Большой театр России тремя камерными концертами в Бетховенском зале отметил 120-летие со дня рождения одного из самых выдающихся композиторов ХХ века Пауля Хиндемита.
Во мне интерес, а потом даже любовь к его музыке пробудил Святослав Рихтер, начав в конце 70-х годов исполнять его сочинения: и соло на рояле, и дуэты с разными инструментами, и со студенческим камерным оркестром под управлением Юрия Николаевского. До того музыка Хиндемита мне казалась сухой и рациональной. Рихтер же раскрыл её глубинный романтизм — даже вопреки внешней теоретической позиции Хиндемита, который считался одним из лидеров «антиромантического бунта».
Программы концертов составлены с попыткой высветить внутренние связи и влияния или противопоставления, но реально это удалось только в третьем концерте.
Первый концерт, состоявшийся 20 января 2015 года, был посвящен Хиндемиту и Моцарту, второй 17 февраля — Хиндемиту и Бетховену, третий 5 марта — Хиндемиту и И. С. Баху. Первые два противопоставления выглядели неубедительно — сочинения Хиндемита, Моцарта и Бетховена существовали в этих концертах сами по себе.
Сам Хиндемит не только прекрасно играл на скрипке и альте — он умел играть практически на всех инструментах симфонического оркестра. И знал возможности не только струнной, но и духовой групп. Поэтому цикл был открыт Сонатой Хиндемита для тромбона и фортепиано (1941) в исполнении Эркина Юсупова и Якова Кацнельсона. Это был не самый удачный выбор пьесы для такого камерного зала, как Бетховенский. Тромбон здесь звучал настолько громко, что трудно было ощущать градации динамики, а партия рояля должна соответствовать — вот Кацнельсон и гремел как мог.
Исполнение моцартовской сонаты для скрипки и фортепиано ми минор (К. 304) Михаилом Цинманом и Никой Лундстрем было не только откровенно скучным, но ещё и скрипач играл с «подъездами». Гораздо лучше прозвучала скрипичная соната Хиндемита in D, ор. 11 № 2 у Игоря Цинмана с Алтынай Кулибаевой.
Во втором отделении первого концерта цикла был сыгран квинтет Моцарта весьма экзотическим составом:
фортепиано (Яков Кацнельсон), гобой (Сергей Лысенко), кларнет (Сергей Петров), фагот (Андрей Рудомёткин) и валторна (Алексей Раев). Здесь стильным исполнением фортепианной партии, требующей отменного владения мелкой техникой, блеснул Кацнельсон. Если гобой, кларнет и даже валторна как сольные инструменты нам знакомы неплохо, то фагот в этом качестве выступает редко, зато чрезвычайно удачно — его партия в квинтете просто очаровательна. Да и партии остальных инструментов изысканны и изобретательны. Как ни странно, но в концерте в честь 120-летия Хиндемита лучшим номером программы стал именно квинтет Моцарта.
Программа второго концерта цикла кроме сочинений самого Хиндемита содержала два редко исполняемых произведения Бетховена. Его фортепианная пьеса Andante Favori была сыграна Яковом Кацнельсоном очень мягким, красивым звуком. Последовавшая далее альтовая соната Хиндемита из ор. 11, исполненная Кацнельсоном и альтистом Ильей Соколовым, была безупречна в ансамблевом плане. Сюита для фортепиано «1922», составленная Хиндемитом из пьес, стилизованных под марш и модные танцы того времени, была сыграна Кацнельсоном в совершенно ином ключе — напористо и колко.
Нужно сказать, что перед пианистом стояла одна объективная трудность.
На этих вечерах в Бетховенском зале стоял рояль Steinway, но кабинетный, совершенно не подходящий для залов вообще, а уж для сольного исполнительства тем менее. В этих условиях добиться качественного звука — дорогого стоит. Сейчас там поставили концертный «Стейнвей», который звучит намного лучше и точнее отзывается на усилия пианиста. Звук нового инструмента намного более певуч, что для Бетховенского зала очень важно, поскольку большинство проводимых в нём концертов вокальные.
Продолжила концерт Соната для арфы соло. Мы привыкли воспринимать арфу как лёгкий и нежный инструмент. Поначалу она так и звучала, но во второй части характер звука изменился: он приобрёл тревожный характер, более соответствующий времени написания сонаты (1939 г.). Нина Рябчиненко убедительно передала оба эти состояния, и длительные аплодисменты показали, что музыка нашла живой отклик у слушателей.
Квинтет Бетховена, аналогичный моцартовскому по инструментам, исполнил тот же состав.
Ансамблисты были на высоте, но по музыке бетховенский квинтет показался не таким изобретательным, как моцартовский.
Программа третьего концерта «Хиндемит и И. С. Бах» наиболее соответствует идее соединения музыки Хиндемита и одного из композиторов-классиков, потому что влияние И. С. Баха на Хиндемита несомненно. В исполнении Камерного оркестра Большого театра России под управлением Михаила Цинмана прозвучали баховские концерты — Бранденбургский № 4 соль мажор для скрипки, двух флейт и струнных, BWV 1049 (солисты — А. Калашков, Н. Береславцева и Э. Шахназарян) и для гобоя д'амур и струнных ля мажор, BWV 1055R (солист — С. Лысенко), а также произведения Хиндемита — Камерная музыка № 3 для виолончели и ансамбля солистов (солист — Б. Лифановский), Траурная музыка для альта и струнных (солист — И. Соколов), Концерт для фагота, трубы и струнных (солисты — А. Рудомёткин и А. Корнильев).
Дирижёрские трактовки Цинмана однообразны и вяловаты.
Сегодня это уже стандартная ситуация, когда за пульт встают инструменталисты, считающие свои знания и умения достаточными для того, чтобы браться за дирижирование. Ан нет! Дирижёрская профессия на самом деле — самая сложная в музыкальном мире, она требует специального профессионального образования. И что самое главное — она предполагает у человека, взявшегося за это дело, высочайший уровень эрудиции, причём не только музыкальной. Но и этого, оказывается, мало. Дирижёр должен обладать тем, что принято именовать харизмой, способностью вдохновить оркестр и повести его за собой. Но харизму невозможно приобрести или ей научиться. Она — от Бога, и если её нет, то тогда никакой профессионализм не поможет.
Возвращаясь к концерту, отметим блестящих солистов — и духовиков, и струнников. Это гобоист Сергей Лысенко, фаготист Андрей Рудомёткин, трубач Алексей Корнильев, виолончелист Борис Лифановский и альтист Илья Соколов. Оба последних — воспитанники русской струнной школы, до сих пор остающейся лучшей в мире.
Цикл непростой для восприятия музыки Хиндемита был востребован публикой — зал на всех трёх концертах был полон, музыкантов принимали горячо и искренно. Полезен он был и солистам оркестра Большого театра, предоставив возможность выйти за пределы рутинного оперного и балетного репертуара и продемонстрировать свой реально высокий творческий потенциал.
