«Огни городской окраины» Аки Каурисмяки
До 30 ноября на радость всем поклонникам темпераментного финна Аки Каурисмяки в кинотеатре «35 мм» (Центральный дом предпринимателя) продолжается ретроспектива режиссера. После Москвы она пройдет в Питере, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, Минске, Самаре и Владивостоке. Каурисмяки трогательно называют последним романтиком, пролетарским метафизиком, певцом северной окраины европейского кино. Не забывая при этом отметить славянскую душу автора «Юхи», «Девушки со спичечной фабрики», «Человека без прошлого», «Ленинградские ковбои едут в Америку» и других картин, где нельзя не обнаружить родственные нам архетипы — предки Каурисмяки, что были выходцами из Карелии, носили фамилию Кузьмины.
«Огни городской окраины», новый фильм (участник Каннского МКФ, до демарша Каурисмяки соискатель на «Оскара» в номинации «Лучший иностранный фильм года» от Финляндии), сейчас представленный в нашем прокате в шести копиях, завершает трилогию о лузерах, начатую картинами «Вдаль уплывающие облака» (1996) и «Человек без прошлого» (2002). Если первая была посвящена безработным, вторая — бездомным, то «Огни...» — песнь о тотальном одиночестве. Которое почти всегда сопровождают отчаяние, вероломство, коварство, но Каурисмяки не был бы самим собой, если бы в финале не даровал изгою, маленькому человеку, надежду на перемену участи.
Койстинен (Янне Хютияйнен), сорока с чем-то лет, обладатель физиономии, к которой будто намертво пристало выражение «скорбно жить на этом свете, господа», работает ночным сторожем в крупном торговом центре (где имеется, что важно по сюжету, ювелирный магазин). Среди коллег героя, разумеются, не жалуют (мягко выражаясь), справедливо полагая «ушибленным»: вне социума, без эмоций, девочек не «снимает», байки не травит, сам самыч такой. Симпатизирующую ему продавщицу хот-догов Айлу (Мария Хейсканен) толком не замечает. Познакомившись с роковой в его судьбе блондинкой (Мария Ярвенхелми), Койстинен, не будучи физиогномистом, немедленно делает ей предложение руки и сердца. А «влюбленная бедная девушка», в действительности подружка главаря банды преступников, подставляет его по всем правилам криминального мира. Маленький человек теряет работу, свободу и веру в будущее. Как обычно, иронически используя классические жанровые схемы (здесь — мелодраму немого кино и фильм нуар), Каурисмяки продолжает снимать свой постоянный фильм про отверженных и свет в конце туннеля.
Несмотря на отсыл еще в названии к чаплиновскому шедевру «Огни большого города», герой финского режиссера в отличие от маленького бродяги Чарли не проявляет изобретательности в поисках места под солнцем. Койстинен — тихий стоик, главной добродетелью полагающий смирение и верность идеалам (он так и не сдаст полиции «свою» девушку — кодекс чести не позволит). Подобные качества очень сближают его с нашими литературными героями XIX века. Да и неслучайно в прологе фильма звучит примерно такой текст из уст компании подвыпивших русских мужиков: «В детстве жизнь Горького была очень тяжелой. Чайковский страдал и хотел утопиться. Чехов болел туберкулезом. Толстой тоже был несчастен. А Пушкин едва успел родиться — и уже умер». Прибавьте к этому еще и «Огонек» на слова Исаковского «На позиции девушка провожала бойца. Темной ночью простилася на ступеньках крыльца...», и мы получим вроде бы давний рецепт фирменного черного юмора по Каурисмяки, сдобренного здесь кафкианскими планами городской окраины Руохолахти. Не трущобы, но модернистские новостройки, залитые холодным синим неоновым светом, в которых нет места маргиналам. Как сам режиссер говорил о своей трилогии: «Я хочу, чтобы эти фильмы стали документами для будущих поколений. Но не в виде документального кино, а в виде фантастических историй. Они возникли из реальности столь мрачной, что мне ничего и не надо добавлять».
Реальность эта снята в синих, желтых и красных цветах — палитра символична для фильма, местами стилизованного под композиции Эдварда Хоппера (оператор Тимо Салминен). Сине-красные интерьеры в доме героя, синие стены в общежитии, куда к нему приходит Айла, синяя в красную полоску пижама в тюрьме, красные гвоздики в баре. Платиновая блондинка Мирья (в одном кадре пародирующая знаменитую сцену Шэрон Стоун из «Основного инстинкта») вначале появляется в синем платье с красным воротником, позже — в алом, цвета соблазна и крови. Синего, рутинного, сомнамбулического вообще в картине хватает («Вдаль уплывающие облака», например, демонстрировали совсем другие оттенки синего, позитивного свойства). Отсюда полшага до экзистенциальной горечи, которой пропитаны «Огни городской окраины». Это действительно самый горький фильм режиссера, будто уставшего развлекать привычными хохмами своего верного зрителя. Есть же версия, что, снимая «Огни...», Каурисмяки впервые не пил. Следуя однажды найденной формуле режиссерского эго, он снял «Огни...» будто на автопилоте (чего не скажешь о каннском лауреате «Человек без прошлого»). Возможно, отсутствие на картине постоянного монтажера Тимо Линнасало сыграло свою роль. В любом случае брессоновский минимализм «Огней городской окраины» и мизераблизм редких диалогов синефилов удержат в зале, а в случайных зрителях Каурисмяки, создатель собственной вселенной, давно не нуждается.
Оксана Гаврюшенко
