«Девушка с жемчужной серёжкой» Питера Уэббера
Голландия, 1665 год. Девушка из обедневшей купеческой семьи устраивается служанкой в дом знаменитого живописца. Постепенно зрителям становится понятно, что хозяин юной Грит (Йоханссон) не кто иной, как великий живописец Ян Вермеер (Ферт), а сюжет фильма — вольная фантазия о том, как родился на свет шедевр Вермеера, легендарная «Девушка с жемчужной сережкой».
Трудно представить человека, который случайно, мимоходом, но не увидел бы хоть раз в жизни это живописное полотно. Другое дело, что имя автора большинство благополучно забывает... Ян Вермеер, или Вермеер Делфтский, — гений и классик, но совсем не «попсовый» художник. А его «Девушка с жемчужной сережкой» не «Мона Лиза» или «Незнакомка» нашего соотечественника Крамского — вокруг полотна нет этакой массмедийной ауры, его не воспроизводят на майках. Но нет-нет да и промелькнет в витрине книжного магазина, в телевизионном сюжете лицо юной голландки в голубом платке, одно из самых прекрасных в ряду шедевров портрета.
Об авторе портрета, Вермеере из Делфта, не сохранилось почти никаких биографических сведений, а из того, что имеется, «облик мастера» для глянцевого биографического сюжета слепить сложно: многодетность, домоседство, размеренная жизнь. Считается, что на одном из заказных полотен он изобразил самого себя, однако немолодой мужчина с палитрой в руках мало чем напоминает «сладкого» романтического красавца, сыгранного Колином Фертом, разве что костюм тот же и прическа...
Авторы этого фильма, к коим следует отнести (и едва ли не в первую очередь) писательницу Трейси Шевалье, по чьему одноименному произведению создана лента, придумывали героев и сюжет, руководствуясь не столько фактами, сколько своими впечатлениями от творчества мастера и знаниями об эпохе, породившей живописный мир героя. Разумеется, они не могли не предположить, что «Девушка с жемчужной сережкой» родилась из любви художника и его модели. И разумеется, не могли не «домыслить» безвестную модель.
Глядя на Колина Ферта, незабвенного Марка Дарси из «Дневника Бриджет Джонс» и главного «костюмного» артиста Британии, женщины часто изрекают нечто вроде: «О, таких мужчин не бывает...». «Таких теперь не бывает», — добавляют они вслед. По совести говоря, романтического ореола вокруг Ферта на сей раз слишком много, атмосфера фильма мелодраматически-знойная, явно не сочетающаяся с размеренным бытом северной страны, запечатленным на полотнах великого голландца. Сюжет и место человека с кистью и палитрой в руках в подобном случае очевидны. Похожие коллизии (один водил с любовью кистью, другой ему любовь внушал) не раз находили куда более тонкое, воздушное воплощение, например, в фильме «Прекрасная спорщица» француза Ж.Риветта. Но сравнивать хочется не живописные и кинематографические стили, а сам язык чувств экранизируемой эпохи.
Фильм о Вермеере — это совсем не то же самое, что экранизация заметок газетной колумнистки, нашей современницы, из которых, собственно, и родилась прославившая Ферта «Бриджет Джонс». И даже не экранизация «Гордости и предубеждения» (где он также блистал — в роли другого мистера Дарси, рожденного не воображением той самой колумнистки Хелен Филдинг, а ее великой соотечественницы Джейн Остен) или некоей абстрактной викторианской прозы, хотя с перипетиями чувств в подобных экранизациях так приятно сопоставить свои страдания современным барышням. Вообще-то очень хорошо, если не сказать исчерпывающе, Европа 1660-х показана в исторических штудиях главного героя романа «Клуб Дюма, или Тень Ришелье», романа, принадлежащего перу модного беллетриста из Испании Артуро Переса-Реверте (ретрофрагменты, кстати, вполне закономерно были изъяты из экранизации «Клуба...» «Девятые врата», осуществленной Романом Поланским: Поланский видел в роли ангела свою супругу, но понимал, что про ангелическую природу любой героини Эмманюэль Сенье лучше помалкивать, не то критики засмеют).
Прочтите Переса-Реверте — и вы поймете, какие смыслы в те времена, еще полыхавшие кострами инквизиции, вкладывались в простые слова: «любовь», «измена», «болезнь», «добродетель». И хотя подобного градуса отношений сейчас действительно «уже не бывает», остаются актеры, способные не то чтобы их сыграть, но напомнить о них. Например, Скарлетт Йоханссон, сыгравшая Грит. Именно ее лицо — главная «достоверность» фильма, пусть консультанты по эпохе поработали на славу, а оператор в иных сценах достиг чарующего эффекта глубоких вермееровских тонов, прохладной влажности предметов и фактур на полотнах великого голландца.
Типаж Грит — Скарлетт часто встречается на картинах Вермеера: огромные прозрачные глаза, нежные, несколько размытые черты юного, как бы заплаканного лица, высокий открытый лоб. Увидев новую обитательницу своего дома, Вермеер, вернее, персонаж, сыгранный Колином Фертом, не мог не вдохновиться на портрет. Отсюда и завязка: ревнивая жена давно назначила себя на должность единственной музы мэтра, именно жене к тому же и принадлежал уникальный фамильный жемчуг, что запечатлен на картине, украшение, не сочетающееся с платком простолюдинки на голове модели, тайно позаимствованное мужем из заветного сундучка. Пока трудно сказать, играет ли вообще эта «новая Скарлетт», совсем молодая артистка Йоханссон, или просто проживает свою негромкую тему на экране, но про подобные лица тоже часто говорят, что, мол, «таких теперь не носят». А вот и нет: когда к финалу тяжеловесное костюмное действо неожиданно набирает необходимую интонацию, то история любви в необычных декорациях оборачивается тем, чем, вероятно, она задумывалась изначально. Всю жизнь Художник предчувствовал появление своей Музы, и та правильно поняла свое Предназначение. Написан портрет — девушка исчезла из семьи Вермееров.
Главное, что нашлась актриса, сочетающая ангельскую красоту и редкую сейчас добротность, натуральность внешнего облика, трепетность и душевное здоровье. Посмотрите на Йоханссон в современной love story «Трудности перевода», посмотрите, как она там играет явную, угаданную с первого взгляда, но не выражающую себя в слове любовь, и поймете, что ее актерская удача в «Девушке...» не случайность, не ставка на особую киногению ее облика, а закономерный результат.
И кто сказал, что таких девушек не бывает?.. В финале фильма мы видим знаменитое полотно с указанием даты создания и места, где оно пребывает ныне под музейным стеклом. «Девушка...» была, есть и будет.
От режиссера фильма, дебютанта в большом кино Питера Уэббера, требовалось куда меньше кинематографической магии, чем от юной актрисы. Можно констатировать: дебютант продемонстрировал «всего лишь» вкус и профессионализм. Игра света и тени на экране напоминает не только о полотнах Вермеера, но также о времени, когда не помышляли об электричестве, все актрисы сняты без современного грима, монтаж отмечен известной старомодностью, то есть отсутствием клиповых решений, и не разрушает общей атмосферы фильма. Важные детали для тех, кто привык следить не только за поверхностью сюжета, но и вторым планом действия. Пока режиссеру неинтересен (может быть, и недоступен) «большой стиль» исторического кино, но удачный опыт в жанре — налицо.
Анастасия Машкова
