Американская певица Джойс Ди Донато — одна из восходящих звезд нового поколения. Ее мягкий, подвижный и очень красивый голос позволяет петь любые партии, от Керубино до Розины в «Севильском цирюльнике» (ее Ди Донато будет исполнять летом в Метрополитен Опера). Московская публика впервые услышала певицу на концерте в рамках абонемента филармонии «Звезды мировой оперы». И по достоинству оценила ее обаяние, бархатное звучание голоса и умение мгновенно перевоплощаться.
— Джойс, вы в первый раз приехали в Россию. Что вы думали о нашей стране в детстве?
— Вчера летела на самолете и думала: как здорово, что я, американка, могу просто взять и прилететь в Россию. Я выросла в период холодной войны, когда между нашими странами был барьер и приехать в Москву было практически невозможно. В детстве я думала, что все русские — очень высокие люди и носят большие меховые шапки. Когда началась моя карьера, я познакомилась со многими русскими людьми, и они мне очень нравятся своей теплотой, открытостью и своими улыбками. Очень рада, что мой первый визит в Россию связан с музыкой.
— Вы когда-нибудь исполняли музыку русских композиторов?
— В консерваторские годы я пела Ольгу в «Евгении Онегине». Думаю, что пела на очень плохом русском языке. А позже, стажируясь в оперной студии в Хьюстоне, я пела Федора в «Борисе Годунове».
— Не кажется ли вам, что опера в наши дни стала довольно дорогим развлечением и что она слишком оторвана от жизни?
— Думаю, что оперное искусство со дня основания было оторвано от жизни. Хотя бы потому, что это особая, специфическая форма искусства, где сюжет спектакля раскрывается через музыку и актерскую игру. Многие американские театры прикладывают усилия, чтобы сделать оперу более доступным развлечением. Например, вы можете купить за 35 — 40 долларов DVD с записью оперного спектакля, получив в пожизненное пользование прекрасную постановку. В театре есть не только дорогие места, но и более дешевые.
— Считаете ли вы, что сольный концерт певца должен быть похож на шоу?
— Концерт подобного жанра — одна из форм развлечения. Это своего рода шоу, которое отличается от оперы тем, что зрители приходят смотреть и слушать не спектакль, а певицу. В оперу идут посмотреть, как она перевоплощается в ту или иную роль. А когда я во время сольного концерта пою, к примеру, всего одну арию Деяниры из «Геркулеса» Генделя, то трудно сказать, вошла я в этот образ или нет. Поэтому моя задача — максимально раскрыться, показать, как легко я могу переходить от одного характера к другому и на что я способна, и дать публике почувствовать разные грани моего мастерства. Именно поэтому концерты и привлекают и публику, и исполнителей.
— Когда вы поняли, что у вас именно колоратурное меццо-сопрано?
— С самого начала было ясно, что у меня очень подвижный голос. Но дело не в том, чтобы просто уметь ритмично и аккуратно петь колоратуры. Нужно сделать так, чтобы каждая нота прозвучала хорошо, а пение напоминало не автоматную очередь, а звучало как плавная, мелодическая линия.
— Специфика вашего голоса не ограничивает ваш репертуар?
— Сейчас у меня другая проблема: нужно как-то себя ограничивать. Я пою оперы Россини, композиторов-романтиков, современную музыку. А мне нужно сосредоточиться на чем-то одном, не разбрасываясь в разные стороны. Но я никак не могу: приятно, что мой репертуар настолько разнообразен и есть возможность выбора.
— Как вы относитесь к современной оперной музыке?
— В Хьюстоне, где я начинала, даже участвовала в нескольких мировых премьерах опер современных композиторов, и их музыка очень много для меня значит: в этом пространстве я могу многому научиться и почерпнуть. Не меньше, чем в партиях из опер Рихарда Штрауса, например, в партии Композитора из «Ариадны на Наксосе» или Октавиана из «Кавалера розы». Это совершенно другой мир.
— Вам нравятся мужские роли?
— Мужские партии всегда входили в мой репертуар, это связано с тембром голоса. Я люблю играть эти роли, потому что мои герои — очень страстные люди. Керубино, Секст в «Милосердии Тита», еще один Секст в «Юлии Цезаре», да и все остальные — люди, объятые страстью. Они или сильно любят кого-то, или ненавидят. Кроме того, мне очень импонирует целеустремленность и сила воли моих героев. Хотя женщины, которых я обычно пою, не менее страстные натуры.
— Как вы выбираете партии?
— Выбор зависит от многих факторов. Иногда руководство какого-нибудь оперного театра предлагает: дайте нам список ролей, которые вы хотели бы исполнить, и мы постараемся поставить для вас какую-нибудь из опер, мы заинтересованы в том, чтобы вы у нас выступали. Такие предложения очень приятны. Так было в Сан-Франциско: несколько лет назад я спела там Розину, а затем они спросили меня, что я еще хотела бы спеть. В тот момент мои мысли занимал Октавиан, и теперь я пою его в Сан-Франциско. Иногда оперный театр предлагает мне принять участие в каком-нибудь проекте. Иногда что-то предлагают дирижеры. Например, недавно дирижер Алан Кертис, специалист по барочной музыке, предложил мне спеть в «Альцине» Генделя главную партию, написанную для сопрано. Я посмотрела партитуру и поняла, что партия мне абсолютно по голосу, если музыканты будут играть в низком, барочном строе (в современном строе, который звучит на полтона выше, петь уже довольно сложно). Мне нравится, что Альцина, с одной стороны, волшебница, а с другой — чувственная, красивая женщина, что называется, кровь с молоком. В общем, я подумала-подумала и согласилась. Обычно мы обсуждаем с агентом разные предложения, но окончательное решение принимаю я. Певец должен сам расставлять все точки над «i».
— Вы не боитесь конкуренции?
— Конечно, я знаю, где и что поют певицы, исполняющие те же роли, что и я. Бывало, что я точно знала: меня не взяли на роль, потому что кто-то другой больше подошел. Не могу сказать, что меня это радовало, но я старалась об это не думать. Мы занимаемся делом, где есть здоровая конкуренция, все певцы хотят быть известными, и всем хочется, чтобы их услышало как можно больше людей. Мне кажется, из ситуации конкуренции можно извлечь немало уроков. Если какая-то певица все время получает роль, которую вы хотите спеть, а вам ее не дают, самое время задуматься: а почему она, а не я? И сделать из этого какие-то выводы. Но много думать о таких вещах вредно, это отравляет сознание и лишает хорошего расположения духа.
— Вы не раз выступали в Италии. Правда ли, что итальянская публика не принимает певцов другой национальности?
— Существуют некоторые нюансы, влияющие на восприятие итальянцев. Если ты — певец с международной славой, итальянцы знают, что ты — звезда, и ты приезжаешь петь ведущую партию в итальянской опере, например, Норму, то они, скорее всего, тебя не примут. Мне кажется, певец имеет успех в Италии, когда местная публика открывает его для себя, поддерживает и принимает некоторое участие в развитии его карьеры. Это произошло со мной. На раннем этапе моей карьеры я дважды пела Золушку в Ла Скала, и теперь итальянцы считают: «Джойс — наша певица, мы открыли ее и помогли ей прославиться». Поэтому у меня в Италии не было никаких проблем.
— Вам часто приходится чем-то жертвовать ради карьеры?
— Я не из тех людей, которые на сто процентов погружены в работу и, кроме нее, ничего не видят. Я — не трудоголик, но иногда ради работы мне приходится отказываться от каких-то приятных вещей. И вместо того чтобы пойти на вечеринку, сидеть в номере и учить партию. Особенно сейчас, потому что у меня очень много работы и я должна быть сосредоточена, чтобы сделать ее как можно лучше. Надеюсь, что скоро мне станет немного легче. Но я в любом случае должна себя ограничивать. Например, избегать мест, где очень накурено. Не могу себе позволить пить, веселиться и танцевать всю ночь напролет, потому что знаю: внутри меня находится мой инструмент. В моей работе участвует все мое тело, и я не должна причинять ему никакого вреда. Нужно следить за собой хотя бы потому, что я очень люблю быть подготовленной к работе.
— Какую музыку вы слушаете в свободное время?
— Не оперную. Я никогда не слушаю ее дома. У меня много записей джаза, классического рока 70 — 80-х годов. Люблю американские мюзиклы, меня очень успокаивают и расслабляют песни Фрэнка Синатры. А если говорить о классическом репертуаре, то я скорее предпочту послушать симфонии Малера или Чайковского. Эта музыка меня действительно восхищает и помогает снять внутреннее напряжение.
Беседу вела Ольга Романцова
