Уильям Кристи представил в Москве раритетную ораторию Генделя
В московской филармонической афише монументальные опусы Генделя давно уже потеснили не только оперы других барочных авторов, но и огромный пласт традиционного оперного романтизма XIX века, включая такую драгоценную жемчужину, как итальянское бельканто. По его живому звучанию московские меломаны, привыкшие витать в высоких эмпиреях барокко, явно соскучились... Но оперно-ораториальная музыка Генделя, начало мировому ренессансу которой положил XX век, остается в моде и сегодня: в начале третьего десятилетия XXI века она по-прежнему востребована и собирает полные залы.
В этом довелось убедиться и 16 декабря 2021 года. В этот вечер в Концертном зале им. П.И. Чайковского в рамках абонемента Московской филармонии «Вершины мастерства барокко» известный ансамбль из Франции «Les Arts Florissants» («Цветущие искусства») под управлением своего основателя и художественного руководителя Уильяма Кристи вынес на суд публики раритетную для нас ораторию Генделя «L’Allegro, Il Penseroso ed Il Moderato» («Радостный, Задумчивый и Умеренный», HWV 55). В составе названного ансамбля – камерный хор и камерный оркестр, а в качестве певцов-солистов в этом проекте к ним присоединилась интернациональная команда.
В нее вошли сопрано из Шотландии Рэйчел Редмонд, тенор из Англии Джеймс Уэй, бас-баритон из Сербии Сретен Манойлович и совсем юный, профессионально еще даже не сформировавшийся музыкант из Австрии Бенедикт Форстнер (дискант), который сегодня является солистом Хора мальчиков монастыря Святого Флориана. В 2011 году с ансамблем «Les Arts Florissants» и Уильямом Кристи Рэйчел Редмонд исполнила в Москве партию Ангела в оратории Генделя «Иевфай». И лишь немногие вспомнят Джеймса Уэя как участника московского пришествия Уильяма Кристи 2017 года, когда в содружестве его ансамбля и проекта «Le Jardin de Voix» («Сад голосов») был представлен проект «Английский сад».
Последний симбиоз подобного рода – он был приурочен к 40-летию ансамбля «Les Arts Florissants» – мы наблюдали в Москве в 2019 году. Тогда это было semi-stage исполнение «Мнимой садовницы» Моцарта, и в партии Роберто (Нардо) предстал тогда Сретен Манойлович, еще один солист нынешнего проекта. Так что, не считая дисканта, тройка певцов-солистов выступила в Москве не впервые, однако возможность вживую услышать эту музыку сегодняшние столичные меломаны получили, однозначно, впервые!
Не так давно Московская филармония представила изумительно стильное исполнение итальянской оратории Генделя «Триумф Времени и Разочарования», в основу сюжета которой лег нравственный философско-поэтический диспут четырех аллегорических персонажей. Их партии (по раскладке голосов партитуры) взяли на себя ангажированные солисты, но сюжетная «драматургия» оратории «Радостный, Задумчивый и Умеренный» – еще более условная и зыбкая, еще более ускользающая от «сюжетности» как таковой. Каждому из трех ее «субъектов» (или образов) – Радостному, Задумчивому и Умеренному – уникальный вокальный тембр конкретного исполнителя на сей раз в соответствие не ставится, и это прямо следует из необычности самогó либретто.
Оратория – англоязычная, и ее название «Радостный, Задумчивый и Умеренный» де-факто образует череду названий ее частей, причем первые две части – сделанные другом Генделя Джеймсом Харрисом (1709–1780) адаптации текстов стихотворений величайшего английского поэта барочной эпохи Джона Мильтона (1608–1674). Любопытно, что своим английским текстам автор изначально дал соответственно итальянские титлы («L’Allegro» и «Il Penseroso»), а во втором, «съев» букву «i», допустил давно узаконенную ошибку, ибо по правилам итальянского языка поэму следовало бы назвать «Il Pensieroso».
В «L’Allegro» и «Il Penseroso» мир человека – это контраст настроений: радостных и созерцательно-меланхоличных. В первых частях оратории в «соревновательных» выходах Радостного и Задумчивого (в речитативах, ариях и развернутых соло с участием хора) не только вербально, но и музыкально слушателю дается шанс ощутить, как для созерцателя со сменой настроений меняется всё его окружение и всё его мироощущение. Начальные (мильтоновские) части – литературно адаптированный музыкально-драматический диалог поэтически светлых настроений, и по просьбе Генделя, чтобы объединить короткие поэмы Мильтона единым «моральным замыслом», либретто третьей части «Il Moderato» сочинил Чарльз Дженненс (1700–1773), сделавший и финальную редакцию текста всей оратории.
Именно в этой части впервые вступает в игру Умеренный, сущность, проповедующая высший просвещенный разум, основанный на рациональном отношении к окружающей человека действительности. И такое соединение барочного романтизма Мильтона с идеями Просвещения, которые не были чужды как Дженненсу, так и глубоко религиозному Генделю, соединение по непреложным законам барочной музыкальной эстетики, которая с легкостью вырвалась из тяжеловесных оков оперы-сериа, придает этой оратории особый аромат, выявляет ее особую музыкальную изюминку. Заря нового, возможно, осязаемого еще не в полной мере, – финальный вдохновенный дуэт сопрано и тенора, адаптированный из шекспировской «Бури»: он славит рассвет, приходящий на смену ночи…
При этом в финальном хоре мы слышим гимн рациональному здравомыслию, простой житейской умеренности, и рефренам хора во всей этой игре вербальных смыслов отведено важное место. А если учесть, что Радостный, Задумчивый и Умеренный персонажами в привычном смысле на сей раз не являются, а каждый из них сложен из вокальных реплик (номеров) разных солистов, обладающих голосами разных вокальных тембров, то единая трехчастная вязь музыкальных номеров партитуры предстает филигранно выверенным конгломератом гармонии и контрапункта. Дивная, благодатная музыка этой оратории свое уникальное, неповторимое очарование раскрывает поразительно легко и чрезвычайно щедро! И это работа зрелого мастера, пик творческого вдохновения которого на момент ее создания явно не прошел!
Премьера оратории «Радостный, Задумчивый и Умеренный» состоялась в феврале 1740 года в лондонском театре Lincoln’s Inn Fields и имела огромный успех. При жизни Генделя она прошла как минимум 33 раза: в последний раз – в 1755 году в лондонском театре Covent Garden. Партитура потребовала для исполнения оркестр, четырехголосный смешанный хор и четыре певческих голоса, причем раскладка голосов на премьере была такой же, как и на обсуждаемом исполнении оратории в Москве: сопрано, дискант, тенор и бас (бас-баритон). Так что Уильям Кристи, вставший за дирижерский пульт ансамбля «Les Arts Florissants», проявил, можно сказать, «аутентичность в квадрате»! И всё же выбор дисканта для ансамбля голосов этой партитуры оказался малоудачным. Юный исполнитель Бенедикт Форстнер заметно стушевался: бесплотное, неровное и неустойчивое звучание певца было едва слышным и на уровень профессионального исполнения так и не вышло.
Если говорить о восприятии необычной тембральной краски, то услышать ораторию с дискантом было интересно, но если говорить о коммерческо-профессиональном аспекте всего предприятия, то этот солист оказался слабым его звеном. Куда бы было больше толка, если бы вместо дисканта в исполнении было задействовано второе сопрано или, как в поздних авторских переделках этой оратории, контральто (альт). На исполнении этой чистой музыки Генделя бас-баритон Сретен Манойлович такого ошеломляющего эффекта, что когда-то произвел в semi-stage постановке комической оперы Моцарта «Мнимая садовница», на сей раз произвести не смог. Он «резонировал» надсадно и жестко, не давая ощутить ни мягкость кантилены, ни теплоту вдохновенного чувства. Впрочем, всё у него было формально зачетно, но нарочито шаблонно, зычно и крикливо громко…
Зато истинным удовольствием для меломанского слуха стали работы сопрано Рэйчел Редмонд и тенора Джеймса Уэя. В изысканно светлую, умиротворяющую стилистику этой оратории Генделя они погружали публику на все сто процентов – интеллектуально тонко, изысканно, восхитительно музыкально! Так что мысли искать им альтернатив не было и в помине: трепетное звучание их голосов, как и звучание хоровых страниц партитуры в благодарной памяти меломанов сохранится надолго. В оратории – 46 номеров, она довольно масштабна, и маэстро Кристи не был бы собой, если бы слегка не пощипал ее в плане купюр, сделав это весьма деликатно и даже «со вкусом». Но маэстро Кристи остался собой, предъявив прочтение раритета Генделя с исключительно высоким музыкантским драйвом!
Фото предоставлены пресс-службой Московской филармонии
