Сегодня великий день в истории русской музыки — день рождения Александра Сергеевича Даргомыжского, день его 200-летия. Наряду с Глинкой мы почитаем Даргомыжского одним из зачинателей русской профессиональной музыки и национальной композиторской школы, что вполне справедливо. Обоих композиторов разделяют всего девять лет — они были хорошо знакомы, дружили, общались.
Именно Глинка подвиг Даргомыжского на занятия теорией музыки и композицией.
Но во многом Даргомыжский пошёл своим путём.
Глинка — это русское бельканто, имевшее развитие в творчестве Чайковского и отчасти Римского-Корсакова. Эта ветвь, давшая образцовые плоды, великие произведения искусства, не получила в общем-то дальнейшего развития в отечественной музыке. Даргомыжский же со своими глубоко психологическими романсами и новаторским «Каменным гостем» — это то зерно, из которого выросла «Могучая кучка», то направление, которое развилось в большую реку, прославившую русскую музыку творениями Прокофьева, Стравинского, Шостаковича.
Глинка во многом смотрит в прошлое: весь опыт мировой оперы он преломил в русской мелосе, не предпринимая революций, но обогащая одно другим. Даргомыжский же — подлинный новатор, ратовавший за национальное, но, как оказалось, действовавший вполне согласуясь с мировыми тенденциями сочинительства.
Из Даргомыжского вырос Мусоргский — заочный учитель западноевропейской музыки начала ХХ века.
Открыл Даргомыжский новые рубежи в оперном театре или увёл жанр от его сущностных моментов: самоценности красоты мелодии, номерной структуры, примата вокала? На этот вопрос нет точного ответа и через 200 лет.
По существу творчество композитора сегодня забыто.
Его романсы звучат не часто, гораздо реже романсов Чайковского или Рахманинова. Оперы — не ставятся. Даже лучшая из них — «Русалка» — пребывает в забвении: никогда не идёт за рубежом (там есть своя «Русалка» — Дворжака), изредка играется в российской провинции. Попытка Большого театра 2000 года оказалась не слишком удачной. В этом году оперу поставит Мариинка (весной, в версии В. Бархатова) — посмотрим, станет ли она прорывом, возрождением интереса к искусству композитора!
В дореволюционное время и при советской власти «Русалка» не сходила с отечественной сцены,
была не менее популярна, чем оперы Чайковского или Мусоргского. Но потом ушла в тень и, как оказалось, надолго. Приговор истории? Или временное охлаждение, и воскрешение «Русалки» ещё настанет?
Прочее оперное творчество Даргомыжского известно ещё меньше.
Если «Каменный гость» ещё ставится изредка, а Большом театре был в репертуаре достаточно продолжительное время, то «Эсмеральда» и «Торжество Вакха» — оперы, о которых вообще мало, кто знает.
Думается, что напрасно: вряд ли произведение по роману В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» сильно хуже одноимённого мюзикла, имеющего сегодня заметный успех у публики, или балета Ц. Пуни, также пользующегося её благосклонностью, а опера на стихи Пушкина, к тому же опера-балет-феерия могла бы быть, пожалуй, весьма интересно поставлена.
Российским оперным театрам есть над чем подумать.
И, наверно, стоит быть более пытливыми и изобретательными в составлении своей афиши.
Иллюстрация:
Александр Сергеевич Даргомыжский
Портрет работы К. Е. Маковского
