Арсений Михайлович Авраамов вошел в историю отечественной музыки одновременно и как исследователь традиций, и как их ниспровергатель. Отдавший много времени и сил изучению музыкального фольклора, он требовал пересмотреть основы академической музыки, называя Иоганна Себастьяна Баха «величайшим злодеем» и считая создание «Хорошо темперированного клавира» – этой апологии полутонового строя – «аморальным поступком». Авраамов даже требовал уничтожить все рояли. Творчество композитора было таким же радикальным, как его музыкально-теоретические идеи, и одним из самых необычных его творений стала «Симфония гудков».
Музыковеды до сих пор спорят, считать ли «Симфонию гудков» музыкальным произведением или звуковым оформлением праздника – но в глазах автора она, несомненно, являлась произведением. Это был истинный апофеоз конструктивизма, но современники усматривали в ней и особый политический смысл: считалось, что в дореволюционную эпоху, когда фабричный гудок был «зовом неволи», а в самой системе производства присутствовали «анархические тенденции», создание подобного произведения было бы невозможным. Впрочем, композитор, с юношеских лет увлекавшийся революционными идеями, тоже трактовал свое творение как «достойный аккомпанемент Октябрьскому торжеству».
Как следует исполнять «Симфонию гудков», подробно изложил сам автор. Эта инструкция была опубликована уже после премьеры в журнале Всероссийского Пролеткульта «Горн». Главным элементом необычного «оркестра» являлась гудковая магистраль, и композитор настаивал, что лучший вариант – подвижная конструкция (в частности, во время бакинской премьеры ее носителем стал миноносец «Донской»). Магистраль представляла собой несколько десятков цилиндрических гудков (от двадцати до пятидесяти), которые устанавливались на одну трубу. За счет укорачивания воздушного столба производится настройка гудков. Количество тонов соответствует мелодии «Интернационала», которую Авраамов процитировал в своем произведении, дополнительные тоны добавлялись для ее гармонизации. Впрочем, композитор не исключал, что при большем количестве тонов исполнитель может проявить творческий подход.
Кроме магистрали использовались отдельные гудки фабрик, заводов, паровозов и других источников, объединенные в группы, которые следовало настроить в «компактных гармониях». Сигналы к вступлению той или иной группы подавались с помощью орудийных залпов, а во время исполнения мелодии «Интернационала» пушке отводилась роль большого барабана. Барабанную дробь имитировали пулеметы, они же отбивали сложные ритмические фигуры. Впрочем, композитор не отказался и от более традиционных выразительных средств (хорового пения). Управлять всем этим действом предполагалось с вышки, используя и дирижирование, и рупор, и флажки морской сигнализации. Разумеется, такое произведение не могло быть записано в виде обычной оркестровой партитуры: композитор сочетал нотные обозначения текста с числовой записью.
Особую «инструментальную группу» составляли сирены. По мысли композитора, они не включаются в общее гармоническое развитие, а вступают в отдельных эпизодах. Здесь композитор предполагал элемент случайности, зависящий от искусства исполнителей: сирены могут звучать отдельно, образовывать аккорды, двигаться параллельно или в противоположных направлениях. Предполагалось также использование автомобилей – если количество их тоновых сигналов достаточно велико, композитор не исключал создания из них отдельной темброво-гармонической группы, но в первую очередь он рассматривал автомобили как источник шумовых эффектов наряду с пролетающими на небольшой высоте гидропланами и аэропланами. В отдельные моменты вводился колокольный звон.
Какое же содержание было вложено в столь необычную форму? Оно полностью соответствовало духу эпохи и тоже было изложено самим Арсением Авраамовым: «Пришла революция. Однажды ночью – незабвенная ночь! – хором гудков и сирен взревел Красный Питер». Произведение живописало картины тревоги и борьбы, апофеозом развития становилась мелодия «Интернационала».
Первую попытку исполнения «Симфонии гудков» Арсений Авраамов предпринял в 1919 г. в Нижнем Новгороде, но тогда она прозвучала не полностью. Произведение было впервые представлено во всей своей красе в ноябре 1922 г. в Баку (исполнение было приурочено к пятой годовщине Октябрьской революции). В нем приняли участие суда Военфлота, Узбекокаспия и Гокаспа, все свободные паровозы, Курсанты Армавирских курсов, студенты консерватории. В следующем году она была исполнена в Москве. Реконструкция произведения была представлена в 2014 г. в Москве, в музее современного искусства «Гараж», в рамках выставки «Перформанс в России: картография истории».
