«Аида» Дамиано Микьелетто на Мюнхенском фестивале
Написанная в идеализированно репрезентативной стилистике, «Аида» Верди — идеальный материал для массового просмотра: масштабные события, массовые сцены, громоподобные хоры, любовные страсти, в которых личное царит над политичным, а любая неосторожность оборачивается позорной обструкцией и казнью.
Именно поэтому новая постановка «Аиды» была выбрана для показа на центральной площади Мюнхена перед величественным Национальным театром, на ступени под портиком которого по окончании представления вышли артисты на поклон к многотысячной аудитории, наблюдавшей за прямой трансляцией из зала в режиме культурного пикника прямо под открытым июльским небом.
Режиссер новой инсценировки вердиевского шедевра Дамиано Микьелетто показывает травмированное войной общество победителей, срывающих с себя только что полученные медали и не имеющих возможность избавиться от пережитого кошмара бессмысленной бойни. Серая безрадостность царит в видеоинсталляциях, показывающих трупы мирных жителей, а основное действие разворачивается в изрешеченном пулями школьном спортивном зале, в который через воронки от снарядов в потолке чёрным снегом сыплется пепел сгоревших солдат (сценография Паоло Фантин, костюмы Карла Тети, видео rocafilm).
Антивоенный посыл понятен: война — это всегда девальвация человеческой жизни, это всегда гибель ни в чём не повинных людей, это ужас, единственный путь из которого — быть заживо замурованным вместе с любимым человеком в мире кино-грёз Федерико Феллини, творчество которого возникает в памяти с появлением в финале сцены из мирной жизни, завершающей спектакль…
Мрачные, гнетущие декорации и прямолинейная насущность создают одномерно утомительную облицовку яркой эмоциональной музыке Верди. Почти бесцветный видеоряд вступает в конфликт со страстным акустическим наполнением представления и проигрывает ему. В качестве главного впечатления остаётся музыка, а приглашение к состраданию выглядит слишком предсказуемым и унылым. Яркие лучи света навязчиво указывают на изувеченных, не погребённых и убиенных.
В этом публицистическом пространстве теряются солисты и голоса. Световые напоминания о том, кому именно мы сейчас сочувствуем и за кого должны сейчас переживать, отвлекают от оригинального сюжета: когда в гробу хоронят мертвого ребенка, уже не до любовных страданий полководца, возможно, виновного в этой страшной трагедии.
По этой причине проседает всё. Спектакль становится неуместным, несмотря на свою актуальность, игра артистов выглядит скомканной и неубедительной, но к счастью, всё ещё остаётся музыка Верди.
Итальянского маэстро Даниэле Рустиони многие критиковали за неудобные для певцов темпы, за ненужные паузы, за то, что он слишком играет с акцентами. Лично мне работа оркестра пришлась по вкусу: для слушателей это было интересно, хотя для профессионалов, возможно, работа маэстро Рустиони была некомфортной.
Главным музыкальным событием спектакля стало выступление в титульной партии российской сопрано Елены Стихиной. Несмотря на сложную мизансценную программу, необходимость перемещаться в вертикальной плоскости по бутафорской горе пепла высотой с пятиэтажный дом, певица не просто великолепно звучала, поражая тончайшими, филигранно выделанными пианиссимо, но и создавала образ женщины, потерявшей смысл жизни посреди бесконечного конфликта никому не ясных политических интересов.
Главным террористом в либретто Антонио Гисланцони, по которому написана опера Верди, является отец Аиды — эфиопский царь Амонасро. В исполнении румынского баритона Георга Петеана этот образ выглядел растерянным и нелепым. С одной стороны, понятно, что большинство людей, оказывающихся вовлечёнными в военный конфликт, рано или поздно перестают понимать смысл всего происходящего вокруг, но опера-то Верди не про это.
Опера Верди про страсти не насущно сиюминутные, а вечные — она о любви, о ревности, о глупости, о невозможности жизнь без любимого человека. И эту страсть фантастически богатым и ярким голосом озвучила румынское меццо Юдит Кутаси: плотный, мощный, округлый, идеально сфокусированный звук поражал драматическим и вокальным великолепием. Блистательная работа. Настоящий подарок меломану.
Итальянский тенор Риккардо Маси, выступивший в партии Радамеса, продемонстрировал красивый тембр, но вокально ничем не зацепил. Хорошая работа, не более.
Александр Копечи был зловеще убедителен в партии Рамфиса, а Александрос Ставракакис добротно выступил в партии египетского Царя.
Но, думаю, главным героем этого вечера стала публика, радушно и благодарно принимавшая любимых артистов и любимую музыку, вневременное эмоционально-смысловое богатство которой невозможно редуцировать никакими газетными передовицами, какими бы актуальными и важными они ни были.
Фото: © W. Hösl
