«В полном смысле соната-симфония», – так охарактеризовал Борис Александрович Асафьев Сонату № 4 до минор, завершенную Николаем Яковлевичем Мясковским в январе 1825 г. «Вы шагаете по-великански, – говорил музыковед композитору, называя сонату «мощным звуковым замком» и отмечая, что подобные «замки» возводит только Мясковский. Оценить в полной мере масштаб «звукового замка» Четвертой сонаты мы сможем, если вспомним, что две предыдущие фортепианные сонаты Мясковского – при всей своей грандиозности – были одночастными, в Четвертой же композитор предпочел трехчастный цикл – словно ему становится тесно в рамках одночастности… Что же за образы потребовали «выхода на широкий простор» цикличности?
Четвертая соната по времени своего рождения была «современницей» Восьмой симфонии – Мясковский работал над этими произведениями в одно и то же время. В симфонии же Николай Яковлевич воплотил образ Степана Разина. Правда, композитор никогда не говорил – даже намеком – что образный строй сонаты тоже связан с этой исторической личностью, но симфония, создаваемая одновременно с нею, не могла не повлиять на облик сонаты – вот откуда происходит ее эпическая, богатырская мощь!
Тираноборческий пафос с особой ясностью выражен в первой части сонаты – Allegro moderato. «Колорит диких и суровых романтических пейзажей» усматривал в ней Асафьев. В определенной степени первая часть продолжает образную линию Третьей сонаты, что подчеркнуто и тональной общностью (в обоих произведениях основная тональность – до минор). Средоточием грозных, враждебных человеку сил звучит речитативное вступление. Его элементы – зигзагообразный мотив в басовом голосе и попевка, основанная на квинтовом мелодическом коде, – впоследствии будут появляться и в других частях сонаты, играя роль лейтинтонации и обеспечивая целостность цикла. Такой же «изломанной» выглядит токкатообразная главная партия, которая развивается в виде пятиголосного фугато. Достигнув кульминации, она уступает место связующей партии, в которой вновь возникают экспрессивные речитативные интонации, напоминающие об образах вступления. В противоположность вступлению и главной партии с их тревожной хроматизированностью, побочная диатонична. В ее характере есть нечто от колыбельной – но она не столько ласкова, сколько печальна и вкрадчива. Но и в нее вторгаются мрачные интонации темы вступления – один из ее элементов возникает как контрапункт. С той же темы вступления начинается разработка – здесь тема звучит предельно тихо, но сразу же начинается мощное динамическое нарастание в фугато на материале главной партии. Связующая партия появляется в момент кульминации – и здесь ее родство с темой вступления выявляется особенно ярко. Реприза сокращена за счет связующей партии – за главной сразу следует побочная, звучащая здесь особенно мрачно и даже безнадежно. Это душевное состояние усиливается в коде, где становится неощутимой пульсация ритма – создается впечатление «безжизненности», «оцепенения».
Часть вторая – Andante ma non troppo quasi Sarabande – создана раньше других частей сонаты, это одна из фортепианных пьес, написанных Мясковским в 1917 г. Тем не менее, она органично вписалась в сонатный цикл, сопоставляясь с первой частью по принципу контраста. Изломанным интонациям первой части противопоставляются протяженные, текучие мелодические линии, мерно сменяющиеся гармонии. Но и в Сарабанду вторгаются резкие диссонирующие аккорды – они сосредоточены в крайних частях трехчастной формы, которым контрастирует строгая диатоника среднего раздела. Здесь возникает ощущение «широкого простора» благодаря квартовым и квинтовым созвучиям. Примечательно, что во второй части Мясковский использует жанр, не имеющий отношения к русской музыкальной традиции, но при этом в Сарабанде присутствует некоторые типично русские черты – начальная интонация второй части опирается на квинтовый тон, а в гармонии появляются плагальные обороты.
Финал Четвертой сонаты – Allegro con brio – при всей своей динамичности лишен конфликтности. Развивая контрастные образы, пришедшие из предыдущих частей, композитор не сталкивает их, а добивается относительно «мирного» их сосуществования в рамках формы рондо-сонаты. «Последнее слово» остается за темой вступления из первой части – ее зловещий зигзагообразный мотив возникает в кульминации, которая приходится на коду. Завершается соната «тяжелым ударом» в басу.
Мировая премьера Сонаты № 4 состоялась в январе 1926 г., ее первым исполнителем стал Самуил Евгеньевич Фейнберг, которому Мясковский посвятил произведение. Впоследствии она вошла в репертуар многих пианистов – и не только отечественных, в частности, ее исполнял немецкий музыкант Вальтер Гизекинг.
