«Тангейзер» и «Лулу» продолжили сезон трансляций из «Met»
Крутой зигзаг от вагнеровского «Тангейзера» (31 октября) до берговской «Лулу» (21 ноября), проделанный в ноябре, несомненно, удался на славу!
Прямые трансляции этих опер планировались с Джеймсом Ливайном, в последние годы стоически борющимся со своим тяжелым физическим недугом: увы, дирижировать спектаклями сегодня маэстро вынужден в инвалидном кресле.
Самоотверженности этого величайшего музыканта современности не перестаешь удивляться,
однако – из-за обстоятельств, по-видимому, непреодолимой силы – встретиться с ним на большом экране на сей раз мы смогли только в «Тангейзере» (место за пультом спектакля «Лулу» занял немецкий дирижер Лотар Кёнигс).
Премьера роскошной классической постановки «Тангейзера» – эпически грандиозного романтического детища режиссера Отто Шенка – состоялась в декабре 1977 года (сценография – Гюнтер Шнайдер-Симсен, костюмы – Патрисия Ципродт, свет – Джил Уэкслер, хореография – Норберт Весак).
За основу была взята парижская редакция, но с оригинальным немецким либретто. За дирижерским пультом премьерной серии и тогда стоял маэстро Ливайн. Эта постановка бережно сохраняется в репертуаре, и, как показала трансляция, подобные спектакли на фоне засилья поделок режиссерской оперы – иногда просто неприемлемых, а иногда банально примитивных – нужны нам сегодня, как воздух.
Сегодня музыкальный театр изрядно подзабыл подлинное чувство эстетически красивого,
и постановка Отто Шенка – напоминание о том, что режиссер не должен выдумывать ничего параллельного сюжету, а лишь добросовестно рассказывать историю, заложенную в либретто и музыке.
В итоге противоречивость Тангейзера, разрывающегося между жаждой плотских наслаждений в гроте Венеры и чистотой возвышенной, не остающейся без ответа любви к нему Елизаветы, раскрывается на психологически тонком контрасте безо всякого натурализма и эпатажа, так любимых апологетами режиссерской оперы. На интеллектуальной тонкости подхода как раз и зиждется эстетика красоты, утраченная сегодня в оперном театре, а в постановках опер Вагнера – в особенности.
Премьера новой постановки «Лулу» Альбана Берга в режиссуре Уильяма Кентриджа, которую мы увидели чуть позже, состоялась 5 ноября (сорежиссура – Люк Де Вит, сценография – Сабина Тойниссен, костюмы – Грета Гойрис, свет – Урс Шёнебаум, дизайн видеопроекций – Кэтрин Мейбур). В ней вкупе с традиционными подходами режиссер практически повторяет приемы анимации и кинематографичности, примененные им еще в постановке «Носа» Шостаковича, которую в цикле трансляций из «Met», мы смогли увидеть два года назад.
Постановка «Носа» Уильяма Кентриджа – остросоциальная гоголевская сатира XIX века, рассказанная «колючим», хлестким языком музыки XX века, – на уровне «советского лубка» перенесена в соответствующую эпоху.
При этом «Лулу» — уже недвусмысленная социальная драма и гротесковый антифарс эпохи fin de siècle на стыке XIX и XX веков.
В силу этого фирменная действенная методология режиссера удивительно точно – и безо всякого переноса – срабатывает и на сей раз.
Мировая премьера двухактной версии неоконченной оперы «Лулу», созданной на либретто композитора по трагической дилогии Франка Ведекинда «Земной дух» и «Ящик Пандоры», состоялась в 1937 году в Цюрихе – лишь через два года после смерти Берга. Позже редакцию и оркестровку третьего акта сделал австрийский композитор Фридрих Церха, и мировая премьера трехактной версии «Лулу» состоялась в Париже в 1979 году.
Первой же постановкой «Лулу» на сцене «Met» стала двухактная редакция 1977 года, а в 1980 году здесь впервые прозвучали все три акта (та же самая продукция с «доставленным» третьим атом). Дирижером-постановщиком обеих версий выступил тогда Джеймс Ливайн, и нынешняя постановка полной версии этой оперы в «Met» – всего лишь вторая.
Непреодолимая пропасть между изображением человеческих пороков в романтическом опусе Рихарда Вагнера XIX века и в жестко-экспрессионистском тонально-додекафонном опусе Альбана Берга XX века пролегла не только в резких контрастах их музыкального языка, но и в несопоставимой степени пикантности самóй сюжетной начинки! В силу этого любой постановке оперы «Лулу» быть эстетически красивой, в принципе, не суждено.
Но даже при всей гиперсексуальности, пронизывающей атмосферу этой оперы, ее постановка вполне может и не эпатировать,
рассказывая о порочном и низменном, не делая из этого культа. Как раз таков продукт Уильяма Кентриджа, и если кто-то впервые откроет «Лулу» Берга именно благодаря ему, то сполна ощутит над собой всю власть этой партитуры.
Со дна жизни в мир роскоши и богатства Лулу как воплощение роковой женщины, сеющей вокруг себя лишь смерть, поднимается с помощью своего любовника-благодетеля Доктора Шёна (впоследствии ее третьего мужа). Смерти мужей методично ведут главную героиню к финалу ее собственной жизни: первый, не силах пережить правду о прошлом жены, умирает от разрыва сердца; второй (Художник) кончает самоубийством; третьего выстрелом из пистолета Лулу убивает сама.
Но прежде чем погибнуть в финале от рук Джека-Потрошителя, она, снова оказавшись на дне жизни и снова став проституткой, в неумолимую воронку смерти вовлекает и своего нового ухажера Альву, сына убитого ею Доктора Шёна, и свою подружку-лесбиянку Графиню Гешвиц.
И если к финалу у Вагнера — всего два трупа (Елизавета и Тангейзер), то у Берга — их уже шесть!
Даже семь, ведь «за кадром» сюжета Лулу организует и расправу над Акробатом (Атлетом), шантажирующим ее намерением донести о ней в полицию как об убийце Доктора Шёна…
Джеймс Ливайн творит за дирижерским пультом подлинные чудеса, и «бесконечный» марафон музыки Вагнера пролетает, как одно мгновение. Оркестр у маэстро не просто «говорящий», но и «поющий», а сам дирижер властно заставляет слушателя растворяться в музыке и внимать божественным вагнеровским длиннотам, погружаясь в восхитительную безотчетную медитацию.
В этой постановке задействован весьма сильный и стилистически адекватный ансамбль певцов-солистов: Тангейзер – тенор из Австрии Йохан Бота (выходец из ЮАР), Елизавета – сопрано из Нидерландов Ева-Мария Вестбрук, Венера – меццо-сопрано из Америки Мишель ДеЯнг, Ландграф Герман – бас из Австрии Гюнтер Гройсбёк, Вольфрам – баритон из Швеции Петер Маттеи.
В свое время последний смог поразить в партии Амфортаса в трансляционном «Парсифале», но очередная вагнеровская роль, потребовавшая от исполнителя проникновенной теплоты романтических красок и совершенства кантилены, впечатлила всё же не так сильно.
В цикле прямых трансляций из «Met» Йохан Бота три года назад был потрясающим Отелло в одноименной опере Верди, а в прошлом сезоне – великолепным Вальтером фон Штольцингом в «Нюрнбергских мейстерзингерах» Вагнера.
Но Тангейзер — роль, к которой он шел всю свою жизнь, и нынешний дебют в ней стал его триумфом.
В этом же цикле Еву-Марию Вестбрук мы услышали в партии Франчески в опере «Франческа да Римини» Дзандонаи («итальянского Вагнера»): это было почти три года назад. И если при всей добротности и богатой природе голоса образу певицы тогда не хватило итальянской страстности и темпераментности, то на сей раз образ Елизаветы оказался вылеплен ею поистине идеально и в музыкальном, и в артистическом отношении.
Опытному, чувствовалось, дирижеру Лотару Кёнигсу состав «Лулу» достался весьма «крутой», и его главной приманкой стала экстравертная немка Марлис Петерсен, широко известная сегодня в мире именно по партии Лулу (пела она ее и в предыдущей постановке «Met»). Певица и впрямь была хороша – исчерпывающе технична, неотразимо эффектна и просто дьявольски притягательна!
Не подкачало и ее окружение: датчанин Йохан Ройтер (Доктор Шён), американцы Пол Гроувз (Художник) и Даниэль Бренна (Альва), немец Франц Грюндхебер («папаша» Шигольх), австриец Мартин Винклер (Акробат), а также известная американка Сюзан Грэм в музыкально новой для нее партии Графини Гешвиц…
Фото: Marty Sohl, Ken Howard
