Безусловно, приятно, что Москву все чаще стали посещать иностранные вокалисты — звезды разного калибра или просто крепкие профессионалы. Правда, к сожалению, звезды добираются до России нередко уже миновав пик своей карьеры - другими словами, изрядно потрепанными и с немалыми вокальными проблемами. Но так или иначе, живой рецитал - всегда впечатление огромное, и независимо оттого, со знаком плюс или минус, он стоит того, чтобы на него сходить.
В начале нового века до первопрестольной наконец-то доехала одна из самых противоречивых и эпатажных, если не сказать просто скандальных фигур мировой оперы последних десятилетий прошлого века - афро-американка Кетлин Бэттл. В преддверии ее визита скандальная репутация московской дебютантки была охотно растиражирована СМИ, видимо из соображений повышения продаваемости билетов, поскольку, откровенно говоря, за исключением любителей оперы имя певицы мало что говорило широкой публике. Бэттл никогда прежде не приезжала в нашу страну, а единственное ее появление - правда блистательное - на советском телевидении состоялось слишком давно - в 1985 году отечественные операманы были свидетелями (поскольку трансляция была прямой) триумфа певицы в партии Цербинетты в опере Рихарда Штрауса “Ариадна на Наксосе” на сцене театра “Метрополитен”.
И вот спустя 18 лет москвичи получили возможность познакомиться с творчеством певицы непосредственно. Реклама сыграла свою позитивную роль и Большой зал Московской консерватории был забит до отказа. По обыкновению партер наводнили счастливые обладатели бесплатных приглашений, поскольку охотников выложить пару тысяч за хоть и раскручиваемую, но неизвестную диву, нашлось немного. Но не будем злословить понапрасну - интерес к концерту в московских музыкальных кругах был высок, и в зале оказались преимущественно люди заинтересованные, хотя не обошлось и без дежурных представителей политической и творческой элиты в лице господ Костикова, Радзинского, Капицы и др.
Судя по всему, большим оперным голосом г-жа Бэттл не обладала никогда. И в лучшие то времена это было, судя по записям 1980-х - начала 1990-х годов крошечное, воркующее, почти субреточное колоратурное сопрано. Сегодня ее и вовсе плоховато слышно, а периодически возникавшие проблемы с дыханием мешали насладиться в полной мере приятным тембром голоса певицы. Такая манера и такие данные в особенности удивительны для отечественного меломана, привыкшего к более плакатному, экзальтированному пению, с обязательной демонстрацией всего вокального нутра. Неприятно поразили плосковатый звук на нижних нотах и в среднем регистре, постоянные “продыхи” и “проговоры” отдельных фраз вместо их пропевания, - все это больше бы подошло к каким-нибудь мюзиклам, чем к ариям эпохи бельканто. Но в чем не откажешь певице, так это в общей музыкальности, артистизме, умении держаться безусловной примадонной.
Для своего московского концерта Бэттл выбрала программу, из которой, при нынешнем состоянии ее голоса, она могла бы выйти с минимальными потерями. В арии Джульетты из оперы “Капулети и Монтекки”, где и без того аккуратный беллиниевский оркестр (особенно это было заметно в контрасте с только что отгромыхавшей “Арлезианкой” Бизе в исполнении ГАСО под управлением Марка Горенштейна; в целом же необходимо отметить, что в некогда первом оркестре СССР явственно видны признаки выздоровления, причиной чему, вероятно, - активно проводимый конкурс и возросшее государственное финансирование) больше внимает певице, чем аккомпанирует ей, лучше всего можно было разглядеть красоты нежного и идеально ровного голоса, хотя фразировка была уж слишком оригинальной, а легато не безупречным. Доницеттиевская Линда ди Шамуни из одноименной оперы продемонстрировала звонкость и подвижность голоса, чего, собственно и ожидаешь от легкого сопрано, но в то же время приблизительные трели и опевания на концовках фраз. Мотет Моцарта “Экзультате, юбиляте” был еще менее удачным, прозвучав крайне неровно: все быстрые пассажи были откровенно смазаны, и лишь в адажио певице удалось продемонстрировать свое мастерство.
Исчерпав заявленную программу, концерт отставной дивы обещал остаться весьма пресным. Но тут Бэттл преподнесла сюрприз залу, собрав немало заслуженных оваций. “Промяукав” арию Лауретты из “Джанни Скикки”, в которой ее едва было слышно за оркестром, она обратилась к репертуару, который ей удается сегодня, по-видимому, лучше всего, и спела несколько спиричуэлс а капелла, неожиданно явив экспрессию, одухотворенность, всколыхнув своим исполнением какую-то древнюю память человечества. Насколько это сообразуется с концепцией концерта, который был заявлен как строго академический, сказать трудно. Но что именно в этих негритянских песнопениях было больше всего одновременно и души, и мастерства сомневаться не приходится.
Что ж, не будем сильно роптать на судьбу и останемся довольны хотя бы тем, что для Москвы некогда любимая певица Джеймса Ливайна припасла столь оригинальный штрих своего дарования.
