Герой новгородских былин, Садко — одна из любимейших и популярнейших фигур русского эпоса до сего дня. Может быть, потому, что он вовсе не герой, не богатырь, а просто гусляр и купец, но с необычной судьбой. Кстати, его достоверность подтверждается тем, что в Новгороде действительно был купец Сотко, который в 1167 году выстроил церковь в знак благодарности Всевышнему за свои успехи.
По сюжету наиболее известного варианта былины получается так, что обе профессии Садко интересно переплетаются в его жизни, при этом музыка создает неожиданные повороты в его судьбе, в конечном счете благополучной.
По началу былины можно догадаться, что популярному музыканту, любимцу пиров, изменила удача: «Садко не зовут на почестен пир» раз, другой, третий. Он беден, у него нет пока другого дела, кроме музыки. Он идет на берег Ильмень-озера, грустит и музицирует для себя. Далее вы знаете, искусство Садко привлекло к нему Морского царя, который в благодарность помог Садко разбогатеть и стать самым сильным и богатым купцом.
Ай же ты, Садко новгородский!
Не знаю, чем буде тебя пожаловать
За твои утехи за великие,
За твою игру нежную...
Дальнейшее повествование в былине касается необычной купеческой деятельности Садко, и чувствуется, что автор особенно увлекается смекалистостью, инициативностью и предприимчивостью талантливого коммерсанта. О музыке речь заходит вновь не скоро. Лишь тогда, когда Садко выпадает жребий принести себя в жертву Морскому царю, чтобы спасти корабль с дружиной. Спускаясь на доску в море, Садко просит:
Ай же братцы, дружина хоробрая!
Давайте мне гусельки яровчаты,
Поиграть-то мне в остатнее:
Больше мне в гусельки не игрывати.
Али взять мне гусли с собой во сине море?
Вновь достоверная ситуация. Музыка может разделить с человеком одиночество и страх предсмертного часа.
Совсем неожиданный, новый и, как ни странно, очень близкий сегодняшнему дню сюжетный мотив развивается дальше, на дне морском, где Садко оказался в гостях у Морского царя.
Навязчивое гостеприимство владыки с головой, «как куча сенная», тяготило Садко. Зная слабость хозяина плясать под свою игру, «ну, — мыслит Садко, — я тебя заморю».
Как начал играть Садко в гусельки яровчаты,
Как начал плясать царь морской
в синем море,
Как расплясался царь морской
во синем море,
Играл Садко сутки, играл и другие,
Да играл еще Садко и третьи,
А все пляшет царь морской
во синем море.
Во синем море вода всколыбалася,
Со желтым песком вода смутилася,
Стало разбивать много кораблей на синем море,
Стало много гибнуть именьицев,
Стало много тонуть людей праведных.
Нетрудно заметить сходство этого отрывка с описаниями дискотек, рок-концертов или, раньше, — с увлечением рок-н-роллом или буги-вуги, которые характерны для нашего века. В неостановимой и бесконтрольной пляске под музыку ритмическая стихия приобретает полумагический-полунаркотический характер. Этот разгул плясовой стихии оказался вреден для людей, он разрушителен и губителен. Когда Садко это понял, он решил прекратить игру и отказаться от намерения «заморить» царя. Это оказалось непросто, царь настаивал на продолжении пляски. Помог Садко совет мудрого старика:
А ты струночки повырывай,
А ты шпынечки повыломай.
Только так стало возможным остановить оргию, а Садко вернуться домой.
Этот сюжетный поворот имеет два любопытных варианта в русской истории.
Как известно, в 1649 году по указу царя Алексея Михайловича было произведено массовое уничтожение скоморошьих инструментов. Непосредственная реакция властей на вспышку народных восстаний, которые всегда поддерживались и вдохновлялись свободолюбивыми скоморохами, эта акция одновременно явилась завершением многовековой борьбы православной церкви с язычеством на Руси. Выступая от имени высокого духовного искусства, церковь всячески — уговорами и проповедями — пыталась запретить «легкий жанр», который так же необходим людям, как серьезное искусство. Любые запреты оборачиваются злом не столько для самого «легкого жанра», сколько для гармоничной жизни людей в целом, в том числе и для их полноценного восприятия серьезного искусства. К сожалению, эту ошибку церкви совсем недавно повторили наши чиновники, пытаясь в 1960-70-х годах запретить рок-музыку. Это отозвалось лишь рок-бумом, с полной сумятицей во вкусах и неоправданным отрицанием ценностей музыкальной классики.
Кроме того, в сфере «легкого жанра» произошло еще одно событие, чем-то напоминающее поступок Садко.
На рубеже 1960-70-х годов, достигнув абсолютной вершины мировой славы, преодолев тяжелый критический период и став могущественным лидером молодежного движения за мир, Джон Леннон изменил свое отношение к собственной деятельности в ансамбле «Битлз». Он понял, что их искусство люди слишком часто использовали как утоление интереса к кумирам, героям-удачникам, как средство отвлечения от собственных проблем, подобно религии, сексу, телевидению и т. п. Тексты его песен 70-х годов призывают людей освободиться от всего наносного, быть ближе друг к другу и человечнее, жить не для боли и страха, а объединяться, чтобы нести друг другу радость. Это было не столько отречением от себя, сколько прозрением в мир подлинных ценностей.
Трудно сказать, насколько глубокомысленные заключения легли в основу замечательной русской былины, но то, что в ней запечатлелись мудрые наблюдения народа над воздействием музыки на человека, несомненно.
М. Г. Рыцарева
