солирующем исполнении я услышал тогда «Интродукцию и тему с вариациями» Россини для кларнета с оркестром. Так что еще раз остается позавидовать Петербургу: живи я на брегах Невы – в повторном удовольствии услышать чарующие звуки итальянского «кларнета-волшебника» отказать себе уж точно бы не смог!
