30-летие прославленного камерного оркестра «Солисты Москвы» знаменитый дирижёр и альтист Юрий Башмет отметил, организовав Фестиваль камерных оркестров мира. Шесть концертов в четырёх концертных залах, где выступили, помимо виновников торжества, солисты камерных оркестров из Еревана, Ташкента, Новосибирска и Нижнего Новгорода.
Этот фестиваль народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР, четырёх Государственных премий РФ и премии «Грэмми» Юрий Башмет планирует сделать ежегодным. Но до музыки ли сейчас в принципе?
«Мне там неинтересно»
— Юрий Абрамович, сейчас многие ваши знаменитые коллеги предпочитают держать нейтралитет. А вы открыто заявляете: «Все мы не хотим, чтобы люди гибли. Но мы хотим, чтобы наши дети и внуки жили уверенно. Поэтому мы всё делаем правильно. И мы победим». Запад вам такого не забудет! Там и за меньшее наших деятелей культуры в «чёрные списки» заносят. Не боитесь, что Башмета и его оркестры больше никогда не пригласят на зарубежные гастроли?
— Я всегда встречал сопротивление — начиная с тех времён, когда пытался доказывать, что альт всё-таки сольный инструмент. Но я играл — один раз, второй, сотый — и всё, что нужно, доказывал музыкой. Поэтому совершенно не боюсь реакции западных коллег. Да и не хочу там выступать.
Мне интереснее сыграть откровенную ноту в городе Бугульме, чем в Париже. И уж тем более чем в нью-йоркском Карнеги-холле или в Амстердаме. Почему я должен — пусть и за деньги — дарить свои искренние ощущения каким-то чужим людям? Да ещё таким, которые стоят в позе… Как бы это помягче сказать… прогибающейся.
Я люблю и уважаю нашего президента и очень люблю свою страну — это моя позиция. Можете со мной делать что хотите, но мне за рубежом ничего не интересно, я всё уже тысячи раз там сыграл. Они мне платили и уважали за то, что я, отыграв, уезжал. Уважали за то, что у меня есть мой дом, — у меня даже мысли не возникало остаться там. Так что даже если бы все концерты прекратились, не дай бог, мне есть чем заняться.
У нас огромная страна. Вы знаете, сколько у нас фанатично преданных музыке, талантливейших ребят, которые по 5–8 часов не в компьютере зависают, а на скрипочке играют или на рояле?
А зрители?! Нигде в мире нет такого, как у нас, отношения к музыке. Прилетаешь на гастроли в Магадан, скажем. Зима. Едешь из аэропорта в гостиницу и думаешь: а кто же вечером по такой погоде придёт на концерт? Легче дома остаться, телевизор включить. А потом видишь полный зал: женщины в вечерних платьях, мужчины в костюмах, с галстуками, а кто-то даже с бабочкой. Это же передаёт их отношение к происходящему.
И всегда с детьми. И эти детки ещё выходят цветочки дарить. Там, в Магадане, ну совсем малюсенькая девчонка по лестничке в три ступеньки на сцену пыталась забраться. Мама, сидящая в первом ряду, ей немножко помогла, и девчушка всё-таки на карачках выползла ко мне на сцену. Я был покорён этим целеустремлённым ребёнком (смеётся).
— А вы этой девчушке Шнитке в ответ?
— В это время гремели овации. Девочка до меня добралась — и что вы думаете, она мне подарила? Не цветочек, а свою детскую вышивку. Оказывается, за год до этого, зная, что будет наш концерт, она попросила родителей, и её определили в школу вышивания. И свою первую вышивку она отдала мне. Ну нет этого нигде в мире, нет!
А ещё потрясающий мальчик лет 13–14 в серебряном костюмчике-тройке вышел с цветами на сцену, поздравил меня. Я говорю: «А ты играешь на музыкальном инструменте?» А он — прямо древнегреческий герой: ровные плечи, аристократичный поворот головы — отвечает: «Я пианист». Это же просто сказка!
А вы говорите, как какие-то люди на Западе отреагируют на мою позицию. Те, кто за границей живёт и там кормится, пусть ведут себя как хотят. Но у них дома нет. А у меня есть. И мы проводим наш фестиваль дома.
— На крупных музыкальных мероприятиях, которые организовывал маэстро Башмет в былые годы, всегда были громкие имена — из Европы, США. Насколько солисты из Еревана, Ташкента отличаются от тех музыкантов, которых мы, ваши зрители, видели на прошлых фестивалях?
— Вы про качественный уровень этих коллективов? Боюсь, что мои слова могут потом неправильно интерпретировать, но всё-таки скажу: и армянский, и узбекский оркестры хороши тем, что они советские. Понимаю, что к определению «советский» сегодня относятся по-разному. Но на самом деле армянским музыкантам, к примеру, великолепная советская музыкальная школа передалась через Мирзояна. (Эдвард Мирзоян — армянский композитор, один из членов знаменитой «Армянской могучей кучки». — Ред.)
Государственный камерный оркестр Армении в этом году отмечает 60-летие, они играли во всех ведущих концертных залах мира. А если говорить о Центральной Азии, например, то самая известная музыкальная школа этого региона располагается как раз в Ташкенте — школа имени Успенского. Многие знаменитые музыканты там учились — игре на струнных, на духовых инструментах, дирижированию.
Школа возникла не на пустом месте — во время Великой Отечественной туда в эвакуацию уехали многие именитые педагоги из Москвы, Ленинграда. После войны часть из них остались в Ташкенте и создали эту знаменитую школу.
Вопрос насчёт западноевропейских коллективов, который вы мне задали, мы тоже обсуждали. И поняли, что, наоборот, участие оркестров из Армении и Узбекистана — это возможность услышать что-то такое, чего мы давно не слышали. И поверьте: их качество, уровень их исполнительского мастерства достаточно высокие. Просто потому, повторюсь, что они наши. А не их.
— Наша культура бойкотируется на Западе, российские музыканты не могут гастролировать по миру. Теперь все сконцентрированы — пусть и вынужденно — в России. Расцветёт ли благодаря такой концентрации культурная жизнь внутри страны?
— Расцветёт. Это у них там уровень понизится — сразу и заметно. Потому что мы, российские музыканты, всегда были лучшими. Не песчинками в общей массе, нет. Мы Гагариными были там, в их мире классической музыки.
Свято место пусто не бывает, и там всё равно будет продолжаться концертная жизнь. Но, извините, среди тех исполнителей, кто выйдет на сцену в Ла Скала или Карнеги-холле, не будет меня и других моих коллег, имена которых для западного слушателя не пустой звук. Да, признаю: там есть и хорошие музыканты, и достойные концертные залы.
А что они сделали с Чайковским, запретив исполнение его музыки? Кому они навредить хотели, идиоты? Это же всё равно что самому себе вырезать сердце. То место, где живёт любовь, отрезать и сказать: «Мне больше не нужна эта любовь».
То, что они отказываются от наших композиторов, музыкантов, — для нас это всё мелочь. Мы-то и композиторов, и музыкантов всех для себя сохранили. А они сами себя взяли и просто сделали нищими.
У них и так уже загнивающее всё. А у нас искусство будет процветать. Потому что мы молодые, талантливые и такие фантазёры!
Ольга Шаблинская, «Аргументы и факты»
