Уильяма Форсайта с полным основанием можно назвать живой легендой современного балета. И первую постановку балетного спектакля «In the middle, somewhat elevated» («Посередине, чуть выше») американского хореографа на сцене «Астана Балет» уже можно назвать знаковой для казахской сцены. Это возможность раскрыть казахскому зрителю удивительный, ничем не ограниченный, мир современного балетного танца. Такие постановки открывают путь казахскому зрителю в мир современного танца, а специалистам позволяют освежить своё видение современной хореографии: его концептуальных особенностей, «механизмов» воплощения и выражения современного балетного танца.
Слово «игра», пожалуй, ключевое в отношении определения творчества Форсайта. Это игра слов в названиях и даже, в буквальном смысле, на сцене (появления в его хореографических композициях плакатов с одним конкретным словом). Сам Форсайт славится своей нелюбовью переводить слова. Поэтому не стоит искать смысла в названии «In the middle, somewhat elevated», которое в переводе на русский язык было облагорожено довольно странным эвфемизмом «Там, где висят золотые вишни» (под потолком действительно висят позолоченные шары). Устремлённый наверх любопытный взгляд исполнителей лишь добавляет интриги – Что же там подвешено и почему? И в этом можно уловить отголосок элемента «игры слов» и самого действия. На первый взгляд, в спектакле Форсайта всё в подвесном состоянии: слишком ассиметричная конструкция (изменчивая, непостоянная, неустойчивая), а свободные движения исполнителей лишены гравитационного проявления.
Возможно, необычные названия в хореографических постановках – пародия Мастера на заумные заголовки, которыми так любят обозначать свои композиции современные хореографы (хотя, если вспомнить его композицию с не менее парадоксальным названием «Nowhere and Everywhere at the Same Time» — «Нигде и повсюду в одно и то же время», к подвесным установкам Форсайт имеет явную склонность). И как объяснить то, что порой не поддаётся объяснению? Недаром на своём официальном сайте великий хореограф поместил цитату Рене Магритта: «Объект не настолько одержим своим собственным именем, чтобы нельзя было найти другое определение и даже лучше».
И в плане хореографического решения, не стоит искать какую-то идею в его композициях. Форсайта интересует не мысль о том, что он хочет выразить, а сам танец, красота движений человеческого тела, его пластические возможности и свобода выражения, переплетения ансамблевых линий. Если кратко определить хореографическую концепцию У. Форсайта, то она звучала бы как: «Тело имеет форму, мысль имеет границу, но творческое воображение неисчерпаемо и не ограничено ничем».
В спектакле «In the Middle, Somеwhat Elevated» пустое пространство сцены заполняется лишь геометрией кордебалетного ансамбля, то «аккомпанирующего» солистам, то делящегося на две контрапунктические линии. Можно трактовать, как выбор по жизни, – танцевать в первом ряду или во втором, а можно и вовсе «плыть» против течения, обособившись посредством сольной импровизации.
Напряжённый пульс жизни, разноголосицу урбанистических шумов рельефно передаёт музыкальное оформление спектакля Т. Уилльямса, скрепляя сменяемые с калейдоскопической быстротой разнообразные хореографические ансамбли: октет, септет, квартет, дуэт исполнителей, двигающихся то в унисон, то противостоящих в виде контрапункта.
«Синтетизм» хореографии Форсайта требует от исполнителей не только запредельной техники, – осмысления возможностей тела, но и артистических средств выражения замысла постановщика, – важен каждый акцент, каждый штрих. И в этом отношении, уровень балетной труппы «Астана Балет» приятно поразил. Дилара Шомаева, Анар Дукиева, Назерке Ахмет, Ансаган Кобентай, Дэвид Джонатан, Илья Манаенков слаженно создавали «механизированный» ритм-фон спектакля, где каждый исполнитель — составная часть сцепления хореографической «системы». И общий план (в виде последовательно выстраиваемой горизонтальной линии) — вовсе не помеха для индивидуального выражения (застывших в разных позах танцовщиков), а лишь его дополнение.
Парадокс форсайтовского спектакля состоит в том, что, даже на фоне монотонных футуристических звуков и шумов, он умудряется на планшете сцены-жизни, «рисовать» эмоции, импровизировать средствами владения ими и даже ими манипулировать. И в знаменитом развёрнутом дуэте в стилистике «рваного танго», хореография уникальна по ощущениям: словно подсматриваешь за мыслями, запечатлёнными в форме напряжённого диалога между Сильвией (Татьяна Тен) и Тьерри (Казбек Ахмедьяров) — читай: противодействием мужского и женского начала. Если у любовного противостояния есть облик, то этот дуэт, несомненно, его олицетворение.
Танец-игра, танец-соперничество, танец-спор, гораздо более честный и откровенный, чем произнесённые слова (слова могут обмануть, но язык тела – никогда). Показательна даже разминка перед дуэтом: мужчина и женщина готовятся к противостоянию; тела отталкиваются, но взаимному притяжению невозможно противостоять, а сцепленные руки лишь до минимума сокращают дистанцию (микрокосмос), свободно перемещаясь по сценическому пространству (макрокосмос).
Экстремальная техника солистов «Астана Балет» — скорость передвижения, точность поддержек, наклоны, развороты, замахи ногой, широкие плие, оригинальные форсайтовский «изломы» шпагатов и арабесок — на первый взгляд, изначально может ассоциироваться с хаотичным броуновским движением. Однако, несмотря на наполненность и многомерность пластики, возникает ощущение выверенности каждого жеста, монолитности, как жестовой пластики, так и формы, структуры композиции дуэта. Создаётся ощущение, что даже обычные привычные элементы (будь то пируэт или простые шаги) у хореографа из определения «in situ», — в нужном месте, в нужное время и в правильном контексте.
Игровое начало подчёркнуто и открытостью формы (спектакль заканчивается весьма двусмысленно, подобно тому, как если бы хореографом было поставлено многоточие). Правила игры Форсайта непросты: первая часть спектакля оформлена в духе коллективного экспрессионизма (почти по юнговской психологии – «коллективная бессознательная фантазия»), во второй же части — каучуково-гибкая эксцентрика в духе гегелевского тезиса о борьбе и единстве двух различных начал. И вступление третьего участника – Айжан Мукатовой, лишь добавляет каверзу в финальную составляющую – дуэт преобразуется в «танго втроём». А возможно, это всего лишь выражение непрерывности действия: движение, «пульс жизни» не прекращается ни на минуту.
При всей кажущейся непонятности и нелогичности (с точки зрения консерваторов балетного искусства), во время просмотра спектакля приходит и осознание того, что порой такого рода произведения не более абсурдны, чем реальная окружающая нас действительность. Как мастер танцевального парадокса, Форсайт играючи манипулирует движениями и эмоциями, «играми разума» современного, привыкшего всё анализировать, человека. А тут... спланированная провокация, утаённая под личиной хореографической импровизации.
P.S. Всё же есть логика в том, что в один вечер на сцене театра «Астана Балет» представлены «Серенада» Дж. Баланчина и «In the middle, somewhat elevated» У. Форсайта. Хореографию Форсайта определяют, как «Hard Balanchine» («Жёсткий Баланчин»), и в этом смысле, театр «Астана Балет» предоставил уникальную возможность казахскому зрителю увидеть одновременно два спектакля (своего рода, последовательность «цепи»), охарактеризовавшие начало американского балета и современное его выражение.
Фотографии предоставлены пресс-службой театра
На правах рекламы:
В Казахстане активно развивается не только классическое искусство, но и современное эстрадное. Послушать новые казахские песни бесплатно и без регистрации приглашаем на нашем портале.
