Последние штрихи к фестивалю «Мариинский»
Еще одна важная тема петербургского балетного фестиваля осталась неохваченной в наших обзорах — персонажи из Мариинки в новых ролях, западные гости и москвичи, блеснувшие на V «Мариинском».
Это прежде всего артисты из Лондонского Королевского балета Ковент-Гарден — Алина Кожокару и Йохан Кобборг, выступившие в «Дон Кихоте», этуаль Парижской Оперы Аньес Летестю, показавшая «Этюды» Ландера, и Лоран Илер с «Семью греческими танцами» Бежара, Николай Цискаридзе, дебютировавший в роли де Грие в «Манон», и мариинские молодые артисты Виктория Терешкина, Екатерина Петина, Владимир Шкляров, Александр Сергеев.
Точка отсчета — XXI век
...Начну с Вики Терешкиной, которая стала настоящим открытием этого фестиваля и сделала уверенную заявку на полноценный бенефис в будущем. Помню ее еще с вечера «Балетов современных хореографов», экспериментального проекта Мариинки 2001 года, — в нем была занята вся молодежь театра. В невзрачном балетике по мотивам дуэтов Макмиллана и Ноймайера, переполненном всякими перекидными жете, пируэтами и фуэте, выделялась очень яркая высокая девочка — она нигде не промахивалась, не являла усталости, знай себе крутила фуэте. Это и была Виктория Терешкина, выпускница Вагановского училища из самых юных. Здесь любопытно, что она выделилась не тенью, вилисой или сильфидой, а сразу как артистка для современной пластики. Ее следующая серьезная остановка — балеты Баланчина («Четыре темперамента», «Концерт № 2», «Аполлон») и «Этюды» Ландера за один сезон, премьера «Сонаты» Форсайта и, наконец, «Лебединое озеро» на этом фестивале. «Лебединое» прошло с таким ощущением свободы и уверенности в себе, что никаких сомнений в компетентности молодой балерины не возникало. Предельная музыкальность, отрепетированность каждого жеста (педагог — Любовь Кунакова), чистота поз в дуэтах и просто очень грамотная и слаженная игра с партнером — в вопросах формы Терешкина очень щепетильна. А что касается двуликого образа Одетты-Одиллии, то здесь был полный разрыв с традицией. Танцуя «Лебединое» так, Терешкина вводит новую точку отсчета, но где-то подхватывет линию Галины Мезенцевой, было оборвавшуюся в Мариинке. Как когда-то Мезенцевой, Терешкиной не к лицу ни наивный трепет, ни лебединая легкость, они обе завораживают зрителя силой и мощью драматического темперамента, умением передать море эмоций и переживаний без слов — через жест, взгляд, взмах рук-крыльев. Страстные монологи их Одетт обращены скорее к воображаемому партнеру, чем к реальному Зигфриду, который находится рядом на сцене и всегда слишком прозаичен для таких обращений. Про Мезенцеву говорили, что она опередила свой век и что не пришло еще время таких сильных балерин, и во многом она осталась недопонятой. Терешкина же скорее попала в свое время, потому что ее стихия — современная скоростная хореография, супертехнические комбинации — как раз набирает силу в Мариинском театре. И эта востребованность и настоящий успех в одном дают силы для другого — для желанной любой балерине белой классики. Уже летом Виктория выйдет в главной балеринской роли — Никии в «Баядерке» на фестивале «Звезды белых ночей».
Рядом с более успешной Терешкиной выдвинулась и ее одноклассница Екатерина Петина, заставляя руководство благосклонно взглянуть и в ее сторону. Ее также выдвинула вперед новая пластика — «Приблизительная соната» Форсайта. И сразу в классических вариациях она на первом плане.
Классическая линия также пополняется новыми адептами. Очень интересно показались новички этого сезона — Александр Сергеев и Владимир Шкляров. Шклярова с училища пестует Сергей Бережной, и в театр мальчик пришел хорошо подготовленным — с выученными, отработанными вариациями и дуэтами из балетов наследия. Он произвел настоящий фурор в «Этюдах», конкурируя в элевации с парижанкой Аньес Летестю. Сергеев появился в дуэте с Софьей Гумеровой в «Реверансе» Доусона и в роли Эспады в «Дон Кихоте». Наверное, не зря он носит фамилию, столь дорогую ленинградскому уху. С именем Константина Сергеева здесь всегда связывали понятие о сценической интеллигентности и деликатности, и юного Сергеева стоит описывать в таких же тонах. В этом старом ленинградском «Дон Кихоте», где разговор шел на изысканном английском между обворожительной беби-балериной Алиной Кожокару и игровым Йоханом Кобборгом, аккуратный Эспада Сергеева удерживал примиряющий баланс сил: своих и приглашенных.
Магия традиций
Николай Цискаридзе окончательно поправился, избавился от последних связанных с травмой страхов и вышел на мариинской сцене в роли кавалера де Грие — одной из самых технически сложных партий для танцовщика. Он давно ждал этой роли, долго к ней шел, и дебют совпал с волнительным возвращением на Мариинский фестиваль после двухлетнего перерыва.
Началом осмысления роли для Николая стала литературная традиция XVIII века. «История кавалера де Грие и Манон Леско» Прево была для него лично важнее английского переложения Макмиллана. Он играл именно того де Грие, которого вычитал из книжки. Верность своей линии всегда выделяет Цискаридзе. Половина его ролей подготовлена через усложнение сюжета — то у него Голубая птица из «Спящей красавицы» не просто порхает над принцессой Флориной, но живописно повествует об истории заколдованного Принца из французской литературной сказки, то Германн в «Пиковой даме» ведет пушкинские монологи в танце, или Оберон в «Сне в летнюю ночь» не реагирует на современное либретто, но напрямую цитирует Шекспира.
В случае с Прево, то есть с XVIII веком, книжная мания артиста достигла высшей точки — появилась возможность сыграть не абстрактного принца, а настоящего литературного персонажа из любимого столетия. И вся роскошь рококо щедро полилась на сцену — от прически и костюма до манер. Но книжные герои XVIII века не отличались яркой индивидуальностью, как более поздние романтики, они скорее группировались в типажи и характеры. Николай с его манией XVIII века играл в один вечер всех книжных героев века — то Керубино Бомарше с его манерными капризами, то авантюрного Казанову, чуть что хватающегося за шпагу, то героев энциклопедистов Дидро и Руссо и еще много тонкостей героя Прево, которые у редкого артиста прорисовываются на сцене.
Но не надо забывать, что такая легкость позволена только тогда, когда техническая сторона роли подготовлена и не тяготит, как это и было у Цискаридзе, — он в очередной раз поразил изысканностью своих движений и безграничностью формы. В вопросах репетиций он традиционен, приехал задолго до своей премьеры и с нуля выучил партию с педагогами и балериной Ирмой Ниорадзе. За артистом в Петербург устремились толпы поклонников, и они не пожалели, что приехали.
Екатерина Беляева
