Рождественские каникулы традиционно полны спектаклей для детей, и Симфонический оркестр Фландрии и дирижёр Стейн Савенирс представили новую версию «Пети и волка» Прокофьева.
Почему новую? Потому что представление длится добрый час, и вы узнаёте за этот час столько невероятных подробностей сюжета, что музыке там просто не остаётся места.
Голландский режиссёр Маргрит Вренегоор выходит перед началом и сразу объявляет, что перед ней, как перед постановщиком, встала проблема: музыка Прокофьева занимает 24 минуты, и «с этим надо было что-то делать».
Уже это меня напрягло,
а почему с произведением вообще «надо что-то делать»?
Как все худо-бедно справлялись до этого, пока с 1936 года существует незатейливый рассказ, созданный для ознакомления с музыкальными инструментами, непонятно.
«В рассказе множество неразрешимых загадок, — продолжает режиссёр, — вдумайтесь: почему мальчик живёт у дедушки? Что случилось с его родителями и где они?» — Всё это, оказывается, мучило её годами и требовало прояснения и вмешательства, и потому она решила представить нам новую версию «Пети и волка», из которой, наконец, всё станет ясно.
Получается, был бы режиссёр, а Прокофьев найдётся.
И дети узнают следующее (постараюсь быть краткой):
Петя живёт в большом городе, в безликом многоэтажном доме. Мамы в семье нет, потому что она давно всех бросила и ушла. Папа был почтальоном, но теперь он без работы и потому в депрессии. В магазине ему отказано в кредите, и Петя не может купить равиоли себе на ужин.
Самому Пете 11 лет, его никто не любит, в классе его дразнят Думбо, потому что у него большие уши, и он всегда ходит в шапке, чтобы их скрыть. Петя боится всех животных на свете, но особенно собак, потому что они произошли от волков, и в каждой моське на улице ему чудится волк (следует видеоряд).
Раньше, когда папа был здоров, они покупали большую пиццу и усаживались вместе перед телевизором смотреть фильмы из серии «Индиана Джонс» (опускаю большую вставку о самом Индиане и его отце, рассуждения о героях и супергероях, музыку из фильма и картинки на экране. Мы всё ближе и ближе к Прокофьеву, не правда ли?)
В сюжете также участвует Очень Любопытная Соседка, которая всюду лезет и всем интересуется. Наконец, Петиному папе, закрывшемуся в квартире, вызывают «амбуланс» и увозят в больницу, а Пете объявляют, что его берёт на воспитание дедушка, которого он никогда не видел и который увезёт его к себе в далёкую холодную деревню. Кроме того сообщается, что дедушка и папа давно в ссоре и много лет не разговаривают друг с другом. И что дедушка Пети — ах! вылитый отец Индианы Джонса.
«Я не поеду!!!» — истошно кричит Петя.
После этого тридцатипятиминутного (!) рассказа на фоне проецируемых на экран картинок и фотографий, музыки трёх номеров из «Ромео и Джульетты» Прокофьева и музыки к фильму «Индиана Джонс» мы подходим к собственно «Пете и волку».
То есть соседка, мама, папа, продавец, одноклассники, собаки и «скорая помощь» остаются за пределами повествования, как оно и предполагалось. Зачем было огород городить и так детально излагать их биографии, если они и вовсе не нужны?
Зачем было нагружать маленьких зрителей всеми этими веяниями времени: депрессиями, разводами и безработицей?
В результате всех этих сложных матримониальных проблем мы приходим к чистому арифметическому итогу: Петя, Дедушка, волк, птичка, кошка, утка, волк и охотники.
И только тут, на тридцать шестой минуте моноспектакля (Чтец, без устали тараторящий такое огромное количество текста — Стивен Берсманс) на фоне каменной хижины (вдали от видеотек, пиццерий, магазинов и прочих побед цивилизации, сообщается нам) в полном противоречии с сюжетом начинается до-мажорный марш струнных.
Далее рассказ плутает более или менее в рамках сюжета, отвлекаясь на ссору с деревенскими детьми, на ночной приход волка к хижине, на душеспасительные беседы с дедушкой о развале семьи. И наконец волк пойман и посажен в клетку. Петя победителем возвращается в город и узнаёт, что его отцу гораздо лучше.
И тут — стоп. Вдруг выясняется, что всё это привиделось Пете,
пока он сидел под закрытой дверью квартиры, где заперся его отец.
И петля разворачивается по новой: приходит настоящий дедушка (не похожий на отца Индианы Джонса и с большими ушами, как у Пети) и говорит, что Петя будет жить теперь у него. Дедушка приносит Пете в подарок, чтоб ему было легче пережить переезд, маленькую дворняжку и говорит, что её зовут Волк: «Ведь ты не боишься собак?»
Петя после пережитых грёз — или галлюцинаций, если честнее — уверенно отвечает, что нет, нисколько, на что дедушка глубокомысленно замечает, что он в петином возрасте как раз очень боялся собак и волков. (Зачем всё это узнавать зрителям за полминуты до финального марша — неясно.) И вот тут и наступает радостный конец: Петя познакомился с настоящим дедушкой, и теперь они вместе будут есть пиццу и смотреть кино «Индиана Джонс».
Переведя дух после всего этого, думаешь: зачем?
Зачем всё это было нужно? Зачем музыку Прокофьева сделали фоном, услышать который было просто невозможно: рассказчик работал на износ, перерабатывая такое огромное количество текста.
Зачем нужно было укладывать этот бесхитростный опус в прокрустово ложе и растягивать его режиссёрскими вывертами и костоломством до часовой длины? Что это улучшило и прояснило? Зачем детям, пришедшим послушать Прокофьева, переживать психо-социальные сложности какой-то мифической семьи, которую к тому же всю начисто удаляли из сюжета?
«Я ничего не поняла, что там у них случилось, — сказала мне дочь,
подготовленная мною к обычной версии и распевающая дома Прокофьева. — Почему дедушка приходит два раза? Почему у них всё будто начинается сначала?»
Я не решилась сказать ей в ответ, что я давно уже ничего не понимаю — как ни готовься...
Автор фото — Johan De Vriese
