Kreutzer Sonata (A-dur), Op. 47
В 1803 г. Людвиг ван Бетховен познакомился у князя Лихновского с молодым скрипачом Джорджем Бриджтауэром. Этот музыкант – сын чернокожего выходца с острова Барбадос – получивший первые уроки музыки от Йозефа Гайдна, рано проявил талант, уже в одиннадцатилетнем возрасте успешно выступая, и был замечательным виртуозом. Оценив по достоинству мастерство скрипача, композитор написал для него сонату с ироническим посвящением: «Мулатская соната, сочиненная для мулата Бриджтауэра, большого шута и мулатского композитора». Сонату для скрипки и фортепиано № 9 ля мажор композитор закончил накануне концерта, который состоялся в австрийской столице в мае 1803 г., и Бриджтауэр играл по авторской рукописи, а аккомпанировал ему сам Бетховен.
Хотя создавалась соната для Бриджтауэра, и именно он стал первым ее исполнителем, при публикации соната посвящалась не ему, а другому музыканту – Родольфу Крейцеру, который считался лучшим скрипачом своего времени. Что заставило Бетховена изменить посвящение? Существует версия, что музыкант и композитор поссорились на почве оскорбления, якобы нанесенной Бриджтауэром некой даме, но эту историю можно отнести к области легенд. Вероятнее всего, Бетховен решил посвятить произведение более известному и авторитетному музыканту, чтобы привлечь к нему внимание, и благодаря этому Соната № 9 известна как «Крейцерова». По иронии судьбы, сам адресат посвящения не исполнял ее никогда – по мнению скрипача, соната была неудобна для исполнения (впрочем, высказывается и иная версия: Крейцер не желал исполнять произведение, которое первоначально было посвящено другому музыканту).
Творения Бетховена нередко поражали современников своей необычностью, и это в полной мере относится к Сонате № 9. Традиционный трехчастный цикл звучит около сорока минут – это необычная для той эпохи продолжительность сонаты, но не только эта особенность выводит произведение за рамки камерного жанра. Сам Бетховен определил свою произведение как «сонату в очень концертном стиле». Первая часть – Adagio sostenuto – Presto – по масштабу и накалу страстей сопоставима с первой частью симфонического цикла. Прежде некоторые бетховенские сонаты для такого состава публиковались как «сонаты для фортепиано в сопровождении скрипки», более распространенная формулировка – «для скрипки и фортепиано», но к сонате «Крейцеровой» нельзя применить в полной мере ни то, ни другое определение: скрипичная и фортепианная партия в ней равноценны. Продемонстрировать свое мастерство на самом высоком уровне здесь должны и скрипач, и пианист. Соотношение партий в сонате заставляет вспомнить о другом инструментальном жанре – концерте, наименование которого, как известно, означает «состязание»: в ля-мажорной скрипичной сонате партии двух инструментов именно состязаются. Особенно напряженный «поединок» разгорается в первой части с ее истинно симфоническим размахом. Иное «состязание» – в тонкости музыкального рисунка – разворачивается во второй, медленной части (Andante con Variazioni I-IV), представляющей собою тему с вариациями. Стихия радости царит в заключительной части Presto, несущейся в стремительном ритме тарантеллы.
Судьба произведения получила неожиданный поворот в России. В беседе с Николаем Рубинштейном Лев Николаевич Толстой поинтересовался, какое произведение для скрипки и фортепиано музыкант считает наиболее значительным, и Рубинштейн назвал бетховенскую Сонату № 9, тем самым подсказав писателю идею повести «Крейцерова соната». Многие из тех суждений, которые вкладывает писатель в уста героя, кажутся спорными: вторую часть он называет «прекрасной, но обыкновенной, не новой», а финал представляется ему «совсем слабым», но первая часть всецело завладевает его вниманием. Герою кажется, что такую музыку нельзя исполнять «среди декольтированных дам», что она может звучать только тогда, когда «требуется совершить… соответствующие этой музыке важные поступки». Для героя повести первая часть сонаты Бетховена становится той «последней каплей», которая подталкивает его к поступку не столько «значительному», сколько страшному… Впрочем, через несколько лет Толстой утверждал, что не видит в сонате «того, что приписал ей в своей повести» – он уже не считал вторую и третью части «обыкновенными» и «слабыми»… Возможно, нелестное первоначальное мнение писателя о сонате объяснялось тем, что ему не сразу довелось ее услышать в достойном исполнении. Так или иначе, повесть Толстого стала одним из факторов, способствующих популярности произведения Бетховена, а в 1923 г. она вдохновила чешского композитора Леоша Яначека на создание Квартета № 1, снабженного подзаголовком «Крейцерова соната». Но если творение Яначека было опосредованным откликом на произведение Бетховена, то австро-венгерский флейтист и композитор Франц Допплер создал Фантазию на темы Крейцеровой сонаты для флейты и фортепиано.
Вряд ли найдется другая такая соната Бетховена, чье название, репутация и популярность основывались бы на стольких недоразумениях. Французский скрипач и композитор Родольф Крейцер (1766–1831), которому Бетховен посвятил свою сонату, ни разу ее не сыграл. «Крейцер — хороший, милый человек, доставивший мне много удовольствия во время его пребывания в Вене. Его естественность и отсутствие претензий мне милее, чем лишенный внутреннего содержания внешний лоск большинства виртуозов», — говорил об этом музыканте Бетховен.
Однако в случае с сонатой ор. 47 «хороший милый человек» заупрямился. Злые языки уверяли, что это произошло из ревности: Крейцер не смог перенести, что соната была написана для другого музыканта.
Бетховен сочинил «Крейцерову» сонату для Джорджа Полгрина Бриджтауэра (1779–1860) — скрипача-мулата, родившегося, по некоторым сведениям, в Польше. Бриджтауэр был из плеяды музыкальных вундеркиндов, которых обожал XVIII век: в 10-летнем возрасте он уже дебютировал в Париже, в 1790 г. переселился в Англию, в 1811 г. получил степень бакалавра музыки Оксфордского университета, занимался преподаванием и выступал с оркестром Королевского филармонического общества. Бетховен познакомился с молодым человеком в 1803 г. у князя Лихновского, оценил его виртуозную игру и некоторое время переписывался с ним.
Первые наброски ор. 47 относятся к 1802 г., завершена соната была накануне концерта, состоявшегося в павильоне венского парка Аугартен в 8 утра 24 мая 1803 года. Концерты, даваемые в такой ранний час, были обычным явлением в Вене, где двор вставал рано.
«Однажды утром Бетховен уже в половине пятого послал за мною, — вспоминал впоследствии его ученик Фердинанд Рис, — и велел: „Перепишите-ка мне быстренько скрипичную партию первого allegro“ (обычный его копиист был и без того перегружен). И дивно прекрасную тему с вариациями f-dur Бриджтауэр вынужден был играть на концерте... по собственной рукописи Бетховена, поскольку времени на переписку уже не оставалось».
Фортепианную партию играл сам Бетховен, потому что ее больше никто не смог бы исполнить: авторская рукопись в это время находилась перед глазами Бриджтауэра.
«Крейцер» — это концертная соната, в которой скрипач должен показать свое мастерство во всем блеске. В подобного рода произведениях, предназначенных для исполнения на публике, а не для домашнего музицирования (как другие скрипичные сонаты Бетховена), пианист должен либо ограничить себя аккомпанированием, подчеркивающим красоту и виртуозность скрипичного звука, либо вступить в состязание с другим инструментом (как это любили делать итальянские импровизаторы XVIII века).
Однако Бетховен выбирает третью, необычную форму отношений скрипки и фортепиано: обе партии равноценны, два инструмента — энергичные единомышленники. Бетховен писал фортепианную партию для собственного исполнения, и кажется, что он сам выступает из нее «среднего роста, крепкой кости, полный энергии — воплощение силы», как описывают его друзья. Мы как будто видим его — с его широкими мозолистыми руками, которые падают на клавиши плашмя и, по мнению современников, ничем не напоминают руки пианиста-виртуоза.
Какую захватывающую историю услышали утром 24 мая 1803 года слушатели в парке Аугартен! С каким азартом скрипка и фортепиано сметали со своего пути любые препятствия, как чутко откликались на перемены настроения друг у друга!
И если Бетховен — вольно или невольно — воплотил в «Крейцеровой» сонате свой идеал дружбы, стоит ли удивляться, что этому бетховенскому идеалу не соответствовал никто из окружающих!
Из-за чего развалился виртуозный дуэт Бетховен—Бриджтауэр можно только гадать. Много лет спустя знаменитый исполнитель намекал, что они с композитором рассорились из-за девушки.
Так что создание опуса омрачила бурная размолвка, а разрыв закрепило случайное посвящение сонаты Родольфу Крейцеру.
Название знаменитой повести Льва Толстого «Крейцерова соната» тоже возникло случайно. «Однажды граф Толстой обратился ко мне с вопросом: какое из ансамблевых произведений для скрипки и фортепиано является, по моему мнению, самым значительным. Я тотчас ответил: думаю, что соната Бетховена, ор. 47, так называемая „Крейцерова“ соната, — рассказывал основатель и директор Московской консерватории Николай Рубинштейн. — Вскоре была опубликована под этим названием повесть Толстого, вызвавшая большой интерес в литературных и музыкальных кругах».
Толстой точно описал ощущения насилия и жестокой страсти, с которыми вторгалась в пресыщенные музыкальные салоны музыка Бетховена. Но можно поспорить, действительно ли все сказанное относится к бетховенской сонате ор. 47.
«Например, хотя бы эту Крейцерову сонату, первое престо, разве можно играть в гостиной среди декольтированных дам? — возмущается толстовский герой. — Это престо играть и потом похлопать, а потом есть мороженое и говорить о последней сплетне? Эти вещи можно играть только при известных, важных, значительных обстоятельствах и тогда, когда требуется совершить известные, соответствующие этой музыке, поступки. Сыграть и сделать то, на что настроила эта музыка. А то несоответственное ни месту, ни времени вызывание энергии, чувства, ничем не проявляющегося, не может не действовать губительно. На меня, по крайней мере, вещь эта подействовала ужасно...»
В конце жизни Толстой заметил: «Я не вижу в этой сонате того, что приписал ей в своей повести». Вероятно, великий писатель наконец послушал ее в хорошем исполнении...
Интересно, что произведение Толстого пробудило музыкальное вдохновение у чешского композитора Леоша Яначека (1854–1928). В 1923 г. он написал Струнный квартет № 1 по повести Толстого «Крейцерова соната».
А несколько лет назад в Голландии вышла еще одна повесть под названием «Крейцерова соната». Оперная певица Маргрит де Моор описала историю семейного ада, в который попали мученики музыки: скрипачка и музыкальный критик...
Светлана Кириллова
