Премьера вечера балетов «XIX, XX, XXI» в Екатеринбурге
В начале марта в Екатеринбурге прошла премьера вечера балетов «XIX, XX, XXI». Напомню, что это вторая балетная премьера юбилейного 101-го сезона 2012/2013, и в программу вечера входил новый спектакль худрука Екатеринбургского балета Вячеслава Самодурова — третий по счёту, сделанный им для подопечной компании.
Заголовок из римских цифр скрывает три балета, созданных, соответственно, хореографами XIX, XX и XXI веков.
Англоязычные называют такие вечера «triple bill», у нас это неблагозвучно-аптечная «тройчатка». Впрочем, старомодное словосочетание «вечер балетов», в любом случае не отражает сути происходящего.
«Трипл билы» давно присутствуют в Большом
(«тройчатка» балетов Баланчина, канувшие в лету «три в одном» балеты А. Ратманского, Р. Поклитару и Ю. Посохова и др.), в Театре Станиславского (подборки балетов И. Килиана, Й. Эло, Н. Дуато ), Мариинском театре, Михайловском театре. Из провинциальных театров пионером жанра стал Новосибирский театр оперы и балета (здесь, по инициативе худрука балета И. Зеленского, возникали комбинации из двух балетов Дж. Баланчина и одного спектакля современного хореографа), рядом идет Пермь, сейчас вот — Екатеринбург.
Но в Большом и Мариинском театрах, как только умные «триплы», выпущенные по инициативе П. Гершензона, переживали премьерную лихорадку, их немедленно разрушали люди, отвечающие за формирование текущего репертуара.
Идея вечера «по балетным эпохам», который придумал Самодуров для Екатеринбурга, восходит к лучшим годам международного балетного фестиваля «Мариинский» (2002—2007),
когда М. Вазиев и П. Гершензон собирали роскошные «трипл билы» из реконструированных шедевров императорской и советской хореографии, из балетов М. Петипа, Дж. Баланчина и «классического» У. Форсайта или из «концептуального» У. Форсайта и Д. Доусона.
Сам В. Самодуров как гостевой премьер Мариинского театра принимал в некоторых из этих вечеров участие, и, держа в голове размашистую структуру ушедших в небытие питерских фестивальных продукций, через десять лет выпустил компактный «трипл бил» в столице Урала.
Три балета, три века, три эпохи, три философии.
Бурнонвиль — Ван Манен — Самодуров. Лидеры северных балетных столиц (Копенгаген, Гаага-Амстердам, Петербург-Екатеринбург).
Понятно, что выбор Самодуровым именно этих хореографов из двух великих балетных эпох носит биографический характер, отражает мировоззрение северного человека, сформировавшегося в балтийском регионе.
Это его, Славы Самодурова, авторское путешествие во времени.
За романтический бело-тюниковый балет в программе «XIX, XX, XXI» отвечают не парижане Ф. Тальони, Ж. Перро или Ж. Коралли (в реконструкции П. Лакота, например, как «Ундина» в Мариинке и «Сильфида» в «Стасике»), а аутентичный датчанин Бурнонвиль, чья хореография, благодаря уникальной системе записи и передаваемой из «ног в ноги» «Школе Бурнонвиля» сохраняется более 150 лет в нетронутом виде.
Опять же важно, что «Консерватория» Бурнонвиля в настоящий момент не представлена ни в одном российском театре, хотя в 1999 роскошный спектакль Новосибирского театра оперы и балета «Консерватория Бурнонвиля, или причуды балетмейстера» был номинирован на «Золотую маску».
Ответчиком за XX век стал Ханс Ван Манен (род. 1932)
— член большой пятерки хореографов-патриархов (ему — младшему современнику Дж. Баланчина (1904—1983), Дж. Роббинса (1918—1998), Р. Пети (1924—2011) и М. Бежара (1927—2007) — недавно исполнилось 80).
Балеты Ван Манена никогда не входили в репертуар российских театров,
хотя тексты его спектаклей наши балетоманы знают неплохо — через многочисленные гастроли в Москве голландских трупп, номера в концертах на фестивале «Бенуа де ля данс», через Ульяну Лопаткину, которой голландец позволил танцевать в России несколько его балетов («Три гносьенны» Э. Сати прежде всего).
Самодуров, более тяготея к классическому направлению «Петипа-Баланчин-Ван Манен-Форсайт», подхватывая при этом оформительские идеи у «драматичных» хореографов линии «Ноймайер-Эк-Килиан-Дуато-Эло», «поставил» на «северных людей» и их (она же — своя, домашняя) холодную эстетику.
Брутально-приземленная архаика Бурнонвиля, рафинированно-аскетичная неоклассика Ван Манена, а в третьем отделении работа самого Самодурова
— опять же баланчинско-неоклассическая, но с потрясающим как северное сияние, и сводящим с ума как бразильский карнавал дизайном.
Из «Консерватории», сочиненной Бурнонвилем в 1848-м, взяли самую вкусную часть — дивертисмент в балетном классе. Под тихий шелест нот партитуры Х. С. Паулли (А. Бурнонвиль, будучи человеком очень музыкальным, работал, как и Ф. Тальони, только с театральными композиторами первого ряда) томные примы и «танцующий учитель» соревнуются в балетном классе в виртуозности, костюмированный скрипач в уголке залы правдоподобно «фальшивит», аккомпанируя «под ноги», и так далее в духе балетных зарисовок Э. Дега.
Да-да, Бурнонвиль подсмотрел эти «интимные сцены» в замочную скважину Золотого фойе Парижской оперы
во время своего первого и второго визитов в Париж. Это зрелище и для нас — людей XXI века — тайное, вечно притягательное чудо парижского балета, увиденное через узкое отверстие «камера-обскура».
Наваждение балетного класса в Парижской консерватории будоражило воображение многих балетмейстеров в XX веке (Г. Ландер, Ф. Флиндт, А. Мессерер), но Бурнонвиль был первым.
Переносила балет на екатеринбургскую сцену Дина Бёрн — ведущий репетитор по технике Бурнонвиля.
Артистам пока далеко до совершенства в этих простых с виду «чистых» вариациях романтического балета, но есть и такие, у кого почти все получается — это Е. Воробьева, Е. Соболева, Д. Зайнтдинов, А. Сорокин. Хорошо поработала команда из Большого театра — Альона Пикалова, соорудившая грандиозную залу для танцев в белых тонах, и Елена Зайцева — стилизованные под начало XIX века типические балетные костюмы.
Из репертуара Ван Манена были выбраны «Пять танго» на музыку А. Пьяццоллы
— своеобразный хит хореографа, созданный им в 70-е годы XX века.
Переносили его в Екатеринбург ведущий репетитор балетов Ван Манена Меа Венема и премьер Национального балета Нидерландов А. Жембровский — один из лучших исполнителей сольной мужской партии в этом спектакле, выбранный самим Х. ван Маненом в качестве педагога.
У балета нет конкретного содержания, но оно заложено в саму идею аргентинского танго.
Танго — это танец моряков, которые, возвращаясь с моря, с горечью узнавали о том, что их не дождались жены. Они шли в кабак и танцевали с проститутками. У Ван Манена нет знойного Буэнос-Айреса, но есть Гаага-Амстердам. А что творилось в душах амстердамских моряков, мы прекрасно знаем из хита Жака Бреля «Амстердам» (Dans le port d'Amsterdam / Y a des marins qui chantent).
Главные герои балета Ван Манена — мужчины, но не обычные мужчины-партнеры балетов Петипа и Баланчина, поддерживающие дам (хотя в «Пять танго» гениально развит культ балетной поддержки как таковой), а мужчины, контролирующие ситуацию, диктующие тон, творящие стиль. Ван Манен «вытаскивает» эти простые по сути идеи из музыки Астора Пьяццоллы.
Главное чудо балета «Пять танго» в Екатеринбурге — Андрей Сорокин,
который внес терпкую ноту мачо в спектакль, заложенную хореографом. Когда в 2010 У. Лопаткина показывала на сцене «Стасика» «Пять танго» — это было безумно талантливо и бесконечно красиво, но выполнено в рамках фирменного лопаткинского феминистского манифеста.
Вечный ответ В. Вульф маскулинной писательской братии, написанный «из пятой позиции». Сорокин заставил настроиться на другой лад…
И далее — феерический финал вечера.
Дикая птичья музыка финна Э. Раутаваары, интеллектуальные изыски П. Клиничева, фосфорисцирующий пластик (прозрачная витрина-стена, разделяющая «птичью» пару) англичанина Э. Макилуэйна (вторая работа английского дизайнера для Екатеринбургского балета), «правильные» разноцветные пачки Е. Зайцевой, свет от А. Гулаги и влюбленные в свое дело артисты (все те же адепты новой хореографии худрука — прекрасные Е. Воробьева, М. Клековкин, Е. Соболева, С. Кращенко, Л. Люшина и А. Сорокин) — все это «Cantus Arcticus» («Арктическая песня») В. Самодурова.
После пастельно-белого Бурнонвиля и локального красно-черного Ван Манена на тебя спускается прочищающий глаза колористический рай. Это приквел «Лебединого озера» — реинкарнация Одетты и Зигфрида, их второе, третье… нулевое перерождение в стране Северного сияния.
Любовная история заколдованных птиц во льдах и снегах.
Между тем театр готовится к трем новым премьерам — в мае Игорь Ушаков и Павел Клиничев выпустят «Отелло», в конце июня пройдет очередной «трипл бил» из балетов М. Петипа, Дж. Уоткинса и В. Самодурова, а следующий сезон откроется «Летучим голландцем».
