Зарубежные коллективы приезжают сегодня с гастролями на постсоветское пространство не так уж и часто: гораздо реже, чем это было в советские годы. Тем не менее, такие приятные события всё-таки периодически случаются и не только в Москве и Петербурге. После окончания реконструкции Большого театра оперы и балета Белоруссии, что случилось три года назад,
обновлённая и технологичная сцена в Минске стала весьма привлекательной площадкой для гастролёров.
В первые годы после реконструкции в основном сюда наведывались российские коллективы, выступавшие в рамках Международного Рождественского оперного форума, приезжала Латвийская национальная опера, в феврале ожидаются оперные гастроли из Эстонии.
В минувшем декабре в рамках Третьего оперного форума впервые за долгие годы Минск посетили гастролёры из дальнего зарубежья — знаменитая Софийская народная опера привезла третью часть вагнеровской тетралогии «Кольцо нибелунга» оперу «Зигфрид».
Интерес к этим гастролям в столице Белоруссии был огромным:
во-первых, прославленная болгарская труппа имеет очень высокую репутацию в мире оперы ещё с давних времён; во-вторых, вагнеровская опера в Минске — это настоящий эксклюзив, по понятным вполне причинам собственной вагнеровской традиции в Белоруссии нет. Конечно, мирные и дружелюбные белорусы никогда не устраивали обструкции любимому композитору Гитлера и, как, например, в Израиле, запретов на его музыку не налагали — в сегодняшнем репертуаре Белорусской Оперы есть даже балет на музыку «Тристана и Изольды». Однако, что ни говори, на постсоветском пространстве в целом Вагнер не очень популярен, и Минску в первую очередь долгие годы не было никаких резонов культивировать интерес к творчеству сумрачного тевтонского гения.
В преддверии вагнеровского года гастроли болгар с таким репертуаром оказались как никогда кстати. Кроме того, сам по себе коллектив из Софии в недавнем прошлом был успешен и знаменит — неоднократно гастролировал в СССР, записи Софийской народной оперы нередко удостаивались самых высоких оценок профессионального сообщества, критиков и публики. Правда, болгары специализировались на итальянской и русской музыке и достижения таких знаменитых болгарских певцов в области итальянского бельканто и русской классической оперы как Николай Гяуров или Гена Димитрова хорошо известны. Что ж, тем большей была интрига —
какого Вагнера сумеют показать болгары?
«Зигфрид» имеет печальную славу самой малоудачной, самой скучной и несценичной оперы всей тетралогии, и в целом в творчестве Вагнера это не самый блестящий опус. Конечно, и в нём нашлось место сладким гармоническим оборотам и красивым мелодиям, в нём есть такие яркие эпизоды как сцена ковки меча или заключительный любовный макродуэт титульного героя и разбуженной им девы-воительницы Брунгильды, и всё же «Зигфрид» здорово уступает по популярности прочим операм композитора даже среди заядлых вагнерианцев. Тем сложнее задачи постановщиков в таком материале: сделать его интересно, удержать внимание публики. Продолжительность опуса накладывает дополнительные сложности на исполнителей, прежде всего на певцов — выдержать этот марафон под силу далеко не каждому.
Режиссёр Пламен Карталов и сценограф Николай Панайотов ни в чём не идут против Вагнера: в их спектакле, конечно, нет дотошно «реалистичной» иллюстрации мифологического сюжета, как то принято было сто лет назад, но
сохранён сам дух произведения — оно подано как сказка, миф,
некая фантастическая реальность, бесконечно далёкая от прозы сегодняшней жизни. Как известно, Вагнера в последние десятилетия принято интерпретировать в Европе исключительно через визуальные образы современности: поместить сагу в какой-нибудь банковский офис, или на гигантскую свалку мегаполиса — это самое обычное дело. Карталов и Панайотов не идут по пути обытовления, примитивизации сюжета, не втискивают его в прокрустово ложе современной «режоперы», не стремятся во что бы то ни стало наводнить сцену неуместными аллюзиями наших дней.
Их «Зигфрид» — фантастичен, это история — о какой-то внеземной реальности, о каком-то затерянном на просторах галактики мире, возможно, он — отголосок тех удивительных киберпространств, каковыми так сегодня увлечена молодёжь. В этом плане спектакль болгар — настоящая опера, пытающаяся говорить со зрителем языком красоты, старающаяся удивить и поразить, и одновременно — это очень современный спектакль, пытающийся общаться с публикой на языке, который ей понятен, в особенности молодёжной аудитории. После набивших оскомину интерпретаций опер Вагнера в стиле «что на улице — то и на сцене» мы попадаем в мир сказки — порой жестокой, страшной, слишком экзотичной, но всё-таки в мир бесконечно притягательный и вызывающий интерес.
Основу сценографии составляют светящиеся полукольца (складывающиеся порой в полноценное гигантское кольцо), одновременно эксплуатирующие основную идею тетралогии, но с другой стороны, совершенно уместные в этом «космическом» решении. Помимо них важный визуальный компонент — угловатая геометрическая сеть, периодически обрамляющая огромное светящееся кольцо — это и лес Миме, это и пещера Фафнера.
Роль света в этом спектакле колоссальна
— при относительной скупости декорационного оформления, его лаконичности и геометрической сдержанности именно за счёт световых контрастов порой достигаются значительные визуальные эффекты, усиливается ощущение ирреальности происходящего. Болгарский коллектив показал, что он может мастерски работать со световой партитурой, которая и впечатляюща сама по себе, и абсолютно конгруэнтна партитуре музыкальной.
Инопланетными кажутся и костюмы героев, что в такой интерпретации опуса вполне естественно — словно из фильма про звёздные войны вышли к нам эти герои. А почему бы и нет? Где, как ни в опусах Вагнера, претендующих на вселенскую многозначительность, поэксплуатировать космическую тематику? Надо сказать, что эта тематика, тем не менее, не выглядит здесь нарочито — никто в скафандрах, слава Богу, не ходит, всё выдержано в условной абстракционистски-авангардной эстетике, что даёт произведению какой-то новый срез, новое звучание.
Режиссура как таковая в этом спектакле понятна и проста,
она не утяжелена, не перенаселена какими-то неимоверными иносказаниями и фрейдистскими аллюзиями. Режиссёр как бы помогает публике разобраться в непростом сюжете оперы, тем более, вырванной из контекста всего цикла. Поэтому появляется образ матери Зигфрида Зиглинды, как наваждение-воспоминание сопровождающий героя на протяжении всего произведения, в самом начале спектакля мимическими средствами рассказана предыстория Зигфрида, то, чего герой знать не может, но что необходимо знать публике для лучшего понимания идей и смыслов оперы. На самом деле это очень хорошая, ценная находка, решающая многие проблемы в этой весьма затянутой и не всегда внятной опере.
Теперь о том, что не слишком понравилось. В спектакле, на наш взгляд, слишком много движения, суеты, особенно это относится к главному герою, который постоянно бегает, лазает по геометрической сетке, перемещается в пространстве сцены по всем векторам. Этот
«оживляж» не вполне соответствует статичному характеру музыки и, не преодолевая его, находится лишь с ним в противоречии.
Некоторым героям поставлены слишком сложные задачи — в первую очередь это относится к исполнительнице партии Лесной птички, которая должна быть настоящей гимнасткой — её подвешивают к верхним колосникам и там заставляют кувыркаться и при этом петь. Пение Миме вверх ногами — тоже из области вокального экстрима. Не вполне убедителен финал со «стриптизом» — на последних аккордах Зигфрид и Брунгильда начинают оголяться, тем самым, здорово снижая возвышенно-фантазийный пафос произведения, который на протяжении всего спектакля режиссёр усиленно поддерживал. По бытовому грубо и не вполне понятно — зачем?
Музыкальная сторона спектакля в целом понравилась.
Я не услышал великих голосов, от которых бегут мурашки по коже, но в то же время все исполнители были профессиональны и со своими задачами справлялись вполне. Героически вытянул свою жутко протяжённую партию Костадин Андреев — при её масштабах и одновременно задачах роли, что на него возложил режиссёр, певец продемонстрировал невероятную выносливость — в финале оперы он пел не менее ярко, чем в её начале.
Мощный голос монгольской певицы Баясгалан Дашням вполне подходит партии Брунгильды, певица справляется с ней без особых усилий, тем более, что в данной части тетралогии она и не столь изнуряющая. Благородство вокализации и абсолютное понимание декламационной стилистики вагнеровского опуса продемонстрировали Красимир Динев (Миме), Николай Петров (Странник), Бисер Георгиев (Альберих), Пётр Бучков (Фафнер). Милена Гюрова героически справилась с «художественной гимнастикой», что вменил ей в обязанность режиссёр, при это спев свою Лесную птичку звонким, действительно щебечущим голосом.
Отлично прозвучал оркестр Софийской оперы
— точно, профессионально, нигде не допустив и тени брака. Немецкий маэстро Эрих Вехтер подал опус очень размеренно, пластично и в целом в лирическом ключе. Именно светлые сцены, в особенно любовный финал прозвучали наиболее убедительно и трогательно. С таким музыкальным руководителем, полагаю, коллективу главного болгарского театра не страшно отправляться и в большое плавание — ведь три части цикла в Софии уже поставлены, премьера четвёртой ожидается в мае, а весь цикл будет представлен в столице Болгарии во второй половине июня только что наступившего года — года Рихарда Вагнера.
