Moscow
Исполнители: меццо-сопрано, баритон, смешанный хор, оркестр.
История создания
8 (20) марта 1883 года 43-летний Чайковский, уже всемирно признанный композитор, автор многих сочинений разных жанров, высоко ценимый при дворе, получил заказ на кантату от Коронационной комиссии, подготавливавшей торжественную коронацию императора Александра III. Текст был написан маститым Аполлоном Николаевичем Майковым (1821—1897), широко известным своими стихами, как лирическими и пейзажными, так и историческими. И теперь Майков обратился к истории Москвы, связав ее с судьбами России:
С мала ключика студена потекла река;
С невелика зачиналась каменна Москва.
Наезжали тут князья тешиться,
По темным лесам кабана травить,
В тихих заводях лебедей стрелять.
Гой, не туча в синем небе расстилалася,
Злы татары вал за валом по Руси валят... —
так былинным зачином открывалось повествование о татарском иге, о борьбе за освобождение от него, о собирании земли русской. Заканчивалось оно прямым обращением к помазаннику объединить под своей рукой все православные страны и торжественным величанием государя, государыни, наследника и всех их верных слуг.
На следующий же день композитор принялся за работу и, согласно надписи на рукописи, закончил ее 24 марта (5 апреля). В письме от 26 марта к Н. Ф. фон Мекк, многие годы поддерживавшей его материально, Чайковский сообщал: «Работы мои, вызванные предстоящими торжествами коронации, идут столь успешно, что скоро я от них буду совсем свободен. Мне очень помогло то обстоятельство, что слова кантаты, написанные Майковым, очень красивы и поэтичны... вся пьеса глубоко прочувствована и написана оригинально. В ней есть свежесть и искренность тона, давшая и мне возможность не только отделаться от трудной задачи кое-как, лишь бы было соблюдено приличие, но и вложить в мою музыку долю чувства, согретого чудесными стихами Майкова».
А еще через несколько дней композитор писал своему ученику, профессору консерватории Танееву: «Четыре недели тому назад я получил от Юргенсона предложение московских властей написать марш для коронационного праздника, который город дает государю. С величайшим отвращением принялся я за этот марш, решивши, что по многим причинам нельзя и неполитично отказать. Как вдруг новая обуза! Получаю от Коронационной комиссии текст кантаты Майкова, долженствующей быть спетой в Грановитой палате в день коронации во время обеда государя. Я пришел в совершенное отчаяние: требовалось сделать эту работу как можно скорее, и последним сроком присылки партитуры было назначено 17 апреля. Мне казалось, что невозможно условие это исполнить, но и на этот раз отказать очень не хотелось, и вот я принялся одновременно и марш и длинную кантату писать. К счастью, текст Майкова, очень поэтично написанный, облегчил задачу, и вот теперь уже кантата моя находится в Петербурге, а марш в Москве. Никогда еще ничего я так скоро не сделал, как эти две вещи. Кажется, могу беспристрастно оценить эти два произведения, сказав, что марш шумен, но плох (не говорите этого Юргенсону и вообще никому), а кантата далеко не так плоха, как можно думать, судя по быстроте, с коей она написана».
Особенно вдохновил композитора эпизод, в котором молодой ратник обращается к Господу:
Мне ли, Господи, мне ль по силам Ты
Тяжкий крест даешь?
Не достоин я Твоей любви!
Разве Ты мне дашь силу крепкую,
Умудришь меня Ты своей мудростью.
Я ж как верный раб предаюсь Тебе
И готов в огонь и во всяку скорбь
Ибо дорог мне не земной почет,
А Христов венец.
15 мая кантата была исполнена в Грановитой палате московского Кремля под управлением Э. Ф. Направника. 21 июня Коронационная комиссия известила Чайковского, что за кантату и марш ему, по распоряжению царя, подносится подарок в 1500 рублей. К большому разочарованию композитора, это был не гонорар, а именно подарок — перстень с бриллиантами. Нуждаясь в деньгах, Чайковский заложил его в Кредитном обществе, получил ссуду в 375 рублей и тут же потерял и деньги и квитанцию, оставшись, как писал к фон Мекк, «ни с чем». Уже в декабре Юргенсон издал клавир кантаты, а летом следующего года была выпущена и партитура.
Музыка
Кантата «Москва», написанная с присущим Чайковскому мастерством, состоит из шести взаимосвязанных эпизодов: трех сольных и трех хоровых. Заслуженно наиболее популярен №5, ариозо «Мне ли, Господи, мне ль по силам ли» для меццо-сопрано с оркестром. Глубоко выразительное, с распевной мелодией удивительно широкого диапазона, предвосхищающей романс Полины из «Пиковой дамы», оно сопровождается мерными аккордами оркестра. После небольшого более взволнованного среднего эпизода, возвращается начальная мелодия. Номер этот написан в es-moll — тональности сосредоточенности и светлой печали, в которой создана одна из самых выразительных прелюдий и фуг Баха. №6, торжественный славильный хор, заключающийся словами «Слава Богу на небе, слава, государю, государевой супруге...», завершает кантату.
Л. Михеева
Жанр кантаты не получил широкого развития в музыке XIX века: как в России, так и на Западе в этом жанре были созданы лишь единичные произведения, представляющие значительный художественный интерес. В основном кантаты сочинялись по тем или иным торжественным поводам, являясь принадлежностью того, что в разных странах принято называть musique d’occasion (франц.), Gelcgenheils-musik (нем.), то есть в буквальном смысле — «музыка на случай». К той же категории относятся две кантаты Чайковского, создававшиеся по заказу, спешно и в неблагоприятных для композитора условиях (Стилистически несамостоятельная кантата «К радости», представленная в качестве экзаменационной работы к окончанию Петербургской консерватории, носит на себе еще следы ученичества. При жизни композитора она не была издана и после публичного экзамена в конце 1865 года больше ни разу не исполнялась.). Впрочем, результат оказался в обоих случаях неравноценным.
Написанная в 1872 году Кантата в память двухсотлетней годовщины рождения Петра I была для Чайковского случайной проходящей работой, не заняв сколько-нибудь значительного места в его творчестве. Предложенный ему текст Полонского не отличается значительными художественными достоинствами и слишком перегружен подробностями, что привело к известной пестроте музыкального воплощения. Занятый завершением оперы «Опричник», композитор работал над кантатой без увлечения, частично используя материал своих прежних сочинений. Развернутое оркестровое вступление к ней представляет собой не что иное, как вступительный раздел финала Первой симфонии, перенесенный без изменений в новую партитуру. В целом материал кантаты, несмотря на отдельные приятно звучащие эпизоды, страдает интонационной вялостью и бесцветностью.
Выгодно отличается в этом отношении кантата «Москва», написанная в 1883 году по случаю коронации Александра III. Творческой удаче композитора в данном случае способствовал высокохудожественный и стилистически выдержанный стихотворный текст А. Н. Майкова. «Мне очень помогло то обстоятельство, — замечает он в письме к фон Мекк, — что слова кантаты, написанные Майковым, очень красивы и поэтичны. Есть маленькая патриотическая хвастливость, но вместе с тем вся пьеса глубоко прочувствована и написана оригинально. В ней есть свежесть и искренность тона, давшая и мне возможность не только отделаться от трудной задачи кое-как, лишь бы было соблюдено приличие, но и вложить в мою музыку долю чувства, согретого чудесными стихами Майкова».
Текст Майкова, повествующий о важнейших моментах в истории Москвы как объединительницы русских земель, защитницы слабых и обиженных, выдержан в эпически сказовой манере без излишней детализации и указаний на конкретные исторические имена и события. Подражая былинному трехакцентному стиху, Майков пользуется преимущественно «длинными» трех- и пятисложными стопами, что придает поэтической речи плавную широту и распевность. Чайковский в ряде случаев очень точно передает структуру стиха в метрическом строении музыкальных фраз.
Буквальная или варьированная повторность мелодических построений, соответствующих, как правило, строке стихотворного текста, приближает вокальные партии к характеру напевного былинного сказа.
Сравнительно небольшая по размеру кантата, написанная для двух певцов-солистов (меццо-сопрано и баритон), хора и оркестра, состоит из шести коротких частей, связанных между собой тонально, а отчасти и интонационно. Драматический контраст к общему эпически-повествовательному тону музыки создают четвертая (монолог баритона с хором) и особенно, пятая часть — известное меццо-сопрановое ариозо «Мне ли долг велит стяг борьбы поднять», написанное под очевидным влиянием предсмертной арии Сусанина. Этот момент сосредоточенного скорбного размышления, предшествующий финальной «Славе», отмечен суровой сдержанностью изложения (ровные размеренные аккорды, сопровождающие выразительную мелодию голоса) и «патетической» тональностью ми-бемоль минор, представляющей точку наибольшего отдаления от основного тонального строя кантаты в целом (ля мажор — ре мажор). Благодаря связующим модулирующим построениям три последние части объединены непрерывным музыкальным развитием. Свободная от какого бы то ни было налета официозной парадности, кантата «Москва» привлекает свежестью материала и стилистической выдержанностью музыкального воплощения.
Ю. Келдыш
