«Испанское каприччио», Op. 34 — симфоническая сюита из пяти частей Николая Андреевича Римского-Корсакова (1887). Сочинение впервые прозвучало в Петербурге 31 октября (12 ноября) 1887 года под управлением автора.
Состав оркестра: 2 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, 3 трубы, 3 тромбона, туба, литавры, треугольник, кастаньеты, тарелки, большой барабан, струнные.
История создания
Неизвестно, что вдохновило Римского-Корсакова на замысел Испанского каприччио: в отличие от Глинки, он никогда не был в Испании. Работа, которой он занимался в это время, была очень далека по тематике. Быть может, он услышал Испанскую симфонию Лало? Во всяком случае первоначально замысел был «сочинить что-нибудь виртуозное для скрипки с оркестром (в 1886—1887 годы композитор подробно познакомился со скрипичной техникой. — Л. М.). Взяв две русские темы, я сочинил на них фантазию и посвятил П. А. Краснокутскому, преподавателю скрипки в капелле, которому был обязан многими разъяснениями по части скрипичной техники... оставшись доволен своей пьесой, я задумал написать еще виртуозную скрипичную пьесу с оркестром на испанские темы, но, сделав некоторый набросок ее, оставил эту мысль, предпочитая написать впоследствии на эти же темы пьесу оркестровую с виртуозной инструментовкой», — читаем в «Летописи» Римского-Корсакова.
Спокойное течение жизни было прервано трагическим известием: в феврале 1887 года члены Могучей кучки были потрясены неожиданной смертью своего сотоварища Бородина. «После похорон Александра Порфирьевича на кладбище Невского монастыря я вместе с Глазуновым разобрал рукописи, и мы решили докончить, наинструментовать, привести в порядок все оставшееся после А. П. и приготовить все к изданию, приступить к которому решил М. П. Беляев», — писал Римский-Корсаков в «Летописи». Работа была огромной, в основном — над оперой «Князь Игорь».
«На лето 1887 г. мы наняли дачу в Лужском уезде (Петербургской губернии. — Л. М), в имении Никольском на берегу озера Нелай. Я усердно работал все лето над оркестровкой «Князя Игоря» и успел сделать многое. В середине лета эта работа прервалась на некоторое время: я написал Испанское каприччио из набросков предполагавшейся виртуозной скрипичной фантазии на испанские темы. По расчетам моим Каприччио должно было блестеть виртуозностью оркестрового колорита, и я, по-видимому, не ошибся».
Эти строки «Летописи» — единственное свидетельство того, как создавалось яркое, блестящее и своеобразное произведение. Основой для него стал сборник «Ecos de Espana. Colleccion de cantos у bailes populares recopilados po Jose Inzenga. Barcelona. D. Andres Vidaly Roger», имевшийся у композитора. Впрочем, возможно именно изучение этого сборника и вдохновило его. Безусловно влияние на это произведение и замечательных Испанских увертюр Глинки.
Испанское каприччио — сюита из пяти идущих без перерыва частей, ярко рисующая картины природы, народных празднеств, быта и характера испанцев. Любопытно замечание Римского-Корсакова: «Сложившееся у публики и критиков мнение, что Каприччио есть превосходно оркестрованная пьеса — неверно. Каприччио — это блестящее сочинение для оркестра. Смена тембров, удачный выбор мелодических рисунков и фигурационных узоров, соответствующий каждому роду инструментов, небольшие сольные каденции для инструментов solo, ритм ударных и проч. составляют здесь самую суть сочинения, а не его наряд, т.е. оркестровку. Испанские темы преимущественно танцевального характера дали мне богатый материал для применения разнообразных оркестровых эффектов». Действительно, в этом произведении композитор показал себя блестящим, непревзойденным мастером — знатоком оркестра.
Испанское каприччио впервые прозвучало в Петербурге 31 октября (12 ноября) 1887 года под управлением автора. По свидетельству современников оно прозвучало настолько ярко и увлекательно, что более убедительного прочтения не смог осуществить даже великий Никиш, дирижировавший позднее в одном из концертов. На репетиции Каприччио присутствовал сам Чайковский, назвавший его величайшим шедевром. После концерта он преподнес Рим- скому-Корсакову венок, на ленте которого было написано: «Величайшему мастеру инструментовки — от искреннего его почитателя». Тогда же он выразил шутливое пожелание участвовать в одном из последующих исполнений, играя на кастаньетах.
Музыка
Первая часть — «Альборада» — основана на подлинной народной мелодии, инструментальном наигрыше провинции Астурия. Слово Альборада происходит от старинного названия утренней песни Alba и обозначает своего рода музыкальное приветствие восходящему солнцу, исполняемое пастухами на флейте или волынке в сопровождении ударных (композитор сохранил не только мелодию, заимствованную из сборника Инценги, но и ее сопровождение с характерным ритмом). Стремительная мелодия звучит в tutti, которое сменяется более камерными звучаниями отдельных групп оркестра и постепенно затихает, словно удаляется.
После генеральной паузы вступает вторая часть. Это «Вариации», основанные на народном астурийском Вечернем танце. Подлинная мелодия несколько изменена, но сохраняет неторопливый пасторальный характер. Особенно ярко он проявляется во второй вариации, где словно перекликаются пастушьи свирели (английский рожок и валторна). Однако далее следует мощное tutti, в котором та же мелодия звучит страстно и патетически. Завершаются Вариации постепенным уходом.
Третья часть — снова «Альборада» в мощном, еще более ярком, чем в первой части, звучании.
Четвертая часть — «Сцена и песня гитаны» — основана на страстной андалузской песне-пляске (в сборнике она называется Цыганская песня). Она открывается призывной фанфарой и непрерывной дробью малого барабана. Далее звучит большая каденция солирующей скрипки, ее сменяют каденции других солирующих инструментов — флейты, кларнета, арфы, и лишь после этого фейерверка виртуозных пассажей начинается темпераментная цыганская пляска.
Заключительная часть — «Астурийское фанданго» — начинается сразу мощным tutti, сквозь которое прорезается тема тромбонов. Это грандиозная массовая пляска, в которой проскальзывают стремительные, но полные изящества мелодии, переплетаются соло различных инструментов, создавая причудливый и красочный звуковой орнамент. Как бы обобщая всю музыкальную картину, появляются темы предшествующих частей: две мелодии гитаны, а в коде — стремительная альборада.
Л. Михеева
