Премьера «Манон Леско» в Дрезденской опере
В начале своего первого сезона (2012/13) в качестве главного капельмейстера Саксонской капеллы и, соответственно, главного дирижера и музыкального руководителя «Semperoper» Кристиан Тилеман открыто заявил, что будет активно участвовать в оперной жизни театра и расширять свой спектаклевый репертуар.
Самой ожидаемой премьерой с его участием как дирижера-постановщика должна была стать опера Дж. Пуччини «Манон Леско». Ее ставил Штефан Херхайм, с которым у театра был заключен контракт на пять постановок.
Херхайм, востребованный во всем мире (из ближайшего у него «Нюрнбергские майстерзингеры» на Зальцбургском фестивале с Д. Гатти и «Пиковая дама» с М. Янсонсом в Амстердаме), уже успел поставить в Дрездене «Русалку» (2010) и «Лулу» (2012) — обоим сопутствовал успех.
Зафрахтовать Хермайма в Дрезден на пять постановок удалось покойной У. Хесслер.
Но после ее смерти в театре многое изменилось, в том числе художественная политика.
Херхайм, который всегда приходит на постановку с сильным авторским концептом и работает в узком контакте с дирижером-постановщиком и тщательно отобранными певцами, в отсутствии поддержки со стороны интенданта,
решил выполнить обязательства по «Манон Леско», а от двух дальнейших постановок отказаться.
Одной их этих двух опер должна была стать «Пиковая дама» (Хесслер рассказывала, что вела переговоры с Владимиром Юровским о возможности продирижировать этой «Пиковой»). Как бы там ни было, «Пиковой дамы» Херхайму не миновать, тем более что предложение о сотрудничестве ему сделал сам маэстро М. Янсонс, оценивший талант норвежского режиссера на их совместной постановке «Евгения Онегина» в Амстердаме.
Сам Херхайм дал косвенно понять, что ему неуютно работать в одном оперном доме с К. Тилеманом,
недолюбливающим режиссеров, слишком вникающих в тонкости партитуры. К счастью, ситуация с уходом Херхайма из Дрездена, не была скандальной. На премьере «Манон Леско» все выглядело «тип топ».
Тилеман, конечно, лукавил, когда говорил о расширении своих интересов в сторону итальянской оперы.
«Манон Леско» — особая опера. С ней Пуччини вошел в сонм ведущих итальянских композиторов своего времени. Над либретто трудились лучшие литературные умы эпохи — им (Руджеро Леонкавалло, Марко Праге, Доменико Оливе, Джузеппе Джакозе, Джулио Рикорди и Луиджи Иллике) надо было создать достойную альтернативу франкофонному либретто оперы Массне, и задача удалась.
Текст получился красивый, и в переводах на английский и немецкий от титров не оторваться.
Вроде знаком роман Прево, но в спектакле какие-то свои акценты, нюансы литературы конца XIX века. Есть в опере и оркестровые свершения — нововведения в духе Вагнера. Есть темы и лейтмотивы — мотив страсти, рока. И необыкновенный финал, вводящий совершенно новую для веристов тему вечности.
«Манон Леско» — это не про здесь и сейчас, не забытая история из старой книжки. Манон, умирая на болотах Луизианы на руках де Грие, совсем не боится смерти. Прямо как Изольда она поет «Вину мою поглотит время, преступления мои забудутся. Но любовь моя не умрет никогда».
История приобретает вселенский статус — Манон и де Грие становятся универсальными любовниками,
как Тристан и Изольда — героями «Вечного возвращения».
Тилемана скорее всего и привлек этот провагнеровский пласт оперы. Он продирижировал только первым блоком премьер и, по отчетам коллег-критиков, не слишком удачно. Следующий блок должен был перехватить Даниэль Орен, но он заболел, и всеми оставшимися спектаклями продирижировал Пьер Джорджо Моранди, который в следующем сезоне будет вести в Дрездене три продукции — оперы «Дон Карлос», «Любовный напиток» и «Богему».
Моранди — выпускник Миланской консерватории и зальцбургского «Моцартеума», стажировался в Нью-Йорке.
У него пока нет ярко выраженного авторского стиля, но чувствуется хорошая школа и вкус к итальянской опере.
Итальянская музыка всегда очень ценилась при саксонском дворе, но итальянские маэстро плохо здесь приживались — их всегда вытесняли свои, молниеносно впитывая итальянскую специфику коллег. Саксонская капелла подхватила эту традицию и строга к итальянцам — вспомним историю с некрасивым увольнением с поста главного капельмейстера Фабио Луизи.
Но Моранди, похоже, строптивые музыканты полюбили.
Качество музыкальной стороны спектаклей росло по нарастающей.
Я посетила последний в сезоне, и претензии к маэстро, если и были, то самые минимальные.
Состав вокалистов был более или менее одинаковый. В роли Де Грие выступил Тьяго Аранкам — молодой итальянский тенор с бразильскими корнями. Он выступал в Москве в роли Хозе в «Кармен», в роли Туридду в «Сельской чести» в Михайловском театре и очень неплохо себя зарекомендовал. Спрос на него растет, у певца расширяется репертуар, но в рамках своего амплуа.
Аранкам не относится к громкоголосым латинским тенорам, которые могут спасти любой спектакль силой своего вокала, и одновременно провалить его вялыми актерскими способностями. Он хорош именно в той продукции, которую выпускают при его непосредственном участии. И пусть в плане вокала не он, а Норма Фантини в роли Манон стала главной приманкой этой постановки,
присутствие сценичного и обаятельного Аранкама пошло на пользу делу.
К сожалению, заболел и не смог спеть Леско Маркус Буттер (роскошный Вольфрам в «Тангейзере» и Дон Жуан в одноименной опере Моцарта в Дрездене). Его вполне достойно заменил Кристоф Поль, штатный солист Дрезденкой Оперы.
Постановка получилась любопытная.
Херхайм применил свой традиционный метод привлечения интересных исторических фактов, которые легко сопоставляются с историей и контекстом создания оперы, биографией композитора и т.д. Он ухватился за фразу Де Грие из романа Прево, где тот говорит, что поедет в Америку, и будет там по меньшей мере свободным в своей любви.
За одну такую фразочку любой опере был обеспечен самый жаркий прием в Америке. Примерно в это же время из Гавра в Нью-Йорк «выехала» в разобранном состоянии Статуя Свободы — подарок Франции США к столетию подписания Декларации независимости.
Херхайм и его художники Хайке Шиле и Гезине Вёльм в уже далеко не первый раз
смогли воссоздать атмосферу двух разных исторических эпох, наложив их друг на друга плотными слоями — рококо Прево и «бель эпок» Пуччини.
В данном случае это было не сложно, так как время fin de siècle с его бездумной погоней за роскошью и развлечениями, с кокотками, которых живописали лучшие художники, зеркалило в том числе и эпоху избыточного рококо.
В спектакле есть две Манон
(у Херхайма уже были две Татьяны в «Онегине», семь Саломей в «Саломее» и прочие дублеты в «Парсифале») — одна купается в складках своих пышных юбок и пудреных париков, вторая нищенствует в виде каркаса будущей Статуи Свободы.
Интрига в том, что Де Грие влюбляется в обеих — он любуется первой, но проникновенные монологи обращает ко второй.
Что справедливо, ибо живая Манон не способна слушать и слышать, настолько она занята собой, а Де Грие важно, чтобы его понимали и слушали.
У рококошного Де Грие тоже есть двойник из другой эпохи — сам Пуччини, постоянно присутствующий на сцене и следящий за градусом любовных отношений между героями. Задействована крылатая фраза композитора «Я всегда влюблен, влюблен как двадцатилетний. В тот день, когда я больше не смогу быть влюбленным, вы можете меня похоронить».
Возникает вопрос, почему же все-таки Пуччини взялся за оперу на уже использованный сюжет.
Он не скрывал, что ему нравится опера Массне, но он терпеть не мог мелодраму в чистом виде. Слезы, которые неизбежно сами льются из глаз во время слушания оркестровых кусков и дуэтов из «Манон» — это не то, что заслужил великий роман Прево.
Возможно, Пуччини увидел в нем нечто больше, чем слезливая история любви. Чего стоит одна эта фраза Де Грие про обретение свободы в любви в Америке. Гениальная догадка, красивое предположение — Пуччини не мог пройти мимо?
Между тем, Статуя Свободы стала краеугольным камнем постановки.
Местами присутствует ирония. В начале оперы Пуччини выходит на сцену и срывает покрывало с крохотной фигурки — макета будущей статуи, как оказалось. Присматривается к нему, гладит его рукой. Как бы думает, стоит ли писать о ней оперу.
По ходу действия статуя растет, ее отдельные части величественно вырастают над горизонтом. Потом она в разобранном виде плывет в Америку вместе с кораблем. И когда Манон, умирая, поет о бессмертной любви, статуя сверкает и переливается.
Понятно, что такое лобовое сценографическое решение местами обедняет зрелище, но его лаконичность помогает резче расслышать месседж и литературного, и музыкального произведений.
«Манон Леско» не закрывала сезон, но, несомненно, она закрывала эпоху больших свобод, которые пришли вместе с фрау Хесслер.
А закрывался сезон комплексно — оперная труппа в основном силами своих штатных солистов дала последнее представление «Летучего голландца» в премьерной постановке немецкой дамы-режиссера Флорентине Клеппер с Константином Тринксом за пультом. Капелла, руководимая Андрисом Нелсонсом, представила три финальных концерта с идентичной программой, состоящей из Пятой симфонии Шостаковича и Девяностой симфонии Гайдна. Балетный сезон завершился гала-концертом, включающим премьеры новых балетов Дэвида Доусона.
Новый сезон стартует 27 августа — «Semperoper» традиционно открывается первой после летней паузы в своем регионе Германии, опережая три берлинских оперных дома.
Премьерные планы на следующий сезон как всегда грандиозные.
Пока еще частично действуют договоренности интенданта-реформатора Ульрики Хесслер, умершей прошлым летом, но оставившей планы на пять лет вперед. Они настолько хороши, что имея в качестве музыкального руководителя Кристиана Тилемана, театр пока и не ищет нового творческого директора. А генеральным директором еще в прошлом сезоне был назначен Вольфганг Роте, перешедший в Оперу с аналогичной должности в драматическом театре.
Первой премьерой станет «Король Артур» Пёрселла-Дрейдена
в постановке Тилманна Кёлера с Феличе Венанцони за пультом — совместная работа с «Staatsschauspiel». Затем «Кармен» в постановке Акселя Кёлера под руководством Хосепа Кабале-Доменеха, музыкального руководителя Филармонии Колорадо-Спрингс и городской капеллы Галле.
В рамках года Рихарда Штрауса (в 2014 году музыкальный мир отмечает 150 лет со дня рождения композитора) Тилеман представит «Электру» в самом конце января, чтобы грамотно открыть праздничный сезон Штрауса, значение которого для Дрездена велико, так как тут игрались премьеры его важных опер.
Ставит «Электру» Барбара Фрей. В премьерных спектаклях соберутся певцы, в репертуаре которых Штраус занимает центральное место. Это Эвелин Херлициус (Электра), Вальтрауд Майер (Клитемнестра), Анне Шваневилмс (Хрисофемида) и Рене Папе (Орест). Однозначно любопытными станут и спектакли с дрезденскими штатными примами — Тичиной Вон и Марджори Оуэнс. Но Херлициус споет заглавную роль во всех шести спектаклях.
Михаил Агрест продирижирует в Дрездене опереттой Шостаковича «Москва, Черёмушки».
Инсценировкой займется еще одна дама-режиссер — Кристине Милиц.
Затем опять мостик в год Штрауса. «Semperoper» представит раритет — оперу «Гунтрам», премьера которой прошла в Ваймаре в 1894 году, в форме концерта. Маэстро — израильтянин Омер Майр Вельбер. Он же продирижирует премьерой «Так поступают все женщины» в постановке Андреаса Кригенбурга.
Далее в репертуар снова заходят забытые всеми оперы учителя Моцарта падре Мартини (Джованни Батиста Мартини). На этот раз опера «Импресарио Канарии». За нее отвечают дирижер «Короля Артура» Феличе Венанцони и постановщик Аксель Кёлер.
Затем в конце мая Тилеман вместе с Жаном Филиппом Глогером, режиссером байройтского «Голландца», делает «Симона Бокканегру».
Еще один раритетный опус Штрауса — опера 1901 года «Пожар» — будет сыграна три раза в июне в полусценической форме. Дирижер — Штефан Клингеле.
И завершит оперный премьерный сезон опера Маноса Цангариса «Карл Май, пространство истины».
Цангарис является профессором композиции в Высшей школе музыки Дрездена, а с 2016 года станет вместе с композитором Даниэлем Оттом руководителем авторитетнейшего музыкального форума «Мюнхенская биеннале». За пультом — Эрик Нильсен, постановка — Манфред Вайс.
Май — фигура для Дрездена не проходная. Знаменитый писатель вестернов и приключенческих романов родился и умер в предместьях Дрездена, и 20 лет провел в тюрьмах Саксонии, осужденный несколько раз за мошенничество и бродяжничество.
О балетных премьерах сезона 2013/14 — в следующих репортажах с места событий.
Но самым интересным обещает стать вечер балетов «Легенды — оммаж Рихарду Штраусу».
Фото М. Кройцигера
