26 июля отметил свое 75-летие один из самых опытных дирижеров российской оперной сцены народный артист России Вольф Горелик. Творческий путь уроженца Уральской области начался в 60-е годы. Первым местом работы как дирижера стал симфонический оркестр Томской филармонии. Дальнейший путь маэстро проходил через Новосибирск, Свердловск, Улан-Удэ, Саратов и наконец привел его в столицу. Без малого двадцать лет Горелик был дирижером Московского театра оперетты, а с 1993 года он работает в Московском академическом музыкальном театре имени К.С.Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко.
Уже давно Горелик имеет репутацию отменного профессионала, но с некоторых пор к этой характеристике добавилось нечто большее: быть может, это можно назвать обаянием житейской мудрости. Работы дирижера становятся заметными музыкальными событиями. Международный резонанс вызвала мировая премьера пролежавшей четверть века в спецхране «Пассажирки» Мечислава Вайнберга, а своеобразное прочтение оперы Моцарта «Так поступают все женщины» принесло дирижеру театральную премию «Золотая Маска».
В июне в Музыкальном театре имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко прошла премьера оперы Рубинштейна «Демон», и впору говорить о новом открытии вроде бы хорошо знакомой партитуры. Свой юбилей маэстро встретил в работе — театральный сезон затянулся до конца июля. Это интервью Вольф Горелик дал после спектакля «Так поступают все женщины», который наверное, можно сегодня назвать визитной карточкой дирижера. Великолепно слаженные моцартовские ансамбли он ведет, не видя певцов, — оркестр в этом спектакле находится над зрительскими местами.
— Вольф Михайлович, вы в профессии уже сорок пять лет. Откройте секрет: как становятся оперными дирижерами?
— По-моему, научиться этому невозможно. Это или есть от природы, или нет. Или человек имеет на это право, или нет. Лучше у него это получается, хуже — другой вопрос. А опера — это уже точно стечение обстоятельств. Я работал в симфоническом оркестре в Новосибирске у Каца, все было замечательно. И вдруг мне предложили квартиру в моем родном Свердловске — но это было в оперном театре. Естественно, что я пошел в оперу. Хотя я думаю, что в глубине души большинство дирижеров хотят работать с симфоническим оркестром. В опере ты очень зависишь от вокалистов. Их надо очень любить. Я не считаю, что есть специфика работы оперного дирижера или симфонического. Но, работая с симфоническим оркестром, ты владеешь ситуацией, а в опере на 50 процентов зависишь от певцов.
— Вы сказали, что надо любить певцов. А это легко?
— Сегодня я дирижирую спектаклем и думаю — боже, ну какие же они молодцы! Во время спектакля я люблю всех. Ну почти всех. Потому что, если ты с певцами не дышишь, не живешь, не помогаешь им, ничего не получится. И я чувствую, что я им нужен.
— А что делать, если с кем-то из артистов не складываются отношения? Можете ли вы не ставить его в состав?
— Такой возможности — работать только с теми, с кем бы хотелось, в театре нет. И все-таки я стараюсь иметь дело с теми, кому что-то могу дать. Вот, к примеру, певец с хорошим голосом, выучкой, но плохим чувством ритма. Я должен ему помочь во время спектакля, чтобы этот недостаток не был заметен. А вообще у нас в театре много прекрасных певцов, с которыми настоящее удовольствие работать. Не буду перечислять фамилий, чтобы ненароком кого-то не забыть.
— Несколько лет назад вы участвовали в проекте «Russian Rock in Classic», где популярные песни звучали в классической обработке, — достаточно неожиданный шаг для человека старой академической закалки.
— Все получилось случайно. Оркестр, приглашенный на запись, провел две репетиции, ничего не выходило. Мне предложили попробовать. Получилось, альбом записали, дали концерт. Многим рок-музыкантам понравилось. Но дальше дело не пошло: альбом не вышел, потому что сбежал продюсер. Хотя можно было бы продолжать.
— А есть ли опера, о которой вы давно мечтаете, но никак не можете исполнить?
— Есть композитор: Рихард Штраус, практически любое название. Хотя, наверное, это уже несбыточная мечта. А так — в основном мне удавалось ставить те оперы, которые хотелось.
— А от чего бы вы отказались, если бы имели такую возможность?
— Таких спектаклей у меня не было. Мне кажется, к любому произведению из классического наследия можно найти подход, если прислушаться к композитору и играть то, что он написал. Все, что осталось в истории, заслуживает внимания. Может быть, иногда что-то можно сократить, как это мы сделали с «Демоном». Или возьмите «Остров любви» Саккини, который мы поставили на Малой сцене — у нас получился, конечно, совсем не стиль XVIII века, но, по-моему, вышло любопытно.
— Играя Моцарта, вы тоже не пытаетесь строго соответствовать стилю эпохи. Я бы сказал, демонстративно отвергаете моду.
— Да, сейчас модно играть аутентично, но это очень спорный вопрос. Время меняется, и делать вид, что мы живем в эпоху Моцарта, невозможно. К тому же Моцарт выходит за любые рамки. У него практически романтические речитативы, даже пуччиниевские. Нельзя это все играть как галантный пустячок, там есть настоящие человеческие страсти. Я не говорю, что темпы надо загонять, но нужно относиться к Моцарту как к современной музыке. Я в этом вопросе не претендую на истину, это только мое мнение, но мне очень приятно, что, когда мы играли Моцарта в Мюнхене, публика принимала спектакль восторженно — а ведь в Германии Моцарта знают как нигде.
— Не могу не задать вопрос о «Пассажирке» Вайнберга. Вы были первым интерпретатором этой партитуры. Рассчитывали на такой успех?
— Первое чувство, когда я открыл партитуру, это ее неисполнимость. Трудности просто неимоверные. И в то же время стало понятно, что это потрясающее произведение — одно из лучших в оперной литературе советского времени.
Изумительная музыка, незаслуженно обойденная вниманием театров. То есть я прекрасно понимаю идеологические причины, по которым она не ставилась, но в данном случае говорю о музыке. К сожалению, мы сыграли «Пассажирку» только один раз, и у меня до сих пор осталось чувство сожаления, что эта работа театра — на мой взгляд, удачная — не получила продолжения.
— Что такое оперетта для оперного дирижера: новое приложение сил, эмоциональная разрядка? Не кажется ли оперетта с оперных высот жанром второго сорта?
— Нет, конечно. Хотя дирижеру легче проявить себя в оперной или симфонической музыке. Мне кажется, что спектакли в Московской оперетте были достаточно хорошие. У нас шли «Веселая вдова», «Королева чардаша». Я к этой музыке относился так же серьезно, как к оперной или любой другой.
В театре была очень хорошая атмосфера, и я вспоминаю эти годы с благодарностью. Было много современной музыки в репертуаре. Мы ставили мюзиклы, которые тогда были в новинку, — например, у нас шел «Скрипач на крыше». Мне кажется, не надо делить жанры на высокие и низкие. Любой жанр может быть высоким, если к нему уважительно относиться.
Дмитрий Абаулин
