Как ни странно, только достигнув зашкаливающей мировой популярности, фундамент которой закладывается все-таки в Австрии, Германии и Америке, Анна Нетребко добралась до Парижской оперы — одной из главных законодательниц мод. Делать это певице пришлось в том интересном положении, о котором еще с зимы твердит весь музыкальный (и не только) мир. Роль Джульетты в парижской постановке оперы Винченцо Беллини «Капулетти и Монтекки» оказалась последней перед родами. Совсем уж финальное выступление состоится 27 июня в Вене, перед дворцом Шенбрун, вместе с Пласидо Доминго и Роландо Виллазоном. А следующий спектакль – «Богема» – уже в конце декабря в нью-йоркской «Метрополитен». В общем, легко подсчитать, сколько времени отводится нынче оперной диве для деторождения.
Расстроив в начале мая российских поклонников своими отказами от запланированных концертов в Питере и родном Краснодаре, Нетребко отменила затем и три спектакля из будущей парижской серии, которая продлится до середины июня. Вместо нее их будет петь итальянка Патриция Чиоффи (та самая, что не так давно пела в Москве «Травиату»). Но оставшиеся представления Нетребко явно намерена провести без всяких скидок. По крайней мере, это явствовало из первого же ее появления перед публикой, которое закончилось ликованием зала.
Впрочем, поводов для ликования было несколько. Во-первых, полное отсутствие в постановке того радикализма, который так любит интендант Парижской оперы Жерар Мортье. Буквально за день до премьеры «Капулетти и Монтекки» ему пришлось отбиваться от какого-то негодующего зрителя, пришедшего послушать глюковскую «Ифигению в Тавриде» в постановке Кшиштофа Варликовского и увидевшего на благородной сцене Гарнье невесть что. Дело едва не дошло до драки.
Но опера Беллини, идущая во втором здании Парижской оперы – Бастилии и являющаяся не настоящей премьерой, а восстановлением (в западной практике эта процедура называется revival) очень раннего и совсем робкого спектакля маститого ныне режиссера Роберта Карсена, – совсем другое дело. Это пряник, который иногда можно кинуть публике. Клан Капулетти – в красненьком, клан Монтекки – в черненьком, Джульетта – в ангельски-беленьком, Ромео переодевается в разные конфликтующие цвета согласно сюжету. Сюжет всем известен, хотя есть некоторые отклонения от его хрестоматийной версии (например, Тибальд не двоюродной брат Джульетты, а ее немилый жених). Никаких эксцессов, все просто и очень скучно. Так что режиссер может решить, что ему тут делать нечего.
Но певцы уж точно так не решат. Опера Беллини – классика бельканто, что означает большое количество кружевных колоратур и сложных ансамблей. И гораздо более убедительным поводом для ликования публики было высочайшее музыкальное качество (дирижер Эвелино Пидо), которым сопровождалась эта томительная режиссура.
Все солисты в постановке хороши, но женская часть кастинга особенно радует. Кажется, что Нетребко, чей голос как будто чуть потяжелел и стал насыщеннее, но не растерял виртуозности, должна быть вне конкуренции. Но и второй женский голос – им у Беллини поет Ромео – в этом спектакле уж точно не менее уникален. Это американка Джойс Ди Донато, чей прошлогодний московский дебют стал важным событием сезона. Ее колоратурное меццо-сопрано невероятной ровности, плотности и теплой красоты – настоящая жемчужина. А вместе с летящим сопрано Нетребко во время любовного дуэта – так просто ожерелье. Причем совершенно точно не фальшивое.
Екатерина Бирюкова, openspace.ru
