«Флорентийский музыкальный май»
За 71 год своего существования фестиваль разросся: теперь он охватывает не только май, но и весь июнь. В этом году открылся он весьма амбициозным и дорогостоящим тематическим концертом с участием кинозвезды Шарлотты Рэмплинг и видеорядом, придуманным Питером Гринуэем. Синтетическое костюмированное зрелище, проникнутое антивоенным пафосом, визуально дополняло внушительную концертную программу, которую вел бессменный главный дирижер флорентийского оркестра и художественный руководитель фестиваля Зубин Мета: «Месса на военное время» Гайдна, «Траурная симфония» Бриттена и «Уцелевший из Варшавы» Шёнберга. Зубин Мета издавна питает пристрастие к музыке Шёнберга: с блистательного исполнения «Просветленной ночи», собственно, и началась его дирижерская карьера. С той поры Мета не упускает случая вставить тот или иной опус Шёнберга в свои программы, а последней его работой в Баварской опере в качестве главного дирижера, два года назад стала премьера оперы «Моисей и Аарон».
Маэстро руководит флорентийским фестивалем и одноименным оркестром более 20 лет. Он вообще относится к числу «старожилов»: не любит менять оркестры, как перчатки, на каждом месте работы демонстрируя завидное постоянство. С Лос-Анджелесским оркестром он провел 16 лет, с оркестром Нью-Йоркской филармонии — 13, а с оркестром Израильской филармонии работает с 1969 года, сохраняя за собой пожизненное звание «почетного главного».
Но и оркестр Маджо Музикале Фьорентино также любит постоянство: за 80-летнюю историю сменил руководителей всего три раза, и каждый главный дирижер знаменовал целую эпоху в жизни коллектива, обозначая новый культурный вектор развития.
Отцом-основателем и первым дирижером был Витторио Гуи — он стоял у истоков создания флорентийского оркестра в 1928 году и руководил им 40 лет. Его сменил на посту Риккардо Мути; он за короткий срок превратил оркестр в высококлассный, чуткий и мобильный инструмент — и сделал себе на этом имя. Мути до сих пор поддерживает тесные связи со своим бывшим оркестром. В этом году, отмечая сорокалетнее сотрудничество, провел на фестивале две оперы Верди в концертном исполнении — «Набукко» и «Трубадур» — и дал два симфонических концерта из сочинений Бетховена, Гайдна и Керубини.
Свой юбилей оркестр торжественно отмечал в дни фестиваля. Все было, как полагается: выступление мэра Флоренции, вручение наград, вынос знамен и выход герольдов, а в финале — дождь пестрых конфетти на головы музыкантов и шикарный кремовый торт, разрезанный Зубином Метой за кулисами, после концерта.
Программа концерта в точности повторяла программу самого первого концерта-инаугурации: Concerto Grosso Корелли, Седьмая симфония Бетховена, «Пинии Рима» Респиги и увертюра к «Тангейзеру» Вагнера. В те времена программы составлялись куда основательнее: видимо, в 1928 году Витторио Гуи решил продемонстрировать владение оркестром разными стилями, показать публике «товар лицом».
Историческая реконструкция прошла удачно: в тот вечер Мета был в ударе и провел Седьмую симфонию точно, сильным уверенным жестом, наизусть. Вторая часть — Allegretto — прозвучала практически эталонно: чеканные темпы скерцо и праздничная бравурность победительного финала покорили флорентийский бомонд, собравшийся по случаю экстраординарного события.
Кроме Меты и Мути, на фестивале «засветились» такие крупные дирижерские фигуры, как Сейджи Озава, Риккардо Шайи и Джеймс Конлон. Выступил с сольным концертом один из самых замечательных, тонких музыкантов современности, пианист Раду Лупу. В его интерпретации ре-мажорная Соната Шуберта покорила сознательно культивируемой, антипафосной манерой: Лупу чурается внешней эффектности. Он играет с регистрами, с тончайшими филировками звука — и при этом меньше всего думает о впечатлении, производимом на публику. Истинный питомец «нейгаузова гнезда», он скорее наигрывает, вроде даже не очень стараясь. Патетика, острый драматизм чужды ему — он предпочитает тихие звучности, светлые, переливчатые тембры — и искусно расцвечивает Шуберта и Дебюсси прозрачными, но яркими красками. Уникальная естественность и непредсказуемость артикуляции; интонация и ритм фразы, мотивы рождаются от слабых, почти незаметных душевных импульсов — и моментально обретают звуковую плоть, звучащее «тело». Зазора между импульсом и реакцией пальцев нет: Лупу играет, как дышит. И дыхание его — легкое.
Впрочем, программа фестиваля отнюдь не исчерпывалась концертами. В афише, на равных, соседствуют опера, балет, драма и самая разная музыка. От сугубо классической до авангардной, вроде выступления скандально известной американки Мередит Монк в программе Maggio-off. Оперная составляющая на фестивале, как правило, интересна: в прошлом году, например, здесь поставили «Кольцо нибелунга». В этом, наряду со сверхпопулярной «Кармен», значатся «Федра» — опера 82-летнего Хенце и «Леди Макбет Мценского уезда», в которой заняты наши певцы: Владимир Ванеев, Всеволод Гривнов и Сергей Кунаев. А партию Кармен в слабой, профессионально беспомощной постановке Карлоса Сауры спела Юлия Герцева — в прошлом солистка Малого оперного театра в Петербурге.
Стержнем программы стали симфонические концерты Маджо Фьорентино и гастроли таких «тяжеловесов», как лейпцигский Гевандхауз Оркестр и выступление Венских Филармоников под управлением Зубина Меты. По художественному уровню и по насыщенности событиями, «Флорентийский май», безусловно, не может соперничать с такими ведущими европейскими фестивалями, как Зальцбургский или Люцернский. Он уступает ведущие позиции даже внутри Италии, где в последние годы на первый план выдвигаются фестивали в Равенне и Турине. Но у флорентийского фестиваля есть свое обаяние и своя аура. Она соткана из ветерка с берегов Арно, из мягких очертаний тосканских пейзажей, яркого солнца и тихих, благоуханных вечеров, когда так приятно возвращаться с концерта и глядеть по дороге на звездное небо.
