«Мойдодыр» в Большом театре
В Большом театре прошла мировая премьера балета Ефрема Подгайца «Мойдодыр». Обсуждать название — почему «Мойдодыр», а не «Незнайка на луне», или «Тимур и его команда», или «Айболит», или «Федорино горе», ровно как и выбор композитора — Подгайц, Журбин, Десятников, Крутой — бессмысленно. Это данность.
Театру в силу многих причин (каких именно, неизвестно) нужен был детский балет:
требования вышестоящей организации, госзаказ, надежное финансирование проекта, собственная выгода — ведь вместе с детьми в театр придут и родители-бабушки-нянечки, и билеты на утренники будут «улетать» вчистую. Только реализация проекта страшила руководство до поры до времени. Опыта было мало в этом вопросе.
Подгайц (автор большого количества неплохой детской музыки, и некоторого количества хорошей взрослой музыки) победил на конкурсе — он написал лучшую балетную партитуру из тех, что были представлены на суд жюри несколько лет назад. Балет назывался «Мойдодыр» — на либретто Геннадия Малхасянца по мотивам одноименного произведения Чуковского. В качестве награды выигравший композитор получал право на постановку детского балета в Большом.
Время шло, а Большой все тянул со сроками, однако Подгайц настаивал на «вручении» приза и добился своего. Хотя Малхасянц, чье либретто предполагало только 1 акт, умер, нашелся другой «филолог», была дописана музыка (до 2-х актов), и дело пошло.
Но без критики названия я не могу двигаться дальше.
Например, я не знаю, что такое «мойдодыр», и, если честно, не хочу знать. Да — смотрели чёрно-белые фильмы, читали книги — в старое время в коммуналках и на съемных дачах стояли такие кособокие металлические шкафчики, с помощью которых жизнерадостные советские люди умывались, чистили зубы, что-то маленькое стирали, только ведро с грязной водой надо было самим выносить, ну и воду чистую тоже самим заливать в бочок. Зачем эту реалию вспоминать?
Второе зло — непереводимость слова на иностранные языки. Но наш фольклор есть наш фольклор, и Чуковский тоже наш — и точка.
Потом начинаешь задумываться — «мой до дыр!» А ЗАЧЕМ, до дыр-то?
Что в этом хорошего? Аналогичным образом приходится объяснять иностранцу, что такое «плацкартные вагоны»: «Ну это купе дешевое, только без дверей, и напротив четырех полок еще две, совсем без ничего». Иностранец стандартно реагирует: «Без дверей? А ЗАЧЕМ?». Нет ответа. Для нас он, конечно, есть, но непереводимо.
Идем дальше.
Существует ли такое понятие, как детский балет? Нет.
Детский спектакль — да, конечно. В нем танцуют, говорят, поют. В Музыкальном театре имени Сац большой набор таких балетов, опер, но, в целом, правильно будет называть их — детские спектакли. Есть сказочные балеты — «Щелкунчик», «Золушка», «Спящая красавица» — у нас, «Алиса в стране чудес», «Сказки Беатрис Поттер», «Красавица и чудовище» — в Англии, «Народное предание» в Дании, и другие в других странах и в нашей — много, но не очень. Детей на них традиционно водят, и это прекрасно. Великая музыка, гениальные тексты в основе, талантливые хореографы над ними трудились, роскошные танцы, и, главное, — родителям нравится.
«Мойдодыр» к вышеописанной категории балетов-сказок не относится.
В нем много танцуют, мало поют, говорят из громкоговорителя и даже иногда визжат со сцены, поэтому это типичный «детский спектакль». И сделали этот «детский спектакль» качественно. Кроме питерцев, хореографа Юрия Смекалова и художника Андрея Севбо, композитора Подгайца и художника по свету из Большого театра Сергея Шевченко над ним отлично поработали Елена Чибисова, Татьяна Белова, а также Тотоша с Кокошей из Литературно-издательского отдела: выпустили изумительный, на самом деле детский, буклет с чайнвордами внутри, настенный календарь, dvd с веселым фильмом о работе над «Мойдодыром» в Большом, «вырезалки» всякие (эта бумажная продукция скопом продается в симпатичном желтеньком пакетике у капельдинеров, кроме календаря — он идет отдельно).
В принципе, Юрия Смекалова надо похвалить за то, что он взял на себя режиссуру детского спектакля.
Дело это не престижное и неблагодарное. Он написал авторское либретто, грамотно адаптировал стихи Чуковского для сцены, придумал забавные имена персонажам (Генерамылиус, Котобёнок, дождекаплики, Крокодядя, Грязнуля-толстуля, Грязнуля-красотуля, Улиционер, Человек-непогода) и сам нашел толкового художника, который «одел» все эти фантазии в красочные гиперреалистические «одежды» (люди-книжки, девушка-свечка, заводной мойдодыр на колесиках, «ходячие» брюки, куртка, чулки, ботинки, ностальгические проекции Питера на занавесе и проч.). Но сдав «сочинение» (в либретто есть и Анна Ахматова с ухажером, и Репин, и девушка с веслом и студент-африканец и прочая литературщина) на «отлично», Смекалов «засыпался» на математике.
Хореограф из него, виртуозного экс-премьера Балета Эйфмана и замечательного сегодняшнего премьера Мариинского театра, все не вырастает,
несмотря на некоторый список постановок («Завод Болеро» на музыку Равеля и «Предчувствие весны» на музыку Лядова в Мариинке) и премию на Московском международном конкурсе артистов балета и хореографов, полученную из рук Юрия Григоровича.
Место действия «Мойдодыра» — Ленинград. Пафосные родители выгуливают Замарашку в Таврическом саду. Смекалов «свободно» цитирует Леонида Якобсона — одного из культовых ленинградских хореографов XX века. Тот был мастером в том числе и красивых выходов дамочек на каблучках — смотри его балет «Клоп» на музыку Шостаковича.
Среди прыгающих хором Ахматовых и Репиных порхает милая девочка Чистюля
— один в один героиня еще одного балета Шостаковича «Барышня и Хулиган» (хореограф Константин Боярский). Похожа — и похожа, может, случайность, но зачем Замарашка приближается к ней в формате Хулигана, а она так же «правдоподобно» (как героиня «Барышни») отпрыгивает от него, делая брови «домиком»?
Нина Капцова и Семён Чудин, оба в ранге премьеров Большого, выразительно играют и танцуют, но они поневоле попали в балет из другой эпохи. Впрочем, ладно. Допустим, что не все помнят эти старые ленинградские балеты, хотя их всего-то одиннадцать лет назад показывали в Мариинке.
Чистюля Замарашке нравится, но пока он не готов перестроиться ради нее на чистый лад, и идет знакомиться с вальяжным буржуа Крокодядей, а потом после еще нескольких малозначительных перипетий в Таврическом саду, подвижная декорация-проекция «везет» нас по Ленинграду во двор-колодец.
В комнате Замарашку встречает ленивый Котобёнок, всем своим видом напоминающий белку из аштоновских «Сказок Беатрис Поттер»,
но без ее сложносочиненных вариаций, которые сэр Фредерик доверял избранным премьерам. После неловкой вариации Котобёнок прыгает на шкаф и оттуда наблюдает за происходящим.
На Замарашку случается напасть — бунт игрушек, машин, музыкальных инструментов. Живая Перина сбрасывает его с кровати и встает «в позу», гигантский контрабас с декой-«трясучкой» под хихиканье зала покидает оркестровую яму и садится на сцене. Из кулисы с жутким шумом выезжает Генерамылиус, он же «мойдодыров всех начальник» — центральный аттракцион для детей от 2-х до 5-ти. На советских «ёлках» его роль обычно выполняла «машина времени», которая, мигая лампочками, переносила героев в «прекрасное далеко».
Минут десять длятся вообще без танцев, а потом выскакивает Главная мочалка — великолепная прима Мария Александрова,
и собирается «мылить» грязнулю. Сил, энергии, артистизма у Марии много, но вариация, для нее сочиненная, не предполагает ничего кроме традиционных прыжков и экспрессивных пассов руками.
Так и кончается первый акт — Замарашка и преследующая его Мочалка выбегают со сцены прямо в зрительный зал. Дальше хуже.
На второй акт фантазии не хватило ни у кого, особенно у композитора.
Пошло нудное повторение того, что было в первом акте, только скучнее. Трюки, вызвавшие здоровый смех вначале, кончились. Изобразительные приемы исчерпали себя, хотя громоздкое костюмированное шествие было еще впереди, и его персонажи выглядели вполне милыми. А когда начался бесконечный дивертисмент «банных принадлежностей», «подшитый» сюда по аналогии с дивертисментом персонажей сказок Перро в «Спящей красавице», дети в зале, кто начал зевать, кто заговорил в полный голос, кто спрыгнул с родительских колен и побежал по проходу.
Долговязое Мыло станцевало нечто сродни выходу Гамаша из «Дон Кихота», дуэт Пасты и Зубной щетки оказался набором банальных па, па де сис (условный, может артисток было и больше), у Расчёски и Волос еще банальнее. Арифметика с Грамматикой немножко попрыгали.
Вереницу неталантливо поставленных танцев венчало усредненное Па де де главных героев, которые наконец-то подружились. Апофеоза толкового не получилось.
Перед дивертисментом была еще одна картина, где Замарашка, спасаясь от Главной мочалки, ищет убежища у Трубочистов (они полонят и Мочалку, и приставучую Чистюлю, которая опять входит в образ смолянки из балета «Барышня и хулиган»). Можно было бы не упоминать обо всем этом, если бы из вооруженного шествия «зла» не «торчали уши» легионеров из «Спартака» Якобсона — старого балета, который сейчас идет в Мариинке…Это уже слишком.
Понятно, что дети ничего еще не знают, но если «воруешь», делай это со вкусом…
Вести ли на новый спектакль — мировую премьеру — детей? Наверное, вести. Декорации красивые, некоторые зрелищные элементы, артисты первого ряда, музыка специально детская. Но чтобы все хорошее, что есть в этом «Мойдодыре» враз не стерлось, надо поступить следующим образом. Посмотреть вместе с ребенком первый акт, в антракте купить желтый пакетик, и сразу — в гардероб. По дороге из театра зайти в книжный «Москва», отыскать там первый попавшийся сборник опусов Чуковского, и уже дома в атмосфере тепла и уюта построить из бумажных декораций (вырезать самим из картонок-приложений к буклету) свой второй акт, привлекая фантазию бабушек и дедушек, которые выросли на стихах Корнея Ивановича.
— А как же детский балет?
— Остается «Щелкунчик». Се ля ви.
Фото Дамира Юсупова и Елены Фетисовой
