«Ностальгия по романсу» Владимира Чернова и ансамбля «Магригал»
Ностальгировать я, признаться, люблю не очень, но как только забрезжил на горизонте новый концертный сезон, многие мои знакомые решили включить в обязательную программу своих посещений именно концерт Владимира Чернова. Если учесть, что карьера певца началась около тридцати лет назад, то мой скепсис относительно ностальгического формата данного мероприятия был, прямо скажем, предсказуем, тем более что романсы и песни, завяленные в программе, — совсем не тот материал, в котором я привык воспринимать оперных исполнителей мировой величины. Но как-то так сошлись звёзды, что я решил-таки приобщиться: всё-таки лучший вердиевский баритон конца прошлого века… Надо уважить.
Ансамбль «Магригал», состоящий из домры-альта, контрабаса, балалайки и баяна, воодушевленным исполнением «Амурских волн» как-то сразу приподнял планку ожиданий над уровнем факультативного междусобойчика старых друзей: сыграно было всё настолько серьёзно качественно, что ещё до появления главного участника мероприятия я успел устыдиться собственного снобизма.
Владимира Чернова в этот вечер я слушал впервые, и моё «изможденное» современным вокалом ухо сопротивлялось осознанию самой возможности того исполнительского уровня, который представил певец: программу, состоявшую из не самых лёгких номеров, Чернов преподносил совершенно свободно, играючи, словно пытаясь раствориться в любимых мелодиях и словах. Но растворяться у него не получалось: артистическая харизма и вокальная индивидуальность сочились в каждом звуке, в каждой фразе, и даже второе отделение, посвященное Муслиму Магомаеву, которого певец называл «самым красивым баритоном всех времен и народов», прозвучало у Чернова не столько приношением, сколько абсолютно оригинальным, авторски проинтонированным циклом песен советской поры.
Нет, я, конечно, слышу те возрастные оттенки тембра, которые так нервируют в вокале Чернова «знатоков» и «скептиков», но продемонстрированная сегодня исполнительская техничность делает любые разговоры о возрастной патине его голоса просто неуместными. Микрофонная «подзвучка», установленная для звукозаписывающих целей, не только не мешала, но и дополнительно передавала всё невообразимое богатство академической оснащенности исполнителя. В данном случае микрофон заменял микроскоп: благодаря усилителям, можно было в деталях наслаждаться эталонной сфокусированностью звука, тончайшей филировкой пиано и пианиссимо, динамической гибкостью голоса на свободных верхних форте и плотной «цветастой» середине… Воздействие чистейшего звуковедения, безупречных переходов и свободной полётности на подсознание – непередаваемо. Одновременное присутствие в одном вокальном инструменте такого количества достоинств в наше время просто немыслимо, и сам этот факт вызывал удивительно парадоксальное ощущение, будто голос Чернова – это не просто голос из прошлого: это одновременно и памятник уничтоженной российско-советской вокальной школе, и упрёк школе современной…
Программа первого отделения состояла из известных романсов XIX и шлягеров XX века: Б. Шереметьев («Я Вас любил»), Бородин («Разлюбила красна девица»), Чайковский («Средь шумного бала»), Малашкин («О, если б мог выразить в звуке»). В песне Денцы «На качелях» Чернов продемонстрировал феноменальную аллегровую динамику с «мясистыми» акцентами и яркой игрой. Непередаваемой экспрессией и чистейшими форте было насыщено исполнение известной песни Фальво «Скажите, девушки, подружке вашей». «Влюбленный солдат» Канио прозвучал у певца исключительно культурно и легко, а завершилось первое отделение многокрасочным звучанием неаполитанской песни «Страсть».
Второе отделение выглядело ещё пестрее. Открылось оно вальсом Андрея Петрова из кинофильма «Берегись автомобиля», продолжилось знаменитыми песнями Бабаджаняна, Пахмутовой и Магомаева, и плавно растворилось в романсах Сати, Массне и народных песнях…
Вообще говоря, переслушивая старые советские хиты, даже безо всяких телефарсов типа «Призрак оперы» легко понять, почему нынешняя эстрада так убога: среди наших попсовых композиторов есть, конечно, неплохие мелодисты, но среди наших певцов практически нет полноценных голосов, способных наполнить мелодию не только профессиональным вокалом, но и душой. Песня Бабаджаняна «Благодарю тебя» прозвучала у Чернова с такой эмоциональной мощью, с такими обертоновыми низами, каких не было у самого Магомаева. Понять, каким образом голос Чернова не рассыпается на сложнейших переходах, лично мне не удалось: это было феноменально. Идеальная сбалансированность зон звукоизвлечения позволяет певцу легко «забираться» на самые неожиданные верхние ноты и, опираясь на сказочную кантилену, удерживать звук на рискованных диапазонных контрастах. Это был не концерт, а какая-то энциклопедия по одухотворенной технике вокала!
Неожиданным сюрпризом стало появление на сцене Тамары Гвердцители, деликатно и легко прозвучавшей в дуэте Гарваренца «Вечная любовь»…
Выходя из зала, в котором было достаточно свободных мест, я подумал: а много ли на сегодняшнем концерте было студентов и преподавателей наших неисчислимых музыкальных учебных учреждений, которые уже много лет не могут похвастать сколь-нибудь приемлемыми результатами своей бурной активности?.. Ведь тот уровень выучки и профессионализма, который показал сегодня Владимир Чернов, у московских меломанов давно уже вызывает лишь ностальгический трепет: так сегодня не поют…
