«Беру с собой партитуры, удочку и сапоги — за грибами ходить»
Знаменитый дирижер Владимир Федосеев достоин упоминания в Книге рекордов Гиннесса. На протяжении 33 лет он возглавляет один-единственный оркестр — Большой симфонический имени Чайковского. В нынешнем августе Федосеев отметил свое 75-летие, но предпочитает акцентировать внимание поклонников на другой дате — 20 октября он откроет новый сезон празднованием полувекового юбилея своей творческой жизни. А сезонный марафон БСО начнет с зарубежных гастролей — 26 августа оркестр выступит на Десятом фестивале российского искусства в Канне. На старте юбилейного года с Владимиром Федосеевым встретилась обозреватель "Известий" Мария Бабалова.
вопрос: Почему на свой день рождения вы всегда уезжаете в глушь, в деревню?
ответ: Я вообще стараюсь бывать как можно меньше на людях, даже после концертов. Всегда пытаюсь избегать всяческих ужинов и приемов. За год накапливается столько впечатлений, что хочется хотя бы крошечный отрезок времени, называемый отпуском, побыть с самим собой, с женой и с природой. Природа дает мне очень много сил, обновление какое-то происходит.
в: Что вы всегда берете с собой в отпуск?
о: Удочки, сапоги — за грибами ходить — и кучу партитур. Утром бродишь по лесу и гриб высматриваешь или на речке за поплавком пристально наблюдаешь: дернется — не дернется. И больше ни о чем не думаешь. А днем, после обеда, часа по три — обязательные занятия музыкой. Без которой я жить не умею.
в: Что вы готовите к сезонному марафону?
о: Самая высокая планка, если я смогу это сделать достойно, — конечно, Торжественная месса Бетховена, о которой я всю жизнь мечтал. Правда, я уже дирижировал ею и в Риме, и в Москве. Но всегда без абсолютного удовлетворения, потому что я никогда не мог найти полный состав солистов, соответствующих этому сочинению. На сей раз вроде бы все должно получиться именно так, как я себе представляю. Бетховен — самый современный композитор в мире. Это мое глубокое убеждение.
в: Для вас важно, чтобы искусство воспринималось наднационально?
о: Нет, я все-таки за национальное восприятие искусства. Но считаю, что Бетховен — наднациональный композитор, как и Чайковский. В исполнении Чайковского западными оркестрами проскальзывает сентиментальность. А ее нет у Чайковского ни в симфониях, ни в операх.
в: Администрация Большого театра жалуется, что вы упорно манкируете ее приглашениями...
о: Да, Большой театр ко мне много раз обращался. Но, во-первых, он стал это делать в тот момент, когда основная сцена закрылась на ремонт. Во-вторых, я стал предлагать им своих режиссеров, своих певцов и те оперы, которые хотел бы поставить, — "Князь Игорь", "Хованщина", "Борис Годунов", "Пиковая дама". Но все эти оперы оказались уже заняты другими дирижерами. "Пиковую даму" взял Плетнев, "Бориса Годунова" — Ведерников. Так что мы не совпали в желаниях. Поэтому "Бориса Годунова" я поставлю в марте в Цюрихе.
Должен честно признаться, что единственный формат, в котором меня теперь привлекает опера, — это концертное исполнение, где я освобождаюсь от присутствия режиссера. В последнее время я сталкивался с такими режиссерами, которые совершенно не понимают, что они делают. И самое страшное — не хотят понимать и познавать. Образовалась своеобразная лига режиссеров-вандалов. Особенно охотно они губят русскую музыку. Но уже и на Моцарта покушаются. И Зальцбург сотрясают страшные скандалы.
в: Дирижерская профессия — для либералов или для деспотов?
о: Можно ведь по-разному повелевать тиграми в клетке: один дрессировщик хлыстом бьет и сам дрожит от страха, а другой берет лаской. Думаю, надо лаской и компетентностью. В искусстве должен командовать авторитет, но манера командования должна быть демократичной. В любви человек становится талантливее и сделает гораздо больше, чем от страха или ради денег. Деспотизм Мравинского — это исключение. Причем Мравинский сам по себе был добрым человеком. Но в профессии отчасти олицетворял сталинский режим, при котором жил.
в: Почему, на ваш взгляд, русские музыканты так любят выпить?
о: Мы просто, когда выпьем, шумим больше. Натура у нас такая же необъятная, как страна.
в: В мире сейчас больше хороших оркестров или хороших дирижеров?
о: Оркестров больше. Но при этом они становятся похожими друг на друга. Теперь невозможно на слух различить большинство оркестров, а ведь было время, когда можно было узнать оркестр по первому аккорду. Как результат — падает спрос на записи. Многие фирмы терпят настоящий крах. У людей пропал интерес к музыке. Дирижирование становится доступным хобби, перестает быть профессиональным. Теперь дирижируют все кому не лень. Вроде бы каждый может. На самом деле — не каждый. Умные музыканты — такие, как Рихтер, Третьяков, Давид Ойстрах, сразу это понимали, после первых проб. Любая самодеятельность унижает профессию. Знаю очень много случаев, когда, занимая дирижерский пульт, прекрасный музыкант становится даже физиологически смешон.
в: А как рождается иллюзия вседоступности дирижерской профессии?
о: Публику задурили, она потеряла вкус, эталон. К тому же сегодня все продается и покупается, в том числе и место за дирижерским пультом. Если раньше выступление в Большом зале консерватории означало, что ты гениальный или, как минимум, выдающийся музыкант, то сегодня банально платишь деньги и играешь сколько вздумается. Раньше в консерваторию принимали десять скрипачей, а сейчас сотню примут, лишь бы деньги платили. То же самое происходит с оркестрами. Нельзя в Москве иметь столько оркестров. Публика потеряла ориентир — где хороший, где плохой? В Вене всего три оркестра. И Москве трех высококлассных тоже было бы достаточно. А у нас их пятнадцать. И все — государственные, национальные и нищие. Слава богу, обещано, что президентский грант на 50 процентов повысится в этом году...
Мария Бабалова, izvestia.ru
