Чем дольше регулярно посещаешь концерты в одном и том же зале да ещё с повторяющимися именами артистов, тем выше риск слушательского «привыкания», отсутствие открытий. Не столь часто исполняемые камерные вокальные произведения Д.Д. Шостаковича манили резким взбадриванием восприятия. Но вот каково справиться с априори неудобным вокально, сложным и для мастеров авторским посланием классика-современника начинающим свою карьеру певцам из Молодёжной оперной программы Большого театра?
Скажу честно: шла на вечер 14 мая скорее как на технический зачёт, ожидая отдельных проблесков преодоления «сопротивления материала». Получила яркое и полное впечатление, раздвинувшее представление о музыкальных и актёрских способностях большинства участников вечера. Как всегда, поклон и благодарность вдохновителям — руководителю МОП Большого театра Дмитрию Вдовину и приглашённому профессору концертмейстеру Семёну Скигину, автору и ведущему многих тематических концертов в Бетховенском зале. Их смелость представить ребят в репертуаре «чуть на вырост» оправдала себя и на этот раз. А личный рассказ Семёна Борисовича Скигина, с детскими воспоминаниями коренного ленинградца о единственной встрече с живым Шостаковичем, или о забытом художнике Каплане, чьи литографии перекликаются с циклом «Из еврейской народной поэзии», придал задушевности.
Кроме принципиально новой музыки (не часто молодые вокалисты исполняют опусы XX века!) вечер открыл и новые имена. Кроме маэстро Скигина партию фортепиано наряду с Еленой Буровой, игравшей удивительно разнообразно, то тонко и нежно в Испанских или Японских песнях, то брутально в «Сатирах», исполнил и Сергей Константинов. Выпускник Московской консерватории показал себя с лучшей стороны — точная техника, выверенное туше, умение слушать солистов. Он чутко и стильно сопровождал половину «Еврейского цикла» в первом отделении, причём подмена самого Скигина на Константинова в середине на слух была не разительна. А финальные Пять романсов на тексты из «Крокодила» закрепили мнение: в Молодёжную программу пришёл концертмейстер-профессионал с богатым потенциалом.
В первом же цикле, «Испанских песнях», мы познакомились с двумя очаровательными юными дамами, приглашёнными меццо-сопрано. Карина Хэрунц спела первый романс «Прощай, Гренада!» и последний, шестой — «Сон» (Баркарола). И если в первом тембр показался глуховатым, а исполнение несколько однообразным, то заключительный удался. Запомнились фразы в нижнем регистре, густые, контральтовые. Другой дебютантке, Елизавете Вайслейб, достался здесь единственный номер — «Ронда». Прозвучал он ровно, хорошо, но ничем особо не зацепил. Больше понравилось ансамблевое чутьё и гармоничное слияние меццо Вайслейб и сопрано Нины Минасян в другом цикле «Из еврейской народной поэзии».
Очень темно, чувственно-маслянисто спела в «Испанских песнях» Юлия Меннибаева «Первую встречу». Её мастерская фразировка и дикция радовали и в «Еврейском цикле» — в «Колыбельной» и ансамблях.
Прекрасно легли на сочный голос и женственно-кокетливую манеру Юлии Мазуровой песни «Звёздочки» и «Черноокая». Вообще, ну где ещё услышишь и сравнишь четыре меццо-сопрано за шесть номеров? И у каждой свои достоинства.
Далее настал черёд очень редко исполняемого вокального цикла Шостаковича «Шесть романсов на слова японских поэтов для тенора с оркестром». Ранний опус под номером 21.
И самое большое, радостное удивление вечера — давно знакомый Павел Валужин. Полётный голос специфически-солнечного оттенка незабвенного Паваротти в сочетании с почти балетной стати фигурой и точёными чертами лица делают Павла желанным романтическим героем. В нынешнем сезоне он уже дебютировал на Новой сцене и Рудольфом в «Богеме», и Герцогом в «Риголетто». И вдруг вместо итальянского разлива — изломанные короткие фразы, скользкие «восточные» модуляции, странные тексты. Павел показал умение пользоваться фальцетом, тонкие филировки. Из шести романсов лучше получились более яркие, где можно было показать и полный голос: «Перед самоубийством», «Безнадёжная любовь». Но во всех номерах дикция была безупречной, а подача слов — осмысленной. Музыкально для молодого певца подобный цикл — прорыв в иное измерение, после которого достижимы все камерные изыски XX века.
Завершал первое отделение большой, из 11 номеров уже упомянутый цикл «Из еврейской народной поэзии». В нём к двум меццо, Юлии Миннибаевой и Елизавете Вайслейб, добавились звонкое сопрано Нина Минасян и тенор Станислав Мостовой. Подчёркнутая Шостаковичем ориентальность мелодики особо вкусно звучала у Нины Минасян в «Предостережении» или «Песне девушки». Дуэт с тенором «Перед долгой разлукой» раскрыл актёрские качества обоих певцов — Станислав Мостовой правдиво страдал и просил о прощальном поцелуе. Его резковатый, но яркий тембр отлично подошёл и к амплуа «Брошенного отца», где непокорной дочкой выступила Юлия Меннибаева, и к «Песне о нужде», протягивающей мостик к самым драматичным миниатюрам Мусоргского. В одном из последних номеров, уже про еврейскую советскую действительность, «Хорошая жизнь», хотелось бы от тенора внутренней иронии. Но впрочем, нереально требовать от молодых артистов полного осознания «фиги в кармане» автора при показе колхозного счастья. Предисловие Скигина расставило все точки над i: в финальном ликующем трио «Счастье» есть слова, как дети еврейской бедноты становятся врачами. Рукопись закончена осенью 1948 года, а премьера цикла состоялась лишь в январе 1955: произведению надо было в столе переждать «Дело врачей-отравителей».
Второе отделение началось с позднейшего сарказма Шостаковича — соч. 123 «Предисловие к полному собранию моих сочинений…» Прозаические слова автора. Но первые строки: «Марает он единым духом лист», — это же Пушкин, «История стихотворца»! Даниилу Чеснокову с его чёрно-бархатным басом и фактурой Дон Кихота не занимать серьёзности. Оттого полные горького юмора и злободневного подтекста строки в его исполнении были убедительны.
Для контраста следом прозвучал один из популярных циклов — Пять романсов на слова Евгения Долматовского. Мелодичная любовная лирика легла на породистый баритон Александра Киреева, словно для него и была написана. Но где-то на третьем романсе («День обид»), когда смакование красоты тембра поостыло, захотелось от певца больших красок, контраста в нюансах. В финальном «Дне воспоминаний» и вовсе послышалась усталость, скорее эмоциональная. Но, безусловно, этот цикл в дальнейшем может стать «визитной карточкой» Александра Киреева.
«Сатиры» на слова Саши Чёрного, хоть и не имеют официального посвящения Г.П. Вишневской, прочно связаны с её хрестоматийной интерпретацией в ансамбле с М.Л. Ростроповичем-пианистом. Велик соблазн для сопрано скопировать манеру, узнаваемые с металлом интонации Примадонны, благо сама она уже не возразит. И к чести обеих наших участниц, Марии Лобановой и Елены Буровой, их исполнение «Сатир» было своим, ищущим. Глубокий, совсем «не вишневский» тембр драматического сопрано Марии Лобановой стал ещё мягче, и всю характерность, заложенную в текстах, она передавала больше актёрски — мимикой, точной пластикой рук. Местами хотелось бы порельефней дикции. Хотя в целом — зрелая сильная работа.
Завершающий номер, Пять романсов на тексты из журнала «Крокодил», превзошёл все ожидания. Совпало всё: инструментально управляемый, ровный звучный бас Александра Рославца, его не просто дикция — любование каждым словом, подача его. Понимание ёрнического стиля и мера в актёрских красках. Казалось, артист наслаждается самим процессом исполнения, купается в материале. Реакция зала, спонтанный смех и аплодисменты, была столь же искренняя. Такой вариант «Текстов из "Крокодила"» впору давать на уроках истории музыки XX века наряду с фондовыми записями Шостаковича лучших басов прошлого.
Но, по традиции, вечера в Бетховенском зале не обходятся без бисов-сюрпризов. После Шостаковича трагика, лирика и сатирика нам напомнили о Шостаковиче почти фольклорном по популярности. Удивительно, но впервые слушала символ начала 60-х и полёта Гагарина в космос, песню «Родина слышит, Родина знает» во взрослом исполнении! Да ещё два баритона — Александр Киреев и Илья Кутюхин. Сочетание очень юной, обаятельно мальчишеской физиономии запевавшего Ильи Кутюхина с его мужественным голосом и чеканной артикуляцией, слияние двух качественных баритонов заставили звучать по-новому с детства знакомый мотив.
И для мажорного расставания вышли три сопрано — Нина Минасян, Мария Лобанова и Екатерина Морозова (которая, по отзывам, замечательно пела «Сатиры» на таком же вечере 11 мая). «Нас утро встречает прохладой» — весенним соловьём начала Нина Минасян, и два крепких, но таких разных сопрано Лобановой и Морозовой подхватили задорные строки.
Если бы Дмитрий Дмитриевич — такой скромный и земной по всем воспоминаниям, так ценивший Красоту во всех её проявлениях, мог присутствовать в тот погожий вечер 14 мая в Бетховенском зале! Уверена, он бы простил молодым певцам и музыкантам мелкие недочёты, благодарил бы и радовался вместе со всеми.
