Яков Крейцберг за пультом РНО
Вы видите на афише КЗЧ рядом с двумя симфониями Шостаковича скрипичный концерт Чайковского. Что вы подумаете? Очевидно, это дань юбилею Шостаковича; и, похоже, менеджеры стараются привлечь публику включением в нелегкую программу романтического шлягера. Пресыщенный филармонист и любитель музыки Шостаковича (а нелюбитель такую программу попросту проигнорирует) рассудит, что ради целых двух его симфоний можно перетерпеть набивший оскомину хит, переждать очередное «спортивное» исполнение молодой скрипачки-лауреатки, лишенное оригинальности и глубины (а чего еще ждут от юных виртуозов?). Зато знаменитый дирижер с внушительным послужным списком и славный оркестр уж наверняка порадуют...
У Якова Крейцберга и РНО Пятая симфония Шостаковича законно замыкала вечер, а Девятая заняла в традиционной программной раскладке место увертюры, предварив скрипичный концерт. Почему нет? Композитор сам виноват: надоело ему быть «мыслителем-гуманистом», захотелось стать «ироническим скептиком и стилизатором» и разок вместо глубокомысленной фрески написать очаровательную симфонию-скерцо, неожиданно короткую и изящную. Автор полагал, что «музыканты всегда будут играть ее с удовольствием, а критики — разносить». Ну разносит пусть кто-то другой, а что касается удовольствия музыкантов от игры, то без него как-то обошлось. Хулителям Шостаковича подали отличный повод для злорадства (оказывается, они и сегодня столь же непримиримы, как не в меру рьяные поклонники, готовые его канонизировать). Интеллектуал Яков Крейцберг ухитрился рассматривать Пятую и Девятую симфонии в одной плоскости и трактовать их примерно одинаково, а в музыкантах маэстро, сам по себе темпераментный, не сумел разжечь душевного пламени. По хронометражу он побил рекорды большинства основательно-неторопливых коллег, уступив лишь Б.Хайтинку и К.Зандерлингу (кстати, неделей позже новый рекорд установил Юрий Башмет), так что самым тяжелым испытанием для оркестра и публики стали гнетущие медленные части симфоний. Пятая, к примеру, в таком тягостном виде могла бы представиться слушателю мучительным переживанием трагической истории любви композитора к Ляле Константиновской, если бы наряду с мучениями нашлось место и собственно любви. (Не так давно открылись сведения, что именно эта, а не социально-политическая тема есть истинное содержание Пятой симфонии.)
Многие явления приобретали обратное качество: вместо поэзии вдруг являлась нудность, вместо гротеска «с прищуром» — воинственность, вместо речитатива-размышления — брюзжание (Largo 9-й симфонии), вместо легкого «манежного» галопа — разухабистые пляски «вприсядку», вместо простоты — чопорность (трио Allegretto 5-й симфонии). Медь, в особенности в Пятой симфонии, была на удивление неповоротлива (коварство акустики?), струнные далеко не всегда согласованны, фразировка приблизительна, а динамика лишена тонких градаций. Кроме того, во втором отделении почти весь оркестр, обычно не имеющий подобной проблемы, принялся мучиться от острой ритмической недостаточности, от которой следовало бы прописывать прием метронома трижды в день. Проблесками жизни были вдохновенные соло: замечательно играли, в частности, флейтист Максим Рубцов, гобоистка Ольга Томилова, кларнетист Николай Мозговенко, трубач Владислав Лаврик.
Весь оркестр ожил, когда на сцену вышла 23-летняя скрипачка из Германии Джулия (Юлия) Фишер, чтобы солировать в концерте Чайковского. Автору этих строк памятно первое выступление Джулии в Москве в ноябре 2001 года, когда она неплохо справилась с концертом Бруха и на бис очень по-взрослому преподнесла фугу из соль-минорной сонаты И.С.Баха. Тогда ее представил российской публике Александр Лазарев, впервые после долгих лет прибывший с концертом на родину и вставший за пульт РНО. В дальнейшем Российский национальный оркестр с Джулией Фишер и Яковом Крейцбергом записывались для голландского лейбла «PentaTone», маэстро и солистка сотрудничали в других проектах. Сегодня Джулия превратилась из всего лишь виртуозки, которой за блестящую технику доверили играть на Страдивари, в поразительно цельную и очень интересную творческую личность. Во-первых, несмотря на какую-то нечеловеческую стабильность, игра ее отнюдь не механистична: каждый мотив — результат индивидуального и как будто сиюминутного, хотя и тщательно продуманного заранее волеизъявления. Во-вторых, она не по-девичьи властно и уверенно захватывает зал и не отпускает до самого конца. При такой силе и оркестр можно вести за собой, особо не нуждаясь в дирижере, тем более что РНО — очень чуткий коллектив, и ансамбль действительно сложился успешно. Инструмент Фишер лелеет слух красивым и небанальным звуком, во фразе нет ни грамма безвкусицы; и даже несмотря на то, что в знаменитом концерте исполнителю почти невозможно сказать ничего нового, у Джулии он прозвучал необычайно свежо. Так что нынешнее выступление молодой скрипачки с РНО не только украсило вечер — оно бесповоротно и окончательно сместило центр тяжести в программе, вывернув ее наоборот.
Татьяна Давыдова
