Red Giselle
Балет в двух актах на музыку П. Чайковского, А. Шнитке, Ж. Бизе. Балетмейстер и сценарист Б. Эйфман, художник В. Окунев.
Премьера состоялась 28 января 1997 года в Санкт-Петербургском театре балета под руководством Бориса Эйфмана.
Сюжет
1. Революционный Петроград. В балетном классе бывшего императорского театра идет урок классического танца. Строгий и придирчивый Учитель среди всех танцовщиц выделяет ту, чей совершенный танец и чуть загадочный облик воплощает его идеал прекрасного.
Сверкающий позолотой зрительный зал. Выступление Балерины вызывает всеобщий восторг. Среди поклонников и представителей новой власти — Чекист. Не только прекрасным искусством влечет его Балерина. Грубый напор, властные объятия Чекиста подавляют ее волю.
Чекист вводит Балерину в свой, неведомый ей мир, где дикий разгул революционной толпы превращается в безумный праздник уничтожения. И царит на этом празднике она сама, забыв на миг заветы Учителя. Однако заложенные им духовные ценности оказываются сильнее дурмана разрушения. Балерина возвращается в балетный класс к Учителю.
В стенах театра новая власть, жестокая и агрессивная, подавляющая все на своем пути. Белые балерины должны стать послушным орудием неправедной красной идеи. Учитель в отчаянии. Происходящее невыносимо, но он не может что-либо изменить.
Сложные отношения связывают Балерину и Чекиста. Здесь влечение и неприятие, страсть и непонимание. Чекист позволяет Балерине присоединиться к эмигрантам, навсегда покидающим Россию.
2. Балетный класс парижской Гранд-Опера. Известный танцовщик и хореограф ведет репетицию. Предлагаемая им танцевальная пластика непривычна для Балерины, но вдохновенный талант творца увлекает ее. Танцовщик становится Партнером, обоих ждет триумфальный успех.
Зародившееся чувство к Партнеру не встречает взаимности. Безответная любовь, одиночество в чужом мире все больше обостряют признаки душевного надлома.
Балерина пытается забыться в атмосфере веселящегося Парижа. Но призраки прошлого преследуют ее и здесь. Не дают покоя красные отблески революции, кошмарным наваждением является Чекист.
Не приносит забвения даже любимая роль Жизели, в которой Балерина неизменно потрясала зрителей, завоевала мировую славу. Участь Жизели уготована ей самой — предательство возлюбленного, сумасшествие. Зеркала преломляют больное сознание великой Балерины. И безумие видится спасением, уходом в мерцающий мир «той стороны зеркального стекла».
В спектакле была использована музыка Чайковского (IV часть серенады для струнного оркестра до мажор, симфоническая фантазия к драме У. Шекспира «Буря», симфония «Манфред», элегия памяти Самарина, симфоническая фантазия по Данте «Франческа да Римини»), Альфреда Шнитке («Ритуал» для большого симфонического оркестра, Concerto grosso № 2 для скрипки и виолончели с оркестром, «Гоголь-сюита», Концерт для альта с оркестром, «Не сон в летнюю ночь»), Жоржа Бизе («Арлезианка»), а также финал балета «Жизель» (Адольф Адан — Борис Асафьев). Во втором акте звучали чарльстоны: "Yes, Sir, that's my Baby" (Walter Donaldson), "Golden Nugget" (Horst Aekermann), "Lady in Red" (Bert Loska — Stefan Laube). Вся эта композиция, сотканная из, казалось бы, разношерстных элементов, служит превосходным эмоциональным фоном балета.
Постановщик балета Борис Эйфман так рассказывает о рождении идеи его создания: «Наш спектакль посвящен Ольге Спесивцевой, одной из величайших балерин XX века. Я был потрясен, узнав детали ее жизни: уникальная актриса, обласканная славой, боготворимая поклонниками и критиками, двадцать лет провела в клинике для душевнобольных под Нью-Йорком, оказавшись абсолютно одинокой и бесправной! И те трагические эмоции, что я испытал, стали импульсом для создания спектакля. Это не иллюстрация биографии Спесивцевой, а попытка обобщить ее судьбу и судьбы многих талантов, вынужденных покинуть Россию, переживших трагический исход. Спесивцева была гениальной Жизелью. Балерина настолько глубоко погрузилась в мир своей героини, что ей уже не хватило сил вернуться обратно, в реальную жизнь: судьба Жизели стала и ее судьбой. Но роковую роль в жизни Спесивцевой сыграло и то, что, будучи прима-балериной, она оказалась вовлечена в кровавые события революционного Петрограда, и этот красный знак, как знак судьбы, преследовал и мучил ее. Эмиграция принесла не только разочарования — как творческие, так и личные, но и наполнила ее жизнь еще большими трагедиями, что привело, в конечном счете, к катастрофе. Создавая этот спектакль, мы хотели, чтобы балетный театр отдал дань памяти Ольге Спесивцевой — великой балерине с трагической судьбой».
На премьерных спектаклях главные партии исполнили Елена Кузьмина и Вера Арбузова (Балерина), Алексей Уткин и Александр Рачинский (Учитель), Альберт Галичанин и Борис Хвойницкий (Чекист), Игорь Марков и Юрий Ананян (Партнер). Художник Владислав Окунев сделал лаконичное, но образное оформление спектакля, включая изысканные интерьеры Мариинского театра и Гранд-Опера, шикарного ресторана, балетного класса и ирреально-зеркальный мир безумия.
Не стоит искать в балете слишком прямых аналогий: судьба Спесивцевой во многом схожа с судьбами многих деятелей балетного театра, вынужденных в «красные годы» революции покинуть Петроград и искать места под солнцем в иных странах. Эйфман не дает своим героям имен и фамилий, а называет их: Балерина, Учитель, Партнер, Чекист, словно подчеркивая этим общность судеб многих людей того поколения. Зритель волен, конечно, увидеть за этими нарицательными существительными имена собственные — Ольги Спесивцевой, философа и балетного критика Акима Волынского, танцовщика и хореографа Сергея Лифаря и Бориса Каплуна, члена коллегии отдела Управления Петросовета в начале 20-х годов. Но общность многих судеб — разбитых и искалеченных — превалирует в спектакле. Частности, как бы утверждает хореограф, — это лишь отдаленные росчерки «красного времени» на потемневшем зеркале балетного зала: у одних жизнь сложилась так, у других — иначе, но у всех она дала трещину.
В «Красной Жизели» нет бытописательства. Здесь — жесткий отбор средств и эмоций, строгая дисциплина чувств, никакой сентиментальности, рассчитанной на то, чтобы растрогать зрителя. Спектакль, отлично выстроенный и срежиссированный, полон метафор, питающих непрестанный интерес к героям хореографического действия. Метафоричны дуэты Балерины и Учителя, где в каждой академической позе дышит импровизационный дух, а академическая выучка звучит ликованием свободных импровизаций. И через мгновение иной Дуэт — Чекиста и Балерины, где исчезает гармония, а пластика танцовщицы напоминает движения заводной куклы, подчиняющейся чужой прихоти. В дуэтном танце, где герои остаются один на один со сценической пустотой, Эйфман дает нам услышать негромкие голоса надвигающейся беды, затаенные шаги близящегося несчастья. Мастерски придумана и поставлена сцена появления в Императорском Мариинском театре пролетарских зрителей, сначала в изумлении глазеющих на Балерину в роли Эсмеральды, затем толпой окружающих чуждую им «танцорку-аристократку» в балетном тюнике. Впечатляет зрителей и сцена прихода в театр одетых в черную кожу чекистов, мерными и уверенными шагами хозяев прорезающими пространство от кулисы к кулисе. И пошли «лебедушки» да «жизельки» по рукам, да не по барским и холеным, а по мозолистым и жестким. Эпизод безумия Балерины налагается в спектакле на сцену безумия Жизели из классического балета. Судьба балетной героини сливается с судьбой гениальной исполнительницы партии, и кажется, что исчезает сценическое пространство, и сама жизнь неумолимо вторгается на подмостки.
Со дня премьеры балет не покидает репертуара труппы. Он был показан на зарубежных гастролях во многих странах Европы, Америки и Азии. «„Красная Жизель" — самое совершенное творение Эйфмана из привезенного им в Нью-Йорк репертуара, — сочла американская критика. — В основу сюжета положена трагическая биография знаменитой балерины Мариинского театра Ольги Спесивцевой. С этой биографией Эйфман, по свидетельству знатоков, обошелся весьма вольно. Нам предлагается не балетный эквивалент жизнеописания Спесивцевой, а балет по мотивам его, в котором балетмейстер ставит мучащие его вопросы искусства и власти, искусства и эмиграции. И воспринимать этот балет нужно именно так. „Красная Жизель" в равной мере может быть названа и политическим и психологическим балетом. Столкновение нежной, хрупкой балерины, воспитанной в теплице Мариинского балета, с жестокой и грубой революционной властью не могло не кончиться трагически. Хореография Эйфмана в „Красной Жизели" сочетает в себе несоединимое: классический балет на пуантах и пародию, работу на полу и подъемы, спирали и скольжения, эротику и целомудрие. Тут срабатывает свойственное хореографу чувство меры и гармонии. Его хореография легко читается даже без синопсиса».
А. Деген, И. Ступников
Фото Евгения Матвеева
