Егор Кончаловский — один из самых востребованных российских режиссеров. И он это право заслужил, поставив добротный детективный триллер «Затворник», боевик «Антикиллер» и его продолжение, ставшие рекордсменами отечественного проката. И вот на экраны вышел «Побег» — еще один коммерчески успешный фильм молодого режиссера.
— С момента своего рождения вы были обречены жить с клеймом: сын знаменитого режиссера. Так что уж примите как неизбежность вопрос: как отец отнесся к «Побегу?»
— Хорошо. Лучше, во всяком случае, чем к «Антикиллеру-2». Он так и сказал: хорошо. А насчет «Антикиллера» он говорил, что это вредный фильм. По идеологическим причинам.
— Ваш фильм, который изначально замышлялся как коммерческий проект, оправдал надежды продюсеров и стал одним из хитов. Но насколько самостоятельным вы были в этом проекте?
— Я был абсолютно самостоятельным — самостоятельней быть просто невозможно.
— Я задал этот вопрос потому, что на пресс-конференции, посвященной «Побегу», четко прозвучало, что идея сделать своего рода ремейк знаменитого «Беглеца» с Евгением Мироновым в роли «Форда» шла от продюсеров, что это они решили «очеловечить» боевик мелодраматической линией...
— Это не совсем так. «Очеловечивание» — это была моя идея, как мне кажется. Естественно, мы обсуждали ее, как и другие идеи, с продюсерами. Но на съемочной площадке и в монтажной продюсеры не появились ни разу. У нас с ними хорошие, доверительные отношения, они в меня верили и поэтому отдали мне проект на откуп.
— Насколько мне известно, вы подключились к проекту, когда сценарий был практически готов, на носу был съемочный период. К тому же вы были поставлены в жесткие временные рамки. Тут уж не до новых сценарных идей?
— Когда меня пригласили, сценарий был очень, очень сырой. И он переделывался вплоть до первого съемочного дня. И в процессе съемок переделывался. Потому что новый вариант сценария тянул примерно на трехчасовой фильм. Приходилось все ужимать, переписывать отдельные сцены прямо на съемочной площадке.
— Что лично вы привнесли в этот сценарий?
— Появилась линия героя Андрея Смолякова, у которого погибла жена. Появилась больная девочка — ее не было. Появилась линия с женой главного героя после ее смерти — она поддерживает его в критические минуты.
— И роли для вашей мамы, Натальи Аринбасаровой, разумеется, тоже не было?
— Я уже не помню, чья это идея, но усыновить ребенка, по-моему, собирались с самого начала — наши герои не могли иметь детей, и это создавало в начале фильма драматичную, конфликтную ситуацию. Сейчас трудно вспомнить, как это все рождалось, придумывалось. Вообще в фильме было очень много импровизации. До определенной степени это хорошо, до определенной степени это плохо. Иногда от этого фильм выигрывает, иногда — проигрывает.
— Весь фильм с момента, когда была зверски убита жена главного героя, и до последних кадров, когда усыновленный мальчик, до того лишь мельком и очень давно видевший героя, проникновенно произносит: «Папа!» — меня не оставляло ощущение, что вы просто дурачите зрителей. Что вы снимали не ремейк «Беглеца», а пародию на «Беглеца» и вообще пародию на боевики-блокбастеры, пародию на триллеры, пародию на индийские мелодрамы...
— Тем хуже для вас — значит, вы просто не поняли картину.
— Мои ощущения, однако, возникли не на пустом месте. Если предыдущие ваши фильмы, и прежде всего «Затворник» и «Антикиллер», отличались строгой драматургией, то в «Побеге» драматургические накладки возникают чуть ли не каждом шагу. Вы, похоже, и не пытались объяснить, почему герои оказались в той или иной критической ситуации, — просто ставили их в эту ситуацию, в эти обстоятельства, и пусть они, мол, проявляют себя. Это что, недоработки сценария или так было задумано?
— Вы утверждаете какие-то вещи, которые являются абсолютно субъективными. Я, например, не считаю, что в фильме есть большие драматургические накладки. Я считаю, что драматургических накладок практически нет. Поэтому мне трудно отвечать на ваш вопрос — у меня мнение совершенно противоположное.
— Хорошо, возьмем одну из ключевых сцен — нападение на конвой в поезде, замечательно, кстати, снятую сцену. Как нападавшие — проститутка-малолетка и пожилая тетка — могли узнать, что именно в этом поезде повезут их родственника-рецидивиста, что этот поезд окажется именно в этом месте — на захудалом сибирском полустанке, и именно в это время, и именно в этом вагоне он будет находиться, что девушке удастся соблазнить одного из конвоиров и, проникнув в вагон, зарезать его, и что в этот самый момент будут нейтрализованы другие конвоиры? Чтобы спланировать и провернуть такую блестящую операцию — тут Оушен и его 12 друзей отдыхают...
— Так ведь операция провалилась — все погибли, какая же она блестящая?
— Возникают вопросы и по поводу того, как наш беглец вышел на тестя: нашел его зимовку. Да проще иголку найти в стоге сена... Бродил, бродил по тайге и вдруг ни с того ни с сего...
— А почему ни с того ни с сего? Он сколько ночей бежал? Он за эти дни мог и двести километров пробежать. Он мог знать, что именно там тесть живет. Вы это допускаете? Допускаете, что это был единственный человек, к кому наш герой мог обратиться за помощью?
— Но этот самый человек, если следовать логике фильма, был убежден, что именно герой Миронова зверски убил его дочь...
— Но человеку некуда было идти. И он же в конце концов убедил тестя, что не он убийца. Знаете, в таком ключе разговор мне неинтересен. Я совершенно не хочу оправдываться и объяснять что да почему. Считаю, что в фильме все вполне логично складывается. И точка.
— Хорошо, давайте поговорим о другом. Вы делали кино, которое, на ваш взгляд, наш зритель будет смотреть с удовольствием. А сами-то вы делали это кино с удовольствием?
— С невероятным удовольствием. И Женя Миронов, да, думаю, и все остальные. У нас на съемках была прекрасная атмосфера.
— Вас лично не беспокоит такая тревожная, на мой взгляд, тенденция: в России растет спрос на кино облегченное, если не сказать примитивное? Чем это объяснить? Можно ли преодолеть эту тенденцию?
— В России растет спрос на кино коммерческое, а коммерческое кино и должно быть облегченным — это диктует рынок.
— Недавно вас попросили назвать фильм, который произвел на вас самое сильное впечатление за последнее время, и вы назвали проект Вима Вендерса «На десять минут старше» — кино экспериментальное, интересное, умное. А сами снимаете совершенно другое кино. Наступаете на горло собственной песне?
— Почему? Почему мне нельзя любить смотреть кино не для всех, а снимать коммерческое кино? И здесь нет никакого противоречия. В идеальном мире могут нравиться длинноногие блондинки, а живешь-то с толстозадой брюнеткой — и все прекрасно.
Я не считаю, что «Побег» или «Антикиллер-2» — облегченные картины. Наоборот — утяжеленные. Это не просто «стрелялки». Например, в «Антикиллере-2» я хотел показать два самых отвратительных явления, которые сейчас имеют место быть в нашей стране, — терроризм и фашизм. Как можно расценить, например, то, что в Питере девочку-таджичку забили насмерть железными прутьями. Это легкая тема? Или шахидки. Это легкая тема? И «Побег» утяжелен — для коммерческого фильма. В нем, на мой взгляд, слишком много экшна. Может быть, стоило усилить мелодраматическую линию.
— Я слышал, что вы взялись за «Побег», потому что в тот момент застопорилась работа над другим проектом. Что это за проект?
— Не то чтобы застопорилась — возникли проблемы с финансированием со стороны Министерства культуры. Все дело в том, что я люблю снимать и не люблю не снимать. И каждое лето, которое не снимаю, я считаю потерянным. В России так повелось, что снимают летом — зимой трудно. И тут очень кстати поступило предложение заняться «Побегом». А проект называется «Морфий» — по ранним рассказам Булгакова. Сценарий давно написан — мы с одним французом написали. Когда-нибудь, может быть, и поставлю его.
— Почему «когда-нибудь»?
— Пришлось отложить проект года на два-три по той простой причине, что подписаны проекты на два других фильма. Один из них — политический детектив с английскими и немецкими продюсерами, действие происходит в Восточной Европе, а второй фильм — про викингов. Его будет делать моя студия с участием зарубежных продюсеров.
— Любопытно, как возникли эти проекты?
— На одном из крупных кинорынков зарубежные специалисты увидели «Антикиллер» и «Антикиллер-2» — я так понимаю. Мне прислали письмо по электронной почте, завязалась переписка.
— Эти проекты на горячей стадии?
— На горячей, но продюсеры первого фильма намерены несколько отодвинуть начало съемок, и это может послужить причиной определенных проблем, поскольку время съемок второго фильма уже оговорено.
— Опять, значит, лето зависает?
— В таком случае я буду снимать третью картину.
— Не «Побег-2»?
— Почти что.
Беседу вел Геннадий Белостоцкий
