Джузеппе Саббатини дирижирует в Константиновском
30 октября в Мраморном зале Константиновского Дворца, что в Стрельне под Санкт-Петербургом, прошел очередной концерт из уже успевшего полюбиться слушателям цикла «Музыкальные сезоны в Константиновском». Его организаторами стали Международный благотворительный фонд «Константиновский» и Международный музыкальный фестиваль «Дворцы Санкт-Петербурга». «Музыкальные сезоны в Константиновском» за последние годы зарекомендовали себя не только как эксклюзивная форма проведения музыкальных салонов, но и как одна из наиболее престижных и популярных разновидностей светских вечеров Санкт-Петербурга. В нынешнюю пору, когда еще довольно тепло, но серое дождливое небо с редкими просветами солнца постоянно напоминает, что уже осень, и навевает неизбежную меланхолию, инструментально-симфоническая монографическая программа под названием «Осенняя моцартиана» оказалась как нельзя кстати. Ее составили абсолютные и «всенародно» любимые моцартовские «шлягеры»: Концерт № 27 для фортепиано с оркестром cи-бемоль мажор (KV 595), Концертная симфония для скрипки и альта с оркестром ми-бемоль мажор (KV 364 / 320d) и Симфония № 40 соль минор (KV 550). Казалось бы, перед нами — обычная концертная программа из множества повсеместно исполняемых чуть ли не каждый день, однако присутствовать при рождении нового отечественного камерного оркестра, согласитесь, доводится далеко не часто. Тем более, не часто случается, что на «инаугурации», на первом публичном выступлении только что созданного коллектива, место за его дирижерским пультом занимает итальянский маэстро!
Роль дирижера-интеллектуала, дирижера-эрудита, наконец, утонченного дирижера-«стилиста», ибо интерпретация моцартовского репертуара — это, прежде всего, вопрос всестороннего проникновения в ее «хорошо забытый» на просторах родного отечества стиль, просто блестяще была исполнена Джузеппе Саббатини. Сам же этот во всех отношениях необычный концерт надолго останется светлым воспоминанием в сердцах его слушателей. Еще совсем недавно меломаны всего мира знали маэстро Саббатини как выдающегося тенора, обладателя уникального голоса изысканно-благородного тембра и широчайшего диапазона, рафинированного интерпретатора разнообразного лирического репертуара, партий итальянского романтического бельканто XIX века и, конечно же, оперной музыки Моцарта... Однако то, что дирижерская стезя в творчестве этого музыканта вовсе не дань моде, вовсе не стихийное увлечение, а осознанный профессиональный выбор, к которому маэстро шел давно и о котором думал на протяжении всего периода своей поистине феноменальной вокальной карьеры, отечественная публика смогла до сегодняшнего момента ощутить на себе уже трижды.
Впервые в качестве дирижера итальянский маэстро предстал перед российской публикой на двух юбилейных гала-концертах в честь Елены Образцовой, состоявшихся в 2009 году: в конце августа он встал за пульт Симфонического оркестра Санкт-Петербургской филармонии (Петербург, Большой зал филармонии), а почти под занавес года в декабре — за пульт Оркестра Большого театра России (Москва, Новая сцена Большого театра). В конце мая нынешнего года в Петербурге, в Большом тронном зале Эрмитажа (Георгиевском зале), маэстро управлял Оркестром Государственного Эрмитажа: это был рецитал Лучаны Д’Интино, известной итальянской певицы меццо-сопрано, который прошел в рамках Фестиваля «Дворцы Санкт-Петербурга». Нынешний концерт в Константиновском, продолжая генеральную фестивальную линию камерного исполнительства в залах и интерьерах исторических дворцов Северной Пальмиры, принципиально отличается от трех предыдущих: маэстро Саббатини впервые выносит на суд отечественной публики в чистом виде классически хрестоматийную инструментально-симфоническую программу. Как уже было сказано, несомненную долю эксклюзивности и без того эксклюзивному музыкальному мероприятию придало рождение нового отечественного оркестра — и настает время огласить имя, данное ему при «первом публичном крещении»: молодой коллектив получил название Константиновский симфонический оркестр.
Он был создан по инициативе Марии Сафарьянц, известной скрипачки и художественного руководителя Фестиваля «Дворцы Санкт-Петербурга». Процесс формирования состава коллектива прошел на конкурсной основе при участии виолончелиста-дирижера Сергея Словачевского, занявшего в нем пост художественного руководителя и главного дирижера. В штат оркестра вошли наиболее талантливые музыканты нынешнего молодого поколения исполнителей — студенты старших курсов, аспиранты и недавние выпускники Санкт-Петербургской консерватории. Название нового коллектива не случайно: оно подсказано как самими историческими музыкальными традициями Константиновского дворца, так и плодотворным опытом семилетнего сотрудничества последнего времени между Фестивалем «Дворцы Санкт-Петербурга» и Международным благотворительным фондом «Константиновский». Главным результатом этого созидательного сотрудничества как раз и стала организация регулярного цикла концертов «Музыкальные сезоны в Константиновском».
Все три исполненные сочинения Моцарта — не просто музыкальные хиты, а хиты, настроения которых в их центральных частях проникнуты либо оттенками легкой задумчиво-просветленной печали (Larghetto 27-го клавирного концерта), либо щемящей глубокой тоски (знаменитое Andante Концертной симфонии), либо подлинным трагизмом огромного философского масштаба (Andante 40-й симфонии). И всё это в той или иной степени очень соответствует осеннему настроению. Но «алгебра моцартовской гармонии» такова, что грусти всегда противостоит ликующий оптимизм, а это значит, что, посетив сей концерт и испытав упоение дивной чарующей музыкой, уйти с него, не достигнув гармонии с самим собой, было решительно невозможно!
В 27-м клавирном концерте Моцарта солировала несомненно талантливая пианистка Дарья Короткова, в настоящее время являющаяся ученицей 9 класса ССМШ-лицея при Санкт-Петербургской консерватории (класс педагога В.В. Суслова). Несмотря на свой молодой возраст, она уже лауреат многих международных конкурсов и участница ряда зарубежных и отечественных музыкальных фестивалей — и встреча с ней оказалась из разряда неожиданно интересных и запоминающихся. У этой весьма техничной пианистки есть все задатки подлинного профессионала, но пока исполнению не хватает собственной индивидуальной «подпорки», собственного философского переосмысления благодатного моцартовского материала, игры тонких музыкальных оттенков и истинного «взрослого» ощущения пианистического звука, хотя при этом уже вполне красивого и благородного. В единой симфонической вязи моцартовского опуса «переклички» клавирной партии с голосами оркестра были точны и удивительно «бесшовны»: однозначно, об этом должным образом позаботились и солистка, и дирижер.
В моцартовской Sinfonia concertante солировали опытные сложившиеся музыканты, имена которых хорошо известны и не нуждаются ни в малейшем представлении: дуэт Марии Сафарьянц (скрипка) и Андрея Догадина (альт) оказался весьма интересным и необычным с точки зрения соединения в нем, я бы сказал, рельефно контрастных «исполнительских менталитетов». Музыкальные высказывания скрипки-соло, полные академически высокой патетики, были подчеркнуто сдержанны, величественны, но в то же время, не были лишены и подкупающей рациональности: им была присуща как интонационная естественность, так и вполне демократичная свобода интерпретационного самовыражения. Однако весьма сильное чувство, рождавшееся в результате подобной трактовки, зачастую достигало ощущения некоего психологического музыкального излома, поэтому, несомненно, оно целиком и полностью оказывалось обращенным к самому «космосу человеческого подсознательного». В результате этого, властно уверенный смычок Марии Сафарьянц заставлял высокую и благородную песнь скрипичной мелодии проникать в сердца слушателей поистине на метафизически иррациональной медитативной волне.
Напротив, мягкий и трепетный смычок Андрея Догадина «драматически темную» альтовую партию наполнял упоением тепла, живой человечности, выпукло осязаемым звучанием и певучестью инструментальной кантилены. Мой личный слушательский опыт за долгие годы успел отложить в сознании своеобразное клише, что партия альта в этом сочинении «безысходно» вторична (конечно же, де-юре по всем формальным признакам это так и есть). Но то, что это абсолютно не так де-факто, с полной уверенностью показало настоящее исполнение. Скрипка и альт были полноправными участниками ансамбля, а союз их так не похожих друг на друга творческих исполнительских ипостасей закономерно привел к торжеству всё той же самой «алгебры гармонии», без которой, что ни говори, не может обойтись ни одна моцартовская интерпретация. Именно эту же «алгебру гармонии» выстраивал и дирижер в оркестре. И это ему, определенно, удалось: союз «вдохновенных Муз» состоялся!
Встреча с новым молодым российским коллективом в музыкальной биографии маэстро Саббатини, безусловно, заняла одно из весьма впечатляющих мест. То, что этот опытный дирижер, сумел дать молодым музыкантам, поистине бесценно! По его словам, он ничего не требовал делать от них сверх того, что написано в нотах. Но как это важно и в то же время трудно для молодых исполнителей постоянно быть на волне стиля Моцарта! Тем более, что участники оркестра впервые собрались на свое коллективное музицирование, а времени для репетиций с ними такой невероятно сложной и полновесной программы у маэстро было крайне мало. Возможно, получилось не всё, но это касается лишь медных духовых, которые в моменты своего несколько несбалансированного «доминирования» немного не вписывались в общую картину симфонического звучания. Но главное, что оркестр впервые заиграл — заиграл по-настоящему, заиграл удивительно слаженно, зазвучал так, что со всей очевидностью можно было констатировать: его рождение состоялось! Главное, что музыкальный посыл — и в этом несомненная заслуга дирижера! — рождался «снизу вверх», что его звучание и «в басу», а не только у эфемерных струнников, обладало «прозрачной», подобающей стилю нюансировкой. Главное, что музыканты смогли постичь и воспринять истинную школу безупречного дирижерского вкуса и азбуку переданных им особенностей стиля. Это главное, как главное и то, что в этот вечер в зале не было равнодушных ни среди исполнителей, ни среди публики: атмосфера торжественности момента и величия музыки Моцарта охватила всех.
Это только кажется, что классические «хиты-шлягеры» играть легко. Как раз всё наоборот: зачастую исполнение хорошо знакомых произведений вполне может скатиться к обыденной рутине. И 40-ю симфонию Моцарта нельзя не отнести к разряду подобных опусов. Однако в этот вечер все беспокойства такого рода оказались совершенно напрасными: именно 40-я симфония стала подлинной квинтэссенцией дирижерского мироощущения маэстро Саббатини и воплощения им в этой масштабной симфонической фреске благородно трепетного и изысканно рафинированного стиля Моцарта. Конечно, не могли не вызывать благодатного душевного отклика и первая часть Molto allegro, и менуэт третьей части, и финальное Allegro assai. Казалось, все музыкальные акценты этих частей «di bravura» были еще более подчеркнуты и рельефно выпуклы. Но лично меня особенно поразила дирижерская трактовка второй части Andante: она предстала не просто воплощением музыкальной философии трагического (это, конечно же, никуда не делось), но вместе с тем в интерпретации появились и явные настроения всепобеждающего оптимизма. Найденная оркестровая краска оказалась на редкость удачной и стилистически адекватной интерпретационной изюминкой!
При самом первом ознакомлении с анонсом рецензируемого мероприятия, как-то запала в душу пара хрестоматийных тезисов, напомненная им. Первый принадлежит П.И. Чайковскому и сделан им в дневниковой записи 1886 года: «По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки. Никто не заставлял меня плакать, трепетать от восторга, от сознавания своей близости к чему-то, что мы называем идеал, как он... В Моцарте я люблю всё, ибо мы любим всё в человеке, которого мы любим действительно...». Смысл второго тезиса заключается в том, что все — и музыканты, и слушатели — испытывают пиетет к музыке Моцарта, однако, по его же собственным словам, «наслаждаются, не давая себе отчета, чем именно». Как раз подобное «неосознанное» наслаждение музыкой, однако абсолютно «осознанное» наслаждение ее интерпретацией, и подарила «Осенняя моцартиана» в Константиновском.
И последнее, пусть и несколько неожиданное. 28 октября, перед самой моей поездкой в Санкт-Петербург, я посетил на Новой сцене Большого театра премьеру оперы Моцарта «Дон Жуан», премьеру, вокруг которой столько было всякой рекламной шумихи, но которая на поверку оказалась абсолютно несостоятельной не только в режиссерско-постановочном аспекте, но и, что, конечно же, самое печальное, в музыкально-стилистическом тоже. Фундаментальный «Моцарт по-московски» заставил серьезно приуныть, явно усугубив осеннюю душевную меланхолию, однако действенным спасением от нее неожиданно стал изящно-камерный и стилистически грациозный «Моцарт по-петербургски».
