«Классика» итальянского балета и неоклассика Баланчина
Спектакли балетной труппы «Ла Скала» — существенно менее брендовая, чем оперная, но, всё равно весьма важная составляющая миланского театрального сезона. С искусством достаточно обновившейся в последние годы балетной труппы «Ла Скала» мы могли познакомиться сравнительно недавно, не покидая пределов родного Отечества: как известно, вторые по счету московские гастроли балета «Ла Скала» состоялись в декабре прошлого года на Основной на сцене Большого театра.
Попутно заметим, что с момента первых московских гастролей балетной труппы «Ла Скала» прошло почти девять с половиной лет: они состоялись в октябре 2002 года на Основной сцене Большого. Тогда в их программу был включен всего один балет («Ромео и Джульетта» Сергея Прокофьева в постановке Кеннета Макмиллана), но показан он был шесть раз. Миссия вторых гастролей балета «Ла Скала» вместе с предшествующим им исполнением «Реквиема» Верди силами солистов, хора и оркестра этого театра под руководством Даниэля Баренбойма позиционировалась уже гораздо более пафоснее: не без гордости подчеркивалось, что театр «Ла Скала» стал первым зарубежным коллективом, выступившим на исторической сцене Большого после завершения его реконструкции.
Итак, на этот раз в афише гастролей было заявлено два названия – «Эксельсиор» Ромуальдо Маренко (1841 – 1907) в хореографии Уго Делль’Ара (1921 – 2009) и постановке Филиппо Кривелли, а также «Сон в летнюю ночь» на музыку Феликса Мендельсона-Бартольди в хореографии Джорджа Баланчина. В прошлый раз в составе балетной труппы «Ла Скала» в Москву приезжали и звезды театра, имена которых сейчас известны хорошо во всем мире: речь идет об Алессандре Ферри в партии Джульетты и о Роберто Болле в партии Ромео.
Как пояснил на пресс-конференции нынешний художественный руководитель балетной труппы театра «Ла Скала» Махар Вазиев (в прошлом премьер и директор балетной труппы Мариинского театра), состав труппы нынешних гастролей вовсе и не предполагал делать ставку на звезд. Цель была иная – максимально полно показать сегодня то поколение артистов балета «Ла Скала», представители которого станут звездами завтра. При этом важно было сделать акцент на потенциале труппы как единого творческого коллектива, способного решать весь комплекс задач, которые сегодня условия современного театрального проката неизбежно ставят перед любой балетной компанией.
Следует подчеркнуть, что понятие «гастроли балета» всегда подразумевает, что приезжает именно балетная труппа, а оркестр, дабы не впадать в бессмысленные финансовые расходы, предоставляется принимающей стороной. Другое дело, что за дирижерский пульт, конечно же, всегда встает дирижер, работавший в этой постановке и досконально ее знающий – и это важное условие обойти уже никак нельзя! На этот раз оркестр Большого театра звучал под управлением Дэвида Коулмена («Эксельсиор») и Алессандро Феррари («Сон в летнюю ночь»). И сразу же необходимо отметить, что музыкальная составляющая спектакля была представлена на очень хорошем качественном уровне, но как ни важна музыка в балете, всё свое дальнейшее внимание мы сосредоточим не на том, что слышали из оркестровой ямы, а на том, что видели на сцене. И чтобы совсем уж исчерпать тему музыкального сопровождения, следует сказать, что исполнение составной партитуры балета «Сон в летнюю ночь» в ряде своих номеров потребовало вплетения в нее голосов вокалистов. Но и эта «проблема» также весьма успешно была решена: в состав исполнителей-музыкантов в качестве полноправного коллективного участника вошел детский хор Большого театра…
Можно сказать, что декабрьский вояж «Эксельсиора» в Москву, которым и открылись обсуждаемые гастроли, стал своеобразной «репетицией» перед показами на собственной стационарной сцене в январе-феврале. Это кажется странным, но на московских городских афишах с этого названия почему-то даже не удосужились снять «кальку»: «Excelsior» – и точка! Но, конечно же, официальная русская транслитерация «Эксельсиор» появляется на страницах гастрольного буклета – и этим вариативность в произношении и русском написании «загадочного» пришедшего к нам из латыни слова сразу же решительно пресекается. Его употребление в исконном значении «всё выше» сегодня встретишь разве что в архаичном английском. Мы же, совершенно не задумываясь на этот счет, просто интуитивно понимаем, что «Эксельсиор» – это в широком смысле нечто уникальное, поражающее воображение, новаторски революционное, сделанное по высшему разряду и превосходящее все привычные известные до этого аналогичные категории.
Именно такой зрелищной пантомимно-хореографической субстанцией, поразившей воображение миланской публики в начале 80-х годов XIX века и сразу завладевшей их умами и сердцами, стал балет «Эксельсиор» на музыку Маренко в постановке знаменитого миланского танцовщика-мима Луиджи Манцотти (1835 – 1905). Собственно грандиозность зрелища как такового и провозглашалась его сверхзадачей. Спектакль-ревю о техническом прогрессе явно не вписывался в привычные рамки традиционного балетного сюжета. Он делал акцент на двух основных моментах. Первый – противопоставление гениев научно-созидательного поиска и сил зла, встающих на пути развития человечества. Второй – мотивы единения, дружбы, свободы и равенства наций. И этому аллегорическому шоу, исходя из исконного смысла его названия, как нельзя лучше подходит на этот раз уже наш родной созидательно-патриотический девиз «Всё выше, и выше, и выше»…
Впервые «Эксельсиор» увидел свет рампы в театре «Ла Скала» 11 января 1881 года. Популярность его была настолько велика, что эта постановка за всё время ее проката выдержала 103 показа! Но сразу же надо сказать, что привезенная в Москву продукция, хотя и сохранила свое подлинное название, на самом деле не является ни возобновлением, ни реконструкцией подлинника, ибо записи его хореографии просто нет. Это на сто процентов оригинальная (в смысле – новая) постановка, хотя, как уверяют ее создатели, они соблюли все дошедшие до нашего времени «пожелания» ее отцов-создателей (на основе мемуарных источников, документов, эскизных набросков). Но даже если бы соответствующая хореографическая нотация и существовала, совершенно очевидно, что подобное балетное шоу конца XIX века, самодовлеющее эклектикой своего визуального ряда, сейчас бы воспринималось очень наивно. Как уже отмечалось, по задумке Луиджи Манцотти это и было в первую очередь шоу, а потом уже балет и танцы: оно было чрезмерно перегружено пантомимой, невообразимым по тем временам количеством статистов и подробнейшей атрибутикой сценического костюма и реквизита. Художником-декоратором этого легендарного спектакля был Альфредо Эдель (1856 – 1912).
В 1908 году, уже после смерти Манцотти и Маренко первое «по горячим следам возобновление» балета был предпринято Луиджи Сапелли по прозвищу Карамба (1865 – 1936), необычайно успешным театральным художником-декоратором своего времени. Именно он добавил в спектакль новые персонажи-аллегории и, не отказываясь от принципа зрелищности, усилил в нем светотехнические эффекты. Вместе с Карамбой над возобновлением продукции трудились инженер сцены Джованни Ансальди и хореограф Акилле Коппини. Премьера нынешнего «Эксельсиора» на сцене «Ла Скала» (в постановке Филиппо Кривелли, хореографии Уго Делль’Ара, сценографии и костюмах Джулио Кольтеллаччи) состоялась 16 сентября 1974 года. В составе его ключевых персонажей значились Электра Морини (Свет), сам хореограф Уго Делль’Ара (Обскурантизм), Карла Фраччи (Цивилизация) и Паоло Бортолуцци (Раб). Но впервые эта постановочная версия увидела свет рампы в 1967 году: после премьеры на фестивале «Флорентийский музыкальный май» спектакль приобрел просто фантастический успех.
Затем «Эксельсиор» был поставлен в Палермо, Милане, Риме, Неаполе, Вероне и Турине, в 2002 году – в Парижской национальной опере. В 2008 году к постановке сюиты из балета обратилась Римская национальная академия танца. Последнее возобновление постановки Кривелли – Делль’Ара – Кольтеллаччи в «Ла Скала», относящееся к 1999 году, осуществлено Патрицией Фрини. В команде этого возобновлении появилось еще одно имя: соавтором сценографа Джулио Кольтеллаччи стал Микеле Делла Чопа. Именно в таком виде спектакль идет и по сей день, именно таким его увидела и московская публика. Эта постановка невероятно красива, изящна, декорационно изысканна. Она одета в потрясающе роскошные костюмы, которые вместе с милой хореографической добротностью в стиле «ретро», несут на себе как следы большого балетного стиля, так и следы современно яркой романтической стилизации.
Спектакль весьма компактен (каждый из двух его актов длится примерно по 50 минут), но в нем, как говорится, всего понемножку. Феерия сменяющихся эпизодов развивается достаточно стремительно. И если постановка 1881 года, по свидетельствам современников, поражала своей непомерной гигантоманией, то нынешняя продукция «Ла Скала», несмотря на наличие в ней дивертисментных картин с массовым участием кордебалета, тяготеет скорее к камерной интимности, доверительной простоте и наивности философско-аллегорического выражения. Атмосфера спектакля очень уютная и абсолютно «домашняя», и это прекрасный театральный отдых для глаз. При этом приятная мелодическая незамысловатость музыки Маренко в новой оркестровой редакции и компоновке Фьоренцо Карпи и Бруно Николаи – это совершенно беззаботная релаксация для ушей. Одним словом, достигается идиллия эстетической гармонии, идиллия призрачной, ускользающей красоты, ибо хореографические принципы, заложенные в здание этой постановки с оглядкой на прошлое и пиететом к ауре XIX века, в XXI веке кажутся уже несколько старомодными, но всё же не теряющими своего прелестного обаяния.
После пролога, в котором Свет, Гений человечности, освобождается от оков Обскурантизма, Гения тьмы, мы переносимся во Дворец Гениев, которые своими творениями преобразуют всё человечество (большой танцевальный дивертисмент). Среди символов прогресса – Цивилизация. Затем сюжет проходит через ряд бытовых зарисовок, связанных с такими изобретениями и открытиями, как паровой двигатель Папена, пароход Фултона, электроразрядная установка Вольты, электрический телеграф. В первом эпизоде второго действия Свет указывает путь людям, застигнутым самумом в пустыне. Далее мы попадаем не праздник народов Европы по случаю открытия Суэцкого канала (дивертисмент из харáктерной сюиты танцев народов мира и классическое па-де-де Цивилизации и Раба). «По ходу дела» Цивилизация освобождает Раба от оков рабства, и тот в качестве уже «свободного индивида Европейского сообщества» становится «кавалером» Цивилизации, на равных участвуя вместе с ней в празднике.
В следующей картине – завершающая стадия исторического строительства туннеля Монченизио между Италией и Францией, ликования и объятия представителей двух наций, встретившихся на середине проходки. В финале идея братской любви между народами достигает своего аллегорического апофеоза, превращаясь в подлинный парад наций: «мировая глобализация» правит свой триумф, что весьма актуально для реальности наших дней. Все эпизоды спектакля нанизаны на ось противостояния Обскурантизма и Света, и в каждом из них Обскурантизм, конечно же, строит козни мировому прогрессу и сплоченности человечества, а Свет эти козни предотвращает: противостояние добра и зла заканчивается тем, что по велению Света земля под ногами Обскурантизма расступается, и он поглощается бездной…
Действительно, эта produzione впечатляет своей ансамблевостью: все многочисленные эпизодические партии в ней – не очень большие, а некоторые – совсем маленькие, но вместе они создают ощущение очень уверенного профессионализма труппы, так что расчет Махара Вазиева не на «звездное затмение», а на «творческую соборность» труппы оправдался сполна. В составе ключевых персонажей увиденного мной спектакля с явным энтузиазмом хочется отметить Марту Романью (Свет), Массимо Гарона (Обскурантизм), Антонеллу Альбано (Цивилизация) и Эриса Нежу (Раб). Несмотря на то, что Раб – это, в принципе, такая же эпизодическая партия, как, например, Турок или Индиец с барабаном в харáктерной сюите танцев, партия Раба в этом балете попадает в число главных на правах единственной полноценно классической партии, предназначенной солисту-премьеру (заметим, что ею не чуждается и Роберто Болле, несомненно, главная балетная икона мужского танца сегодняшнего «Ла Скала»). Точно также и Цивилизация – единственная премьерская партия, предназначенная балерине, но она красной нитью проходит через весь спектакль. В па-де-де второго акта огромный зрительский оптимизм вызывают грациозная Антонелла Альбано и темпераментный Эрис Нежа, однозначно убеждая в том, что новое поколение звезд балета «Ла Скала» уже не за горами…
Но если «Эксельсиор» стал настоящей невиданной доселе диковинкой, то удивить балетоманов «Сном в летнюю ночь» Баланчина достаточно труднее: эту свою постановку театр «Ла Скала» уже привозил в Россию. Правда, это было так давно (в октябре 2003 года на сцене Мариинского театра), что, кажется, мы уже успели основательно об этом забыть. Тогда театр «Ла Скала» привез свою новую продукцию, что называется, «с пыла с жару»: ее миланская премьера состоялась в мае того же года (на сцене Театра Арчимбольди). Главный интерес балетоманов к этой постановке основан на ее явной сюжетности, так как фигура Баланчина ассоциируется, прежде всего, с автором бессюжетной неоклассики, как правило, поставленной им на музыку, изначально для балета не предназначенную. Баланчин всегда воспринимается автором чистой балетной формы, возможно, лишенной внешней парадности и ощущения «большого стиля», но зато наполненной внутренним психологическим нервом, «обнажаемым» музыкой.
Балет «Сон в летнюю ночь», мировая премьера которого состоялась 17 января 1962 года на сцене New York City Ballet, конечно же, не самая выдающаяся его работа. Во многом она наивна и иллюстративна, однако в легкой и изысканно камерной сценографии и костюмах Луизы Спинателли, она всё же воспринимается как зрелище эстетически очень даже красивое. Весь сюжет этого двухактного балета, в основе которого – одноименная хрестоматийная пьеса Шекспира, укладывается в одно действие. Второе –дивертисмент по случаю счастливого финала всей истории, где празднуются сразу три свадьбы (Ипполиты и Тезея, Елены и Деметрия, Гермии и Лизандра). И лишь после этого «картинно-постановочный» живописный эпилог снова на миг переносят нас в мир лесных эльфов, в котором Оберон и Титания по-прежнему пребывают в согласии.
Наиболее живо и интересно смотрится именно первый (игровой) акт, в котором сразу же выделяется озорной типаж Федерико Фрези в образе Пака. Антонино Сутера предстает мужественным Обероном, рассудительным и властным. Весьма притягательный образ «ветреницы» Титании, поссорившейся с мужем (Обероном ) создает тонкая и обаятельная, почти «прозрачная» Петра Конти, у которой теперь появляется и замечательный Кавалер (уже знакомый нам Эрис Нежа). Во втором (дивертисментном) акте предусмотрено вставное классическое па-де-де. Наверное, в том, что по задумке хореографа его исполняют недавние Титания и ее Кавалер (Петра Конти и Эрис Нежа), есть что-то мистическое, знаковое. Па-де-де, пожалуй – главная удача всего дивертисмента, но хореография второго акта, в целом, явно «проседает»: общий рисунок танца выглядит мало изобретательным и достаточно однообразным, вихрем всепоглощающего удовольствия он не захлестывает…
Не так давно стало известно, что «Сон в летнюю ночь» Баланчина намеревается включить в свой репертуар и труппа Мариинского театра. Выпуск этой премьеры в рамках ежегодного Международного фестиваля «Звезды Белых Ночей» уже анонсирован на начало июня. Несомненно, это говорит о том, что для нас Баланчин по-прежнему остается «культовой» хореографической фигурой: вряд ли ведь экзотический «Эксельсиор» когда-либо будет поставлен на русской сцене, но в том, что к Баланчину русский балетный театр будет возвращаться снова и снова, сомнений нет абсолютно никаких!
