Под занавес концертного сезона в Рахманиновском зале консерватории выступил выдающийся английский дирижер и клавесинист Тревор Пиннок, один из наиболее знаменитых представителей мирового аутентичного исполнительства. Это эксклюзивное событие прошло без всякой шумихи и специальной рекламы: лишь стильно сделанная афиша (в духе гравюр Хогарта) извещала истинных знатоков, что к нам едет мировая знаменитость. Впрочем, зал был переполнен и действительно вместил тех, кто очень любит старинную музыку и понимает всю цену выпавшей нам удачи — услышать живьем и в расцвете сил артиста, совершившего в свое время настоящий переворот в искусстве. Его триумфальное восхождение началось в 1973 году, когда он организовал один из первых коллективов, где музыканты играли на исторических инструментах. С этим ансамблем — «English Concert» — Пиннок объездил весь мир, записал массу сочинений Баха, Вивальди, Генделя... Заслуги маэстро отмечены достойной наградой: он — командор ордена Британской империи.
В Москве Пиннок выступил совместно с отечественным барочным оркестром «Pratum Integrum». Этот коллектив (при поддержке компании «Музыка массам») серьезно стремится выйти на мировой уровень. Зимой с ними играл другой известнейший в этой области музыкант — бельгийский скрипач и дирижер Сигисвальд Кёйкен. Теперь — Тревор Пиннок. Такое сотрудничество безусловно благотворно и дает заметные положительные результаты. Во всяком случае, уровень данного выступления был весьма высок и интересен с художественной точки зрения. Пиннок — сторонник открытой, эмоциональной игры. Отсюда непривычно насыщенное для традиционной барочной манеры звучание струнных и невероятно разнообразная шкала динамических контрастов: от тишайшего аккомпанемента в баховском Концерте ре-минор для клавесина до яркого, полнокровного тутти в Кончерто гроссо № 6 и 9 Генделя. А в промежутке — очаровательная, не без лукавинки, воздушная Сюита из оперы «Королева фей» Пёрселла.
Хочется особо отметить трактовку Пинноком баховского Концерта. Вместо пафоса «Бури и натиска», на который порой скатываются исполнители-академисты, играющие это сочинение на современном рояле, Пиннок добился призрачного, почти мистического характера в первой части. Жесткая ритмическая пульсация и струящиеся пассажи, окутанные обертоновым шлейфом призвуков, создавали некую инфернальную картину. Зато в медленной части Пиннок священнодействовал и ораторствовал. Совершенно другой тип туше, от плеча, чтобы подчеркнуть декламационное начало, «говорящие» интонации музыки. Иногда казалось, что солист, тяготясь невозможностью добиться на клавесине рельефного изменения динамики звука, компенсирует это за счет преувеличенной жестикуляции и агогики. Финал концерта возвращал нас в стихию полета первой части. Правда, в отдельных эпизодах Пинноку приходилось специально чуть осаживать темп, чтобы не разойтись с оркестром. Но в остальном музыканты гибко реагировали на все инициативы титулованного солиста. Под впечатлением от услышанного возник целый ряд вопросов, на которые господин Пиннок любезно ответил после концерта:
— Как вы оцениваете сегодняшнее состояние аутентичного исполнительства?
— Технический уровень игры и качество самих инструментов, сделанных современными мастерами по старым моделям, намного выросли за эти годы. Но, кроме этого, есть более важные вещи: что мы хотим действительно выразить в музыке? И тогда все равно, аутентичная ли это манера исполнения или какая-либо другая.
— Могли бы вы сами определить различие между вашей творческой позицией и позициями ваших коллег в этой области?
— Думаю, самое главное отличие в том, что я не углубляюсь в научные изыскания. Они слишком этим злоупотребляют. Я же иду через музыку в музыку, так сказать, от желудка, а не от головы. Так что огромная разница в подходах: я предпочитаю опираться на чувства.
— Вы переиграли огромное количество сочинений композиторов XVIII века. Все же, быть может, вы отдаете кому-то предпочтение?
— Я люблю играть совершенно разную музыку. Сегодня мы играли то, что я называю английской музыкой, так как Гендель, хотя и немец по рождению, но долго жил в Англии и представляет культуру этой страны. Но самое интересное для меня — это выявлять разницу между разными стилями. Поэтому я не отдаю предпочтения какому-то одному.
— В России ваше имя известно прежде всего по записям с ансамблем «English Concert». Но вы приехали в Москву сами как солист и дирижер...
— Да, для меня это обычная практика. Я уже несколько лет как расстался с моим ансамблем. После 30 лет совместной деятельности я решил, что настало время выступать соло: мне хотелось начать концертировать до того, как мне исполнится 60 лет! Кроме того, я с удовольствием дирижирую современными оркестрами. Меня приглашали в «Гевандхауз», в Венский филармонический, с 1991-го по 1996 год я руководил Национальным симфоническим оркестром Канады. Что касается репертуара, то с оркестром «Гевандхауз» я играл симфонии Бетховена, «Шотландскую» симфонию Мендельсона. В свои программы часто приглашаю известных солистов. Например, довольно регулярно выступаю совместно с пианистом Григорием Соколовым, с которым меня связывает настоящая дружба. Недавно мы с ним играли Концерт Шопена — это было прекрасно! Но это одна сторона моей нынешней деятельности. Другая, как я уже сказал, — сольные выступления как клавесиниста и с различными ансамблями старинной музыки.
— Ваши впечатления от сотрудничества с российским оркестром «Pratum Integrum»?
— Прекрасный ансамбль. У нас не было никаких языковых проблем: музыканты хорошо понимали английский, а кроме того, музыка — это язык чувств, где не нужно много слов. Репетируя, мы провели три замечательных дня, стремясь уловить суть музыки. Не только то, что связано с «научной» стороной, детали техники исполнения, но прежде всего — ее дух, что делает музыку понятной любому и вносит так много прекрасного в жизнь.
Беседу вела Евгения Кривицкая
