Хьюстонский балет без Ананиашвили
«Одна из лучших национальных трупп» — так о Хьюстонском балете в 1997 году писала престижнейшая американская газета «Нью-Йорк таймс». Да и мы еще до гастролей кое-что сами видели, о чем-то слышали: много лестного об этой труппе говорили работавшие там русские артисты; на конкурсах показывались отдельные номера ее долголетнего руководителя — английского хореографа Бена Стивенсона; на гала-концертах у нас выступали хьюстонские солисты — чернокожая Лорин Андерсон и кубинец-виртуоз Карлос Акоста, какое-то время танцевавший с Хьюстонским балетом. Словом, мы с нетерпением ждали эти многообещающие гастроли, тем более что их организатор — продюсерская фирма «Постмодерн театр» — предложил зрителям и прессе прекрасные буклеты, содержащие исчерпывающую информацию о труппе, ее истории, балетах, артистах.
К сожалению, лишь частично удалось осуществить первоначальный замысел гастролей — в качестве «гвоздя» предполагалось показать балет Кеннета Макмиллана «Манон» на музыку Жюля Массне с Ниной Ананиашвили в главной партии (балерина много сотрудничает с этой труппой, специально для нее Бен Стивенсон поставил «Снегурочку»). Этот проект реализован не был. По ходу дела (как часто бывает) в программу были внесены и другие значительные изменения — в итоге в центре внимания оказались балеты самого Стивенсона или их отрывки. А Нина Ананиашвили по болезни вовсе не смогла участвовать в хьюстонских спектаклях. Она даже не появилась в театре, чтобы успокоить огорченных зрителей, которые, узнав об ее отсутствии, пытались вернуть чрезвычайно дорогие даже по американским меркам билеты. Ведь многие, привлеченные рекламой, шли именно «на Ананиашвили» и в гораздо меньшей степени — на незнакомый им Хьюстонский балет.
Но на том злоключения наших гостей не закончились — по уважительным личным причинам не смогла приехать и ведущая балерина труппы Лорин Андерсон, для которой ставилась экзотичная партия Клеопатры (дуэт из балета был заявлен в афише). В итоге положение оказалось угрожающе безысходным, а успех и репутация «одной из лучших национальных трупп» — под угрозой.
Зрительским успехом гастроли не пользовались — наша публика намного грамотнее и требовательнее, чем сами хьюстонцы, прибывшие в Большой, чтобы активно поддержать «своих». И это вполне закономерно: Америка — не балетная страна, хотя и дала приют Баланчину, Фокину и другим знаменитым русским эмигрантам, а потом и «невозвращенцам» — Макаровой, Барышникову, Годунову... Она, конечно же, умеет ценить чужой «хороший продукт» и готова за него платить бешеные деньги. И все-таки американцы — настоящие патриоты во всем, даже в области балета. Свое — «американское» — они ставят превыше всего. Не потому ли в 60-е годы, когда в США разразился очередной «балетный бум», в столице богатейшего южного штата Техас был заведен свой балет, который в 1976 году возглавил начинающий английский балетмейстер Бен Стивенсон, «забредший» в этот город в поисках работы.
За четверть века пребывания в чрезвычайно благополучном в материальном отношении городе он перенес на хьюстонскую сцену многие английские балеты. А в качестве приглашенных хореографов, откликнувшись на его зов, там поработали Кеннет Макмиллан и Кристофер Брюс. Так в самом центре знойного Техаса возник островок английской танцевальной культуры со всеми ее несомненными достоинствами и явными недостатками. Типичная для англичан приверженность традициям, в частности многоактным сюжетным спектаклям в стиле нашего драмбалета, и личные (полувековой давности) воспоминания Стивенсона об улановской Джульетте во многом определили стиль и репертуарную направленность труппы.
Опусы самого Стивенсона, насколько можно судить по фрагментам и привезенным одноактным балетам («Пять поэм» на музыку Рихарда Вагнера и «Три прелюдии» на музыку Сергея Рахманинова), грамотны, музыкальны, профессиональны, но чрезвычайно однообразны по лексике, постановочным приемам; вместо ожидаемой яркости и красочности Юга (все-таки это труппа из Техаса, и до Мексики — рукой подать!) на сцене тягостная атмосфера английских мглистых болот, непростые человеческие взаимоотношения или полное их отсутствие. В том же духе поставлен и балет Стентона Уэлша «Индиго». На этом сером, безрадостном фоне даже дуэт из «Манон» в посредственном исполнении Сари Уэбб и Зденека Конвалина воспринимали как праздник для души.
Куда хуже дело обстояло, когда плотные, приземистые солисты труппы Летиция Оливейра и Рэнди Эррера взялись за нашего «Дон Кихота». Ни музыку, ни хореографию было не узнать: вместо па-де-де они показали некий «техасский коктейль» из всех мыслимых и немыслимых ингредиентов. Чудовищно играл и оркестр. Конечно, гостям нелегко было танцевать на нашей сцене — большая и с непривычным для них покатом. Они очень старались — и пируэт «свертел» кавалер, и фуэте «скрутила» дама. Но эстетика классического танца в современном ее понимании на сцене вовсе отсутствовала. Хотя хьюстонские артисты владеют многими профессиональными приемами (легкое вращение, легкие прыжки, ловкость в дуэтах), их мастерство оставляет желать лучшего. И особенно — внешние данные: труппа поразительно низкорослая, у многих артистов плохая форма ног. Конечно, можно предположить, что девушек пришлось подбирать под рост невысоких от природы кавалеров (танцовщики на вес золота во всех частях света). Но глаз давно отвык от подобной картины, типичной для 50 — 60-х годов. Хотя американцы, кажется, «танцующим скелетам» предпочитают пышущих здоровьем, полнотелых балерин, похожих на чрезвычайно плотную приму Американского балетного театра (АБТ) Палому Эрреру, до нас эта «новая мода» еще не дошла — по-прежнему хочется видеть изящных балерин и статных танцовщиков, каких в хьюстонской труппе, к сожалению, просто нет.
Хьюстонцы выступили не только в классическом амплуа, но и показали степень своей выучки в области традиционного модерна, исполнив популярное и типично американское произведение Пола Тейлора «Company B», в основе которого знаменитые песенки военных лет, — его недавно у нас танцевала труппа самого постановщика, установив определенные «исполнительские стандарты». Хьюстонцы до них, что вполне естественно для труппы классического направления, не дотягивают. Им неуютно в тейлоровских танцевальных ритмах, в которых столь ощутима примесь модерна: ни лихих прыжков и тут же стремительных падений, чем щеголяли сами тейлорцы, ни грусти расставания с девчонками уходящих на войну мальчишек, которая невольно проглядывает сквозь лихие стилизации под танцы тех лет...
Для Хьюстонского балета выступление в Большом — огромная честь. Для нас встреча с ними — простое знакомство.
Виолетта Майниеце
