«Не хочу спать одна» Цай Мин-Ляня
Помнится, есть у Мопассана примерно такая строка: удел человека — кровать, на ней он рождается, любит и умирает. В новом фильме знаменитого, как чаще всего говорят, китайского режиссера Цай Мин-Ляня, хотя он уроженец Малайзии, таким уделом становится матрас. Старый и грязный, лежащий где-то в скромном углу или почти плывущий, а то и парящий над облаками. Новая картина Цай Мин-Ляня «Не хочу спать одна» производства Тайваня, Франции и Австрии стала едва ли не негласным фаворитом на последнем Венецианском кинофестивале, хотя в итоге так и осталась не замеченной жюри. Но в призах у Мин-Ляня недостатка нет. У него уже имеется «Золотой Лев» Венеции («Да здравствует любовь!»), «Серебряный Медведь» Берлина («Капризное облако»), призы ФИПРЕССИ и — самое главное — самозабвенная любовь киноманов, которые буквально считывают его фильмы, как коды.
Нынешняя его картина, возможно, не так напрямую эротична, несмотря на многообещающее название. Но только в сравнении с другими работами. Тут все дело в так называемом скрытом эротизме, которому не требуются совсем уж откровенные сцены и проявления. Вполне достаточно взглядов и скромных касаний. Мин-Ляню интересно тело как таковое. Он внимательно его рассматривает, наблюдая происходящие с ним метаморфозы. Тело, как правило, покоится на матрасе. Оно, как и то, на чем ему предстоит лежать, — в разном состоянии. Матрас тут жизнью калеченный, с клопами и следами нечистот, его драят щеткой и чистящим порошком. Тела тоже изранены и жаждут заботы. Вот их тут и моют, трут, протирают, кормят, поют, лечат, переносят.
И это не абстрактные перемещения и движения. Все вполне конкретно. Одного бездомного китайца избивают до полусмерти на улицах Куала-Лумпура. Его почти бездыханное тело подбирают парни из Бангладеш. А потом самый самоотверженный из них укладывает его в собственную постель, вернее, на свой матрас прямо на полу, накрывает сеткой и постепенно выхаживает, откармливает, отпаивает. Фактически спасает. Намерения парня призрачны, о многом можно только догадываться. Но вот тело выздоравливает, приходит в форму и отдается девушке. Происходит все на улицах города, довольно странных, в полупустых, недостроенных сооружениях, наполненных водой. Роль бангладешского парня сыграл не актер, а торговец с рынка, оказавшийся мусульманином. Как говорит теперь режиссер, будь это индус или кто-то еще, сюжет мог бы пойти совсем в ином направлении, и не обошлось бы без сцен мужской любви. Но мусульманину предложить такое Мин-Лянь не посмел. И мужская история обрела несколько иной смысл.
Зато тут парень и девушка предаются любви на каменном полу и в респираторах. По городу гуляет какая-то зараза, экологические катаклизмы сотрясают жизнь. Вот и приходится заниматься самыми интимными делами, задыхаясь под масками.
Другое мужское тело лежит на больничной койке. Оно в коме. С жизнью связывает только трубка, которая мало чем отличается от тех, из которых пьют сок. Такие же пакеты с разноцветным содержанием, из которых, как по проводам, поступает живительная влага. Можно утолить жажду, а можно и поддержать еле теплящуюся жизнь. Состояние комы у Мин-Ляня совсем не такое, как в нашем фильме «Я остаюсь», отрецензированном недавно на страницах «Культуры». Никакого театра, одно только лежание, как на грядке.
Через судьбы своих маргинальных героев, находящихся на краю, увидел родной свой Куала-Лумпур Цай Мин-Лянь, давно покинувший Отечество, что только прибавляет остроты чувств. Он попытался показать существование в огромном мегаполисе людей, тех, что называют инородцами, наемных рабочих, собравшихся здесь в поисках заработка со всего мира. Более респектабельные граждане часто даже и не подозревают о том, как живут эти люди и что они вообще живут. Хотя иногда жизнью это назвать трудно.
История с матрасом возникла в фильме не случайно: один такой стал предметом особого внимания в деле высокопоставленного малайзийского чиновника, обвиненного в мужеложстве и коррупции. Его предъявляли как улику. Те давние события в свое время взбудоражили страну и теперь столь странным образом откликнулись в фильме Мин-Ляня.
В картине почти не говорят. Слова излишни, звуки только мешают этому режиссеру услышать главное. В сущности, обо всем говорят тела и матрасы, на которых они проводят большую часть своего времени, отпущенного жизнью. Однажды в фильме мы услышим слова, доносящиеся с экрана телевизора, о том, что матрас надо менять раз в пять — десять лет, поскольку он деформируется и не позволяет человеку нормально спать, провоцирует болезни. В конце концов, он может просто помешать жить, даже стать врагом.
Светлана Хохрякова
