Сюрприз от Лены Белкиной и Макса Эмануэля Ценчича
На страницах Belcanto.ru впечатлениями о творчестве меццо-сопрано Лены Белкиной мы делились с читателями не так давно, и поводом для этого была тогда новая программа певицы, которую она представила в МКЗ «Зарядье» в ноябре прошлого – 2021-го – года. Вслед за этим было опубликовано большое интервью с ней, и тема интерпретации репертуара романтического бельканто красной нитью прошла через обе эти публикации.
Со знаменитым австрийским контратенором Максом Эмануэлем Ценчичем в родной для него стихии оперного барокко мы после весьма долгого перерыва встретились в конце декабря 2021 года на исполнении в Концертном зале имени Чайковского «Полифема» Порпоры в рамках проекта Московской филармонии. А соединиться в одном московском проекте эти два исполнительских имени должны были намного раньше. В МКЗ «Зарядье» давно было заявлено довольно необычное исполнение оперы Россини «Дева озера», и вся необычность его была в том, что в партии контральто (меццо-сопрано) – в партии Малькольма – должен был выступить Макс Эмануэль Ценчич, а на титульную партию сопрано – партию Елены – была ангажирована Лена Белкина.
Однако исполнительские вокальные стихии барокко и бельканто в одной из жемчужин бельканто Россини в Москве из-за так называемой «пандемии» не сошлись. Переносились и сроки, но ситуацию это пока не «разрулило». Сегодня надежда на то, что проект, в принципе, мог бы состояться в неопределенно-отдаленном будущем, по слухам, не потеряна. И всё же для того, чтобы укрепить меломанов в ожиданиях не на словах, а на деле, 31 декабря 2021 года Лена Белкина и Макс Эмануэль Ценчич представили в МКЗ «Зарядье» весьма симпатичную сборную программу – компактную, но при этом рельефно яркую, и вправду по-новогоднему праздничную!
В первом отделении звучала музыка Моцарта и Глюка, во втором – исключительно Россини, и основной ее пласт как раз и составили фрагменты из «Девы озера». Вниманию публики были предложены увертюра к этой опере, ария Малькольма «Mura felici», дуэт Малькольма и Елены «Vivere io non potrò», а также прелестная финальная ария Елены «Tanti affetti». В этом отделении блок «Девы озера» (1819) был предварен «царственной» во всех отношениях арией Семирамиды «Bel raggio lusinghier», и эту партию сопрано также взяла на себя Лена Белкина. «Семирамиду» (1823), последнюю оперу итальянского периода творчества композитора, можно с полным правом назвать оперой опер, которая всё ещё раритетную для нас «Деву озера» по известности и популярности опережает. Так что ария Семирамиды – визитная карточка всего опуса – сыграла для главного в этот вечер блюда Россини под названием «Дева озера» роль роскошного музыкального аперитива.
В моцартовском блоке первого отделения Лена Белкина исполнила арию Секста «Parto, parto, ma tu ben mio» из «Милосердия Тита», а также речитатив и арию Донны Эльвиры «Mi tradì, quell’alma ingrata» из «Дон Жуана». В свою очередь Макс Эмануэль Ценчич спел две арии Аскания из «Аскания в Альбе» («Cara, lontano ancora» и «Ah di sì nobil alma»), а также арию Фарначе (Фарнака) «Venga pur, minacci e frema» из оперы «Митридат, царь Понтийский». А весьма эффектный финал первого отделения вечера пришелся на арию Орфея «Deh! Placatevi con me» из «Орфея и Эвридики» Глюка, и героем этой развернутой сцены в наполненной отчаянием перекличке с хором фурий также стал контратенор.
Говоря формально, лишь ария Эльвиры из «Дон Жуана» принадлежит опусу из разряда dramma giocoso. Всё остальное – музыка в традициях своего времени серьезная. Но и явно опередивший свое время Моцарт, и в данном случае «трагический» Глюк, и «старина» Россини, который во всех своих проявлениях воспринимается сплошным праздником, для новогоднего сюрприза оказались именно тем, на чём воспарила душа и чем успокоились сердца меломанов. При этом и хоровое, и оркестровое сопровождение предстало на самом серьезном профессиональном уровне, ибо в вечере приняли участие вокальный ансамбль «Intrada» (художественный руководитель – Екатерина Антоненко) и Московский камерный оркестр «Musica Viva», место за дирижерским пультом которого занял его художественный руководитель и главный дирижер Александр Рудин.
Хоровая поддержка была очень важна, так как «сложносочиненные» (с участием хора) арии глюковского Орфея и россиниевских Елены и Семирамиды на сей раз предстали не в концертно-усеченном, а в полновесном звучании. Это ли не праздник! Зачином программы стал хоровой номер – редко звучащий сегодня английский антем «Первосвященник Садок» («Zadok the Priest», HWV 258), написанный Генделем к коронации Георга II в 1727 году. Имя Садок (или Цадок) – краткая форма от «Он (Бог) показал Себя праведным», и в данном случае это один из персонажей Ветхого завета. Куда уж серьезнее, но эта «хоровая увертюра» словно и вправду «короновала» весь праздничный музыкальный вечер.
Насколько же удался сюрприз в вокальном аспекте? Партии моцартовских Аскания и Фарнака, а также глюковского Орфея в свое время были созданы в расчете на певцов-кастратов, и в мощной акустике зала «Зарядье» звучание контратенора Макса Эмануэля Ценчича предстало более плотным и акцентированно чувственным, чем это было пять дней назад на упомянутом выше концертном исполнении «Полифема» Порпоры. В родной для себя стихии барокко певец, в целом, ощущал себя вполне уверенно, а посему новогодний «зачет» за подобный репертуар получил. Но вылазка исполнителя в область романтического репертуара Россини заведомо насторожила…
На певцах-кастратах Россини поставил крест еще на одной из первых своих опер под названием «Аврелиан в Пальмире» (1813), зарекшись никогда больше не писать для них. Это случилось после того, как кастрат Джованни Баттиста Веллути, которому изначально была предназначена партия Арзаче (Арзака), привнесенными каденциями и фиоритурами исказил суть замысла композитора так, что тот своей музыки просто не узнал! В наше время, если партию Арзаче в «Аврелиане в Пальмире» поручают контратенору, это хотя бы имеет историческую почву, но совершенно очевидно, что истинный аромат «брючных» партий в операх Россини – мужских персонажей en travesti – способно передать именно полновесное звучание традиционного женского контральто (меццо-сопрано).
Ясно понимая это, Альберто Дзедда (1928–2017), некогда главный законодатель моды и гуру россиниевского исполнительства, на первую постановку «Аврелиана в Пальмире» на Россиниевском оперном фестивале в Пезаро в 2014 году пригласил не контратенора, а меццо-сопрано. И это была Лена Белкина, дебют которой на таком престижном фестивале стал событием. А в новогодний вечер в Москве в своем базовом меццо-сопрановом амплуа певица предстала лишь в арии героя-травести Секста из «Милосердия Тита», проведя ее сочно, вкусно, потрясающе музыкально и чувственно. Напротив, партия Донны Эльвиры – сопрановая, но в силу ее рельефного музыкального драматизма к ней зачастую прибегают и меццо-сопрано. Не стала исключением и Лена Белкина, и ее трактовка арии этой героини сразу же показала, что выбор оказался и верным, и музыкально благодатным.
Под особый меломанский прицел, конечно, попали арии Елены и Семирамиды, и Лена Белкина, наполнив их изысканностью стиля и фирменным музыкальным драматизмом, в который раз смогла убедить, что и в тесситуре сопрано ощущает себя весьма органично и естественно. Ария Семирамиды – наиболее крепкий вокальный орешек, однако раскусить его певице удалось не менее впечатляюще и не менее виртуозно, чем арию Елены. Итак, пилотный экземпляр-подарок – новогоднюю открытку, вселившую надежду на концертное исполнение «Девы озера» в необозримом пока будущем, – мы получили. Поняли, как это, в принципе, могло бы быть. Убедились в феноменальном мастерстве Лены Белкиной, и это уже повод для того, чтобы после малого праздника настроиться на праздник большой…
Неожиданную вылазку контратенора в романтический репертуар Россини мы лишь приняли к сведению, но это вовсе не повод для того, чтобы при выбранной раскладке голосов персонажей не хотеть услышать «Деву озера» полностью. Уверен, что большого праздника, даже при «апокрифичности» контратенора в «священных» музыкальных рощах Россини, мы рано или поздно всё же дождемся. При этом думается, какой бы прекрасной исполнительницей партии Малькольма могла бы стать Лена Белкина! Что ни говори, а проектом Россини, которого Москва из-за коварного вмешательства модной болезни так заждалась, но, уверен, ждать не перестала, всё потенциальное многообразие творчества исполнительницы не исчерпывается. Дай бог, чтобы после ее первой партии en travesti в Пезаро в 2014 году – партии Арзаче в «Аврелиане в Пальмире» – мы смогли бы услышать певицу и в партии Малькольма, и, конечно же, в партии Арзаче в «Семирамиде» Россини.
P.S. В этом концерте-сюрпризе в исполнении Лены Белкиной прозвучала и ария на бис, но по отношению к барочно-романтической идее вечера этот номер, даже несмотря на всё его романтическое естество, предстал несколько неожиданным… И всё же если вдуматься, то ничего неожиданного не было, зато хрестоматийной хабанерой Кармен из одноименной оперы Бизе певица, словно напомнив нам о своей вокальной природе, о базовой сущности меццо-сопрано, смогла поставить в финале экспрессивно яркую романтическую точку.
Фото предоставлены пресс-службой МКЗ «Зарядье»
