Что общего между тремя дирижерами — англичанином Оливером Нассеном, канадцем Питером Оунджаном и итальянцем Джанандреа Нозедой? Приверженность к русской музыке, которую они проявили во время так называемых «русских ночей».
Насколько разной была музыка, настолько же разной была и манера дирижирования этих трех музыкантов.
Нассен безэмоционально восседал на подиуме, посылая свои направленные директивы дирижерской палочкой. Оунджан озорничал, подпрыгивая на подиуме, светился счастьем — и во время представления, и после.
Нозеда дирижировал эмоционально, максимально выкладываясь физически, используя «язык тела»:
грудью он посылал команды духовым, «падал» вправо — вступали виолончелисты, приседал влево, заставляя скрипки «плясать и плакать».
Первые аплодисменты он, вместе с французом Джоаном Эфламом Бавоузетом, солировавшем во Втором концерте Прокофьева, принял стоически, а потом тут же и присел среди оркестрантов, обессиленный и взмокший. На второй поклон пианист выскочил один — в замешательстве, не найдя своего дирижера в толпе оркестрантов, чем растрогал зал. На третий поклон они снова вышли вместе. И без того щедрые аплодисменты взорвались на полтона выше.
Счастливейшие минуты — для исполнителей и для нас, слушателей!
Каждый «Променад-концерт» содержит «ядро», и вы не удивитесь, конечно же, что эта ноша досталась русской классике.
Первый вечер — Стравинский (Концерт для фортепиано и духовых инструментов и Движения для фортепиано с оркестром); второй — Рахманинов (Третий концерт для фортепиано с оркестром с Николаем Луганским) и Пятая симфония Чайковского; заключительный вечер — увертюра к «Князю Игорю» и половецкие пляски Бородина, Второй концерт для фортепиано с оркестром Прокофьева и Вторая симфония Чайковского.
Первое исполняемое произведение каждого вечера, как правило, — это мировые премьеры современных и здравствующих композиторов.
Но в первый вечер, отдавая дань умершему в прошлом году известному композитору Хансу Вернеру Хенце, играли его «Баркаролу». Затем — 74-летний индийско-английский композитор, а также математик и физик Нореш Сохал представил «Космические танцы», а Эдвард Коуи — «Земную музыку».
Как основную мысль в «Баркаролу для большого оркестра» Хенце заложил идею классического подтекста — перевозчика Харона, везущего умершего в загробную жизнь: последнее путешествие, во время которого мелькают эпизоды прожитой жизни.
Симфонический оркестр BBC в этот вечер играл под рафинированным управлением британского композитора-отшельника Оливера Нассена, предсказуемо приглашенного на дирижирование именно этого концерта: его собственная музыка изобилует оригинальными и подчас привередливыми для исполнения деталями так же, как и музыка Стравинского.
Музыка «Баркаролы» обрушивается на слушателя с первых звуков всею мощью тяжело ворочающихся водяных глыб,
за которыми следует несколько эпизодов, напоминающих приливы и отливы, и в завершении — немного романтики и мистики с вмешательством механических звуков.
«Космические танцы» Нореша Сохала и «Земная музыка» Эдварда Коуи — подражание, имитация.
Работа Сохала сочетает индуистскую космологию с современной наукой, изображающую Вселенную от хаотического начала и Большого взрыва, затем — Галактика, Млечный путь, чёрные дыры, Солнце, Луна и Земля. Эту вещь сыграли перед Рахманиновым и Чайковским, и, в сравнении с другими произведениями, поданными на «закуску», «Космические танцы» и ее автор оказались лучшей компанией русским классикам.
Интригующее соло саксофона-альта начало представление, но затем мы услышали довольно распространённые на эту тему клише, правда, произвела незабываемое впечатление «чёрная дыра» — глиссандо тромбона в сопровождении музыкальной машины ветров.
Первоначально было объявлено, что продолжительность космических танцев десять минут: в реальном времени исполнение этой новинки заняло около тридцати. Если только было бы возможно ужать этот опус до 10 минут, он бы просто источал свежесть, оригинальность и неповторимость!
«Земная музыка» Коуи впечатлила своей краткостью.
Композитор высокомерно объяснил публике, что это кусок «большой энергии, богатый тембровой палитрой». Игра тембрами, аккорды, морские брызги, определенная атмосфера — была! Как и масса неоригинальных звуков, которые ухо отторгало.
Что касается «большой энергии», зритель ее не ощутил. По-английски, вежливенько, жиденько похлопали и, не дав гению скрыться с глаз публики, успокоились.
Зачем тратить энергию, когда публика уже была ублажена половецкими плясками Бородина и фортепианным концертом Прокофьева, а ожидал её такой хит русской классики, как Вторая симфония Чайковского.
А теперь о русской части этих трех «Променад-концертов».
В сочинениях Стравинского для фортепиано с оркестром на «Променад-концертах» дебютировал американский пианист Питер Сёркин, который прекрасно артикулировал и мастерски провел свой диалог с оркестром.
«Движения для фортепиано с оркестром» — это пять моментов, чередование быстрых и медленных темпов. Крошечный ансамбль, сопровождающий солиста, не имел рогов и литавр, но был благословен арфой, и
Сёркин, «поклёвывая» клавиши с щепетильностью и четкостью часовщика, добился в итоге совершенного баланса.
У дирижера Оливера Нассена чувствуется родство с музыкой Стравинского, он понимает его стиль и подал оба его произведения с особой красотой.
В эти дни отмечается 60-летие Нассена, центральные издания дали большие интервью с ним, оценив этот вечер на четыре звезды (из пяти), но музыкальные эстеты все-таки слукавили.
Уже при подъезде к Альберт-холлу я почувствовала тревогу, потому что мне — невероятно! — удалось припарковаться чуть ли не напротив. Тревожный синдром подтвердился.
Огромнейший зал зиял пустотами на всех уровнях — начиная от партера и кончая галеркой.
В этот вечер касса явно не досчиталась прибыли.
Второй вечер, начавшийся «Космическими танцами» имел амбициозное музыкальное продолжение — Королевский шотландский национальный оркестр вместе с Николаем Луганским сыграл Третий концерт Рахманинова. Но и этого было мало — завершен был вечер Пятой симфонией Чайковского.
Луганский часто выступает на «Променад-концертах» и регулярно сотрудничает с шотландскими музыкантами:
пианист и оркестр отлично чувствуют друг друга, взаимно заряжая друг друга интенсивной энергией.
Приглушенное соло кларнета, которым открылась Пятая симфония Чайковского под руководством Питера Оунджана, переросло во вдумчивое, сформированное музыкальное пространство, с глубинным исследованием человеческой судьбы.
Дирижер, продемонстрировавший необычайный интеллект и чувствительность, проведя исполнение в традиционно русском, щедром стиле, в то же время смог «пролить новый свет» на оба сочинения русских композиторов.
Третий русский вечер начался увертюрой к «Князю Игорю» и половецкими плясками и продолжился Вторым фортепианным концертом Прокофьева.
Вторую симфонию Чайковского исполняли после ритмичной и бесцветной «Земной музыки» Коуи, и вся прелесть, все очарование «доступной для широких масс» музыки Чайковского, как говорят музыкальные эстеты и не только, явилось этим массам, переполнившим Альберт-холл, во всей красе. И это при том, что сам Чайковский не был особо счастлив созданным: «По правде сказать, я не особенно доволен первыми двумя частями, но самый «Журавель» вышел ничего себе, довольно удачен».
И именно два последних эпизода — Scherzo и Moderato assai — музыканты Нозеды провели на невероятном подъеме. Восхитительный вечер!
