О спектакле Тобиаса Кратцера по опере Рихарда Вагнера «Тангейзер» я уже писал, причём дважды. Первый раз после премьеры 2019, когда политически ангажированные критики показали свою полную профнепригодность, раскритиковав под надуманными предлогами, а точнее откровенными подлогами работу маэстро Гергиева, и в прошлом 2023 году, когда уже я сам чрезмерно строго и в чём-то несправедливо оценил работу дирижёра Натали Штутцман, продемонстрировавшей в этот раз высший пилотаж взаимодействия как с материалом, так и с исполнителями.
Со смешанным чувством радости и горечи прощался я с этим спектаклем Т. Кратцера об опасной свободе творчества и о злобном варварстве толпы. Символично, что этот «Тангейзер» оказался единственным представлением, ради которого вообще имело смысл приезжать этим летом в Байройт.
Драматургия мизансцен и пародийных авторских находок через пять лет после премьеры выглядела чуть ли не откровением на фоне последних фестивальных работ. Отличное звучание солистов и хора, сбалансированность ансамблей, великолепная работа оркестра, остроумные видеотрансляции, красочная сценография, переплетение реальности с театральной виртуальностью, — прекрасно было всё. А если ещё и вспомнить, что во время этого спектакля в зал со сцены не пускали дым, никто на зрителей не надевал виртуально-нагревательные спецприборы и не заставлял полчаса созерцать кровавую штопку живой плоти, то сердце сжимается от мысли, что такое удивительно ироничное и светлое повествование о судьбе Рихарда Вагнера было отдано на растерзание чванливым, капризным и бескультурным болванам, которых среди посетителей Байройтского фестиваля в этом году оказалось как-то сильно через край.
Не скажу, что меня раздражают недовольные «бу!» как таковые: каждый человек имеет право на непосредственную эмоцию, и тут, как говорится, у каждого барана — своя программа. У меня клиническая аллергия на несправедливость, особенно когда обструкция устраивается достойному и умному произведению. Но если оставить эмоции и вспомнить, что профессионализм критика в том и состоит, чтобы докапываться до причин чего-то необъяснимого, то давайте покопаемся: что же могло не устроить байройтскую публику?
В своём «Тангейзере» Тобиас Кратцер рассказывает о том тернистом, а иногда и кровавом пути, по которому идёт художник, разменивающий на удовольствия свой божественный дар. Режиссёр создаёт противоречивую среду, в которой нет правых и виноватых. В одной из видеотрансляций, сопровождающих спектакль, интендант фестиваля Катарина Вагнер вызывает полицию, чтобы пресечь свободу самовыражения бродячих артистов, нарушающих фестивальный регламент. В этот момент на лице правнучки великого композитора отражается вся палитра психологической борьбы чувства с долгом, инстинкта художника — с инстинктом администратора, таланта творца — с жадностью дельца. Это одно из самых откровенных высказываний о вагнеровском творчестве, которые когда-либо видела оперная сцена.
И неслучайно главным спикером в этой битве свободы с благополучием становится почти бессловесный образ бабушки европейского перформативного искусства Марины Абрамович, которая предстаёт в образе дикой бунтарки Венеры (роскошная работа Ирены Робертс).
Оппонентом Венеры в этой концепции становится потерянная, но возвышенная певица Байройтского фестиваля Елизавета. Исполнительница этой партии норвежская сопрано Элизабет Тайге воссоздаёт, как мне кажется, образ американской сопрано Джоанны Майер — легендарной байройтской Изольды. В голосе Элизабет Тайге столько силы и красоты, что её героиня становится аллегорией подлинного академического искусства, которое, даже страдая в оковах норм и правил, пленяет своим великодушным величием даже цирковых артистов.
Образ Тангейзера-клоуна в спектакле выглядит отражением отверженного актёра Артура Флека из знаменитого «Джокера». Клаус Флориан Фогт превращает Тангейзера в обличителя лживой общественной морали, прикрывающейся разговорами о христианских (общечеловеческих) ценностях. Пламенный гимн любви звучит в исполнении певца протестом против лицемерной фальши номенклатурного искусства, развлекающего, но не согревающего.
Среди бесконечно трогательных видеоинсталляций к спектаклю нельзя не отметить демонстрацию портрета одного из лучших вагнеровских теноров Стивена Гульда, ушедшего от нас 19 сентября прошлого 2023 года. К сожалению, лишь небольшая часть аудитории мгновенно реагирует аплодисментами прямо посреди величественной увертюры: в 2024 году исполнилось ровно 20 лет со дня дебюта С. Гульда в Байройте именно в партии Тангейзера. Эта же роль в спектакле Тобиаса Кратцера стала одной из последних работ артиста.
Беспощадным и щемящим посвящением всем страдающим от неразделённой нелюбви и всем отверженным и отчаявшимся становится образ Вольфрама фон Эшенбаха в душераздирающем исполнении Маркуса Айхе.
В первом антракте режиссёр словно специально расширяет пространство зрительного зала, и шоу продолжается на пруду у подножия Зелёного холма. Здесь, кроме Венеры, главными провокаторами чопорной байройтской публики становятся бородатая драг-дива Лё Гато Шоколад и карлик Оскар (изумительная работа Манни Лауденбаха). Они пародийно издеваются над упакованной в брендовые наряды толпой, плескаясь в воде и показывая, что основному контингенту самодовольных посетителей Байройтского фестиваля, закованных в приличия своей статусности, настоящая свобода даже и не снилась.
Кульминацией этой провокации становится видеотрансляция из закулисья фестивального дома, куда пробираются маргинальные сообщники Тангейзера по технической лестнице через королевский балкон. Мы видим в артистическом коридоре портрет украинского дирижёра Оксаны Лынив — первой женщины, поднявшейся на байройтский дирижёрский подиум и известной своей активной антироссийской позицией. А рядом с её фото — портрет маэстро Валерия Гергиева. И в этом ёмком символе перед нами вырастает всё вневременное величие подлинного искусства, презирающего любые политические спекуляции. Мощнейшее, на мой взгляд, высказывание, которое, по всей видимости, и спровоцировало недовольство политизированной части фестивальной публики.
В завершении не могу не поделиться одним странным, но красноречивым эпизодом, характеризующим подлинное отношение к людям искусства людей, очевидно относящих себя к современной западноевропейской элите.
На канале «Девятая ложа» выложено видео с закрытого приёма, на котором видно, как Оксана Лынив, отстоявшая 2 часа 15 минут за дирижёрским пультом в «Летучем голландце», подходит к рассевшимся за столиками не пожилым и не больным гостям фестиваля, а они приветствуют её… сидя. То есть она после спектакля перед ними стоит, а они — ценители искусств — все сидят. И хотя мы с другими русскоязычными гостями фестиваля из разных стран были за соседним столом и в мероприятии не участвовали, мне пришлось встать и отнести Оксане Лынив своё кресло, поскольку в поведенческой программе моего люберецкого провинциального воспитания не было опции «сидеть в присутствии стоящей женщины». Напомню, что я очень скептически отношусь к Лынив как к музыканту, но за пределами оркестровой ямы она для меня прежде всего обаятельная хрупкая женщина, к тому же уставшая после работы.
Поразительно другое: на приёме было ещё пять или шесть столов, и к каждому Лынив подходила, перед каждым столом она стояла, и за каждым столом поклонники и спонсоры Байройтского фестиваля продолжали перед ней сидеть.
Разумеется, я не стал бегать со своим креслом за замечательной Оксаной Лынив, но этот эпизод меня поразил. Ведь на приёме было не два и не три человека всё-таки, а довольно представительная часть публики, которая в данном случае показала себя не с лучшей стороны. Разумеется, увлечение оперой не является признаком приличного воспитания, тут нет и не может быть никакой причинно-следственной связи. Но, думается, именно об этом статусном бескультурье и поставил своего «Тангейзера» Тобиас Кратцер, чем и вызвал бурную негативную реакцию в ответ.
27 октября 2024 на сцене Баварской оперы состоится премьера первой части нового вагнеровского «Кольца Нибелунга» в постановке Т. Кратцера с участием Екатерины Губановой. А мы прощаемся с Байротским фестивалем до юбилейного 2026 года, когда этому великому форуму одного немецкого гения исполнится 150 лет.
Фото: Enrico Nawrath
