Рассуждая об образцах сталинской послевоенной эстетики, я каждый раз невольно вспоминаю детский фильм — «Здравствуй, Москва!» (1945), который довольно редко освещают в блогах. А киноработа — знаковая.
Достаточно назвать имя режиссёра, чтобы понять — шедевр. Встречайте — Сергей Юткевич, классик европейского синематографа. Ещё деталь — лента «Здравствуй, Москва!» представляла советский мир на Каннском фестивале 1946 года.
В этой ленте соединено, казалось бы, несоединимое: классическая, где-то даже избыточная роскошь сталинской эпохи — с рассказом о мальчиках и девчатах из ремесленного училища.
Из ремеслухи, как тогда говорили. Больше того — здесь есть элементы голливудского фильма-ревю, а в некоторых сценах — почти прямое «цитирование» сценических декораций стиля Ар деко.
Однако у американских ревю танцевально-вокальные фрагменты всегда привязаны к действу. А тут… барочная постановка в духе Людовика XIV. В XVII веке сюжеты прерывались балетными и оперными вставками, никак (или почти никак) не связанными с фабулой.
И это ещё не всё. Возвышенно-пафосный мотив соседствует с трагическими нотами — воспоминание о гибели пролетария-революционера и — с комической линией пьющего баяниста Брыкина.
Многослойность повествования — нарочита, изысканна, и фильм напоминает какую-то старинную шкатулку с секретами. Раскрываешь её, а она выдаёт новые смыслы и — неожиданные грани.
Итак, перед нами театральная ложа. Писатель (Борис Тенин) и директор училища (Иван Любезнов) беседуют об искусстве, а директор предлагает литератору создать сюжет о ремесленном училище…
О том хорошеньком мальчике, что в данный момент поёт со сцены песню про Москву-красавицу. У мальчика в руках — баян, имеющий тут свойство полумифического артефакта.
Ещё один важный мотив — линия баяна, которым может владеть лишь «правильный» человек. Когда-то инструмент принадлежал революционеру из паровозного депо, весёлому парню (Павел Кадочников).
…Фильм — динамичный и пересказывать все его повороты бесполезно, да и не надо. Это во многом комедия положений, и её можно смотреть хотя бы ради Сергея Филиппова с его «…народная песня „Кирпичики“!»
Меня в этой киноработе всегда восхищала эстетика. В те годы советскому гражданину активно внедрялась…аристократическая культура. Точнее, она была рабоче-крестьянская, но имела дворянские корни.
Дворцы культуры с колоннадой и бархатными драпировками, вазоны, плафоны… Но главное — политес. Как тут говорят! Послушайте речь пацанов из ремесленного! Это же юные князья.
Мама рассказывала, что всё это являлось реальным фоном бытия. Конечно, и жили в коммуналке, и пальтишки перешивали, но танцам обучались и в «мушкетёров» играли. Их, пролетарских детей реально подтягивали до уровня господ.
Главные герои — Таня, внучка пожилого рабочего, и Коля — парнишка из ремесленного училища — знакомятся на маскараде, и это знакомство перерастает в дружбу и (кажется) в первую любовь.
Финальный выход напоминает старинный балет на античную тему, разве что с флагами «Трудовых резервов». Лестница — в духе Версаля. Крепкие, спортивные и красивые отроки — светлое будущее всего человечества!
Галина Иванкина
Источник: газета «Завтра»
