ГОРЮША — опера Антона Рубинштейна в 4 действиях, либретто Д. Аверкиева по его повести «Хмелевая ночь».
Премьера: Петербург, Мариинский театр, 21 ноября 1889 г., под управлением Э. Направника.
Народная песня о Ваньке-ключнике, положенная в основу повести Аверкиева и оперы «Горюша», послужила также темой известной баллады А. Рубинштейна «Воевода» на текст И. Тургенева.
Выросшая в доме князя сирота Дашутка соблазнена им. Она любит ключника Ивана и, отвергнутая, рассказывает князю о связи его жены с ключником. Обманутый муж велит казнить Ивана. Дашутка проклинает князя, и тот убивает ее. Потрясенный своим злодеянием, князь кается, отпускает Ивана, а жене велит уйти в монастырь.
Несмотря на мелодраматизм повести, в ней, по-видимому, была притягательная сила: сюжет «Хмелевой ночи» привлекал и Чайковского, который находил его «очень симпатичным» и некоторое время колебался в выборе между «Ванькой-ключником» (переделка повести Аверкиева, сделанная JI. Антроповым) и «Мазепой». Рубинштейн сочинил эффектную, но лишенную внутреннего драматизма оперу. Русский колорит ему не удался. Правда, некоторые сцены (финал II д. — свидание Ивана и княгини, прерываемое Дашуткой; сцена грозы) театрально выразительны. Но отступление от психологической правды превратило героев в условные фигуры мелодрамы. «Тут уж и музыка не помогает,— писал критик Ю. Энгель.— Особенно смешон конец оперы, когда сентиментально-зверский князь, убив Дашутку и отправив жену в монастырь, обращается к народу: "Уйдите все, меня оставьте с моим создателем наедине"…»
«Горюша» любопытна как попытка Рубинштейна выйти за пределы традиционных оперных форм — закругленных номеров — и перенести центр тяжести на речитативы. Нельзя не усмотреть в этом своеобразное воздействие новых исканий русской композиторской школы, хотя органически претворить их композитору не удалось. «Горюша» исполнялась в Москве артистами Товарищества русской частной оперы в 1902 г. (В. Петрова-Званцева — Дашутка, Е. Цветкова — Княгиня, А. Шубин — Иван, Н. Веков — Князь). Большого успеха она не имела. Критика указывала, что вставная сцена-интермедия «Аполлон и Дафна», разыгрываемая в доме князя Полтева, могла подсказать Чайковскому мысль об интермедии «Искренность пастушки» в «Пиковой даме».
А. Гозенпуд
