Современное прочтение классики уже никого не удивляет — смешение стилей и жанров характеризует сегодняшнюю постмодернистскую эстетику. Желание увидеть в прошлом, как в историческом зеркале, свое отражение рождает экспериментальные проекты, степень убедительности которых при восприятии может быть различной. К подобным экспериментам можно отнести и проект «Музыка света», заявленный организаторами как самое высокотехнологичное, не имеющее аналогов шоу года. Действительно, обилие техники, расположенной в центре зала, поражало уже до начала концерта и создавало эффект нетерпеливого ожидания у публики. Хотя назвать все происходящее чисто музыкальным явлением, пожалуй, было трудно, так как музыка зачастую приобретала функции сопровождающего фона.
На один субботний вечер Концертный зал имени Чайковского оказался переоборудован в своеобразный кинозал с огромным экраном на сцене. Обилие световой техники (70 световых установок, расположенных по всему периметру зала) было привлечено для реализации старой, но все также привлекательной и сегодня идеи синтеза искусств. Транслируемый на сцену видеоряд и световые спецэффекты сопровождали звучание музыкальной программы, диапазон которой также указывал на сверхразмах этого замысла. Вдохновленные идеей светомузыки Скрябина, организаторы решили экспериментировать с разными стилями и видами искусств. В исполнении Оркестра Министерства обороны РФ и Академического большого хора «Мастера хорового пения» под управлением дирижера Владимира Понькина звучали сочинения, фактически объединяющие музыкальный мир от начала XIX до середины XX века. Музыканты продемонстрировали владение музыкальными тонкостями различных стилей и особенно с шиком подавали джазовые номера. Несмотря на это, калейдоскоп имен в одном концерте удивлял — от Бетховена, Шуберта, Римского-Корсакова до Скрябина, Равеля, Штрауса и Г.Миллера с Ч.Чаплином.
Симфоническая поэма «Прометей» А.Скрябина, содержащая в партитуре строку света, прозвучала в авторской редакции. Но, как и предыдущие попытки воплотить это сочинение в жизнь, идейное наполнение воспринимается более интересным, чем полученный результат. Механическая смена цветов на экране оказалась далеко позади того эффекта, которого достигли музыканты и дирижер, особенно в разделах с гедонистическими темами томления. Но экстрамузыкальные задумки русского композитора-космиста авторы проекта распространили и на ту музыку, которая, в принципе, не предполагала конкретного визуального ряда, — финал Симфонии № 9 Бетховена, «Серенада» Шуберта, «Болеро» Равеля. Кроме абстрактных образов, проходящих на экране, во втором отделении демонстрировались творение мастеров мировой живописи. Интродукция из II акта оперы «Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова и «Болеро» Равеля сопровождались показом картин таких разных художников, как Боттичелли, Веласкес, Рафаэль и вплоть до Матисса, Айвазовского и Модильяни. Ассоциативный ряд музыки и живописи допускает широкий диапазон вариаций, но все-таки культ женской красоты, воспеваемый на картинах итальянских художников, не резонировал с суггестивным «Болеро» Равеля.
Однако зрители, пришедшие на концерт, остались довольны: за один вечер они не вставая с места смогли и услышать классическую музыку, и посмотреть отрывки из фильмов («Большого вальса» и чаплинских «Огней большого города»), и увидеть шедевры живописи.
